Девушка в цепях
4
4
Возможность поблагодарить графа Вудворда представилась мне чуть раньше, чем я рассчитывала, а если быть точной — ближе к вечеру следующего дня. Я как раз закончила занятия с Илайджей и собиралась домой, когда в классную комнату заглянула горничная и сообщила, что граф хочет меня видеть.
Осенние сумерки наступают рано, поэтому когда я спустилась в кабинет, там уже горели магические светильники. По сути, отличить их от газовых или электрических можно было по легкому мерцанию искр вокруг плафонов: это значило, что внутри заключен осветительный артефакт. Мягкий теплый свет скользил по ковру и створкам книжного шкафа, ласкал позолоту тяжелого рабочего стола. Сам граф стоял у окна, сложив руки за спиной, одну широкую ладонь в другую.
— Добрый вечер, милорд, — я сделала реверанс.
— Мисс Руа. — Он подошел ко мне, выдержав паузу, во время которой я не могла подняться по этикету. — Проходите. Присаживайтесь.
Он даже отодвинул стул, что показалось мне невероятно галантным. Невысокий, сероглазый мужчина с грубоватыми чертами и светлыми волосами. Плотного телосложения, но назвать его грузным язык бы не повернулся. Для своего возраста (немногим за пятьдесят) граф Вудворд выглядел превосходно. Ухоженное лицо, густая борода и холеные руки с крупными круглыми ногтями. Эти руки и пододвинули на край стола конверт, подписанный «Для мисс Шарлотты Руа». Почерк был резкий и неразборчивый, таким обычно пишут аптекари.
— Это передали вам, от мистера Ваттинга. — Граф обошел стол и опустился в кресло, сцепив пальцы в замок. — Насколько я понимаю, у вас все сладилось?
— Да! — воскликнула я, но тут же добавила тише, как и положено: — Да, милорд! Слов нет, чтобы передать, как я вам благодарна! Вот только решительно не понимаю, почему конверт для меня принесли вам. Я ведь оставила мистеру Ваттингу свой адрес.
— Вы что-то имеете против? — Он нахмурился, и я покачала головой.
— Нет, просто… для вас это лишнее беспокойство.
— Ах, это, — отмахнулся граф. — Пустяки. А благодарность, мисс Руа, не всегда измеряется словами. Но это тоже пустое. Приятно, что смог вас порадовать.
Я улыбнулась и потянулась к конверту, но граф неожиданно перегнулся через стол и придержал его пальцами.
— Говорят, ваша картина называется «Девушка в цепях».
— Да, милорд.
— И о чем же она?
— О свободе, — ответила я, — точнее, о девушке, которая обретает свободу.
— Свободу? От чего?
— От условностей мира. От всего, что мешает ей быть счастливой.
— Вот как, — граф кивнул. — Необычный сюжет. Ну а вы сами, мисс Руа, какой видите свою дальнейшую жизнь?
— Я?
Прямота вопроса поставила меня в тупик. И дело было вовсе не в том, что я не знала, чего хочу, знала, и даже больше, просто привыкла жить, не загадывая. Но не загадывая и не мечтая — разные вещи. Мечтать мне никто не мог запретить, а вот загадывать наперед — себе дороже.
— Я хочу писать картины, — ответила серьезно. Возможно, это был не совсем правильный ответ человеку, который платит тебе жалованье гувернантки, но по крайней мере, он был честным. — Хочу открыть художественный салон, выставлять там свои работы и работы всех, кто не может изыскать возможность выставляться. Хочу домик у моря… Простите, милорд.
Последнее точно не относилось к теме, но граф сцепил руки в замок и откинулся на спинку кресла.
— Продолжайте.
— Продолжать, в общем-то, пока нечего, — призналась я. — Это все.
— А что же семья, дети? О них вы думали, мисс Руа?
Наверное, думала. Но не так, чтобы очень. Конечно, пару раз я представляла рядом с собой маленькую девочку в симпатичном платьице и мальчугана, пускающего кораблики, но дальше этого дело не заходило. Тем более что думать о семье, пока нет возможности ее создать как-то глупо. И тем более глупо думать об абстрактном мужчине, который сделает тебя счастливой, и которого сделаешь счастливой ты. Точнее, думать-то можно, но это все опять же мечты, а мне как никому другому пристало отличать мечты и фантазии от реальности.
Да… неправильная я какая-то мисс.
— Не особо, милорд.
— Хм, — граф потер подбородок. — Как вам нравится место у нас?
— Очень, — искренне ответила я. — Вы очень ко мне добры, леди Вудворд и леди Лина тоже.
— Да-да, — рассеянно ответил он. — И что же, мой сын делает успехи?
— Определенно, — ни разу не покривила душой.
Конечно, Илайджа был далек от образцового ученика, но образцовость мне всегда казалась излишней. Достаточно, что он проявляет рвение к тому, что ему нравится — тот же вэлейский, например, он с удовольствием заучивает новые слова и бегло читает. Его привлекает современная литература (если не надо учить стихи). Впрочем, стихи учат обычно из классики, а я смутно представляю себе ребенка, которому классика понравится.
— И все-таки место гувернантки — далеко не предел ваших мечтаний. Я правильно понимаю, что вы хотите, м-м-м… свободы?
Он как-то мягко раскатал это слово на языке, и получилось не совсем то, чего я хочу. На мой взгляд свобода — более резкая. Дерзкая.
Но графу об этом я, разумеется, не сказала.
— Да, — ответила честно. — Но милорд, вы можете не сомневаться, что пока я занимаю это место, я отношусь к этому со всей серьезностью.
— Чудно, — пробормотал граф. В какой-то миг у меня возникли сомнения, что он вообще меня слушал, потому что смотрел он куда-то вниз, ниже моего подбородка. — Чудно. Что же, не стану вас больше задерживать, мисс Руа.
Он поднялся, и я поднялась следом.
— Не забудьте, — граф кивнул на конверт. — Вам наверняка не терпится узнать, что внутри.
— Да. Спасибо, милорд!
Я присела в реверансе перед тем, как выйти, а очутившись в коридоре, не утерпела: распечатала письмо еще по дороге в холл. В конверт оказался вложен договор на представление картины в музее искусств, с обязательным письменным подтверждением, что «Девушка» и ее сюжет принадлежит мне, а еще пять контрамарок на открытие выставки. Каждое приглашение на одно лицо, не именное.
Бережно погладив тиснение-полукруг, под которым было изображено здание музея, сунула билеты обратно в конверт и развернула договор. Пробежала глазами первую строчку:
«Мисс Шарлотта Руа предоставляет сюжет «Девушка в цепях» для выставочного показа в Королевском Музее Искусств».
«Подписать и отправить с посыльным до завтра», — гласила прикрепленная к договору записка.
Мой первый договор!
Мой первый договор на выставку!
Сердце колотилось так, что я не слышала собственных шагов. Поднялась в классную комнату, чтобы прочитать целиком, поставить подпись и как можно скорее передать его мистеру Ватингу (а может быть, и отвезти лично). Быстро пробежала бумаги глазами, подхватила перо, и… споткнулась о последнюю строчку.
«Мисс Шарлотта Руа не возражает, что сюжет «Девушка в цепях» будет представлен в выставочном зале под псевдонимом Чарльз Руа».
Сначала мне показалось, что я ошиблась, поэтому перечитала еще раз. Нет, в договоре было действительно оговорено, что выставляться мне предстоит под мужским псевдонимом. Своей подписью я соглашусь с тем, что рядом с моей картиной будет табличка с именем Чарльза Руа (ничего умнее, как взять мужской вариант моего имени, мистеру Ваттингу, видимо, в голову не пришло), а это значит… Значит, что представлять меня коллегам, искусствоведам и критикам никто не собирался. Равно как и разглашать мое авторство.
Поднявшись, решительно сложила бумаги в ридикюль и поспешно собралась. В этой части города омнибусы не ходили, пришлось ловить кэб: пусть это дороже, зато быстрее доберусь до места. Конечно, не было никаких гарантий, что я застану мистера Ваттинга, но подписывать договор в таком виде я не собиралась. Не окажется на месте сегодня — оставлю письмо с просьбой о встрече и приеду завтра!
Мне повезло: в связи с предстоящей выставкой, директор оказался в музее. На этот раз разговаривать и препираться с сидящим за конторкой мужчиной я не стала, просто сунула ему под нос договор, и он, пробурчав что-то невразумительное, отправил меня по известному адресу. То есть в кабинет с дверью из туанэйского дерева (между прочим, безумно редкого и дорогого) и золоченой ручкой.
Когда я вошла, секретарь колдовал у подноса, источавшего аромат крепкого чая и сахарного печенья. Обернувшись на щелчок открывшейся двери, подчеркнуто вежливо, но холодно произнес:
— Добрый день, мисс. Мистер Ваттинг сегодня не принимает.
— Мне очень нужно его увидеть.
— Нет, мисс. Только не сегодня.
— Мне прислали договор…
— Да, конечно. Вы можете оставить его мне.
— Нет, вы не понимаете. Там…
Прежде чем я успела договорить, дверь распахнулась, и на пороге появился директор музея.
— Джордж, сколько можно! Я просил подать чай полчаса назад…
— Сию минуту, мистер Ваттинг, все уже почти готово, но мисс…
Взгляды мужчин скрестились на мне.
— Что вы здесь делаете? — сухо поинтересовался директор.
— Мне принесли договор, в котором указан псевдоним Чарльза Руа. Вы собираетесь выставлять мою работу под другим именем. — Раньше я бы стушевалась, но только не сегодня. Не сейчас, не в такой ситуации. — Почему?
— Неслыханная наглость! — Мистер Ваттинг шагнул ко мне. — Вы хотели выставляться, мисс Руа, и я предоставил вам такую возможность. В вашей мазне и без того достаточно провокаций, не хотите же вы, чтобы для полноты картины я еще и подписал ее женским именем?
На слове «мазня» обидно стало до слез.
В любой другой день я бы развернулась и ушла. Наверное, опустила бы глаза, как учила леди Ребекка, и просто покинула бы приемную без малейших возражений. Но сейчас только решительно шагнула к нему.
— Вы не имеете права так со мной разговаривать. И подписывать картину чужим именем — тоже.
Секретарь как-то подозрительно побледнел, а вот надутое, словно шар (возможно, это впечатление создавалось из-за плотно обхватившего толстую шею воротничка), лицо директора музея приобрело оттенок багряного заката.
— Немедленно покиньте мой кабинет!
Он попытался схватить меня за локоть, но я отскочила в сторону.
— И не подумаю! — воскликнула, задыхаясь от переполнявших меня чувств. — Я забираю картину с выставки, а вы… вы просто недалекий шовинист!
— Что-о-о?!
— Вообще-то, девушка права, — из кабинета раздался знакомый надтреснутый голос.
Надтреснутый, но не сломленный. Низкий, тягучий и сильный, как шум ураганного ветра, ломающего ветки и выворачивающего деревья с корнем.
Секретарь побледнел еще сильнее, мистер Ваттинг пошел красными пятнами. Я же, напротив, вросла в пол. Точнее, в паркет, элитный паркет, оставшийся здесь еще со времен графа Аддингтона. Помнится, леди Ребекка говорила, что магия никогда не бьет в одно и то же место дважды. В моем случае это правило не работало. Ну или работало неправильно, потому что шаги, утяжеленные хромотой, говорили об обратном. Месье Орман возник на пороге кабинета, тяжело опираясь о трость. Лучше бы меня и правда ударило магией: несмотря на осеннюю свежесть, тянувшуюся из распахнутых окон, жаром окатило от макушки до пяток.
— Вы не имеете права подписать картину псевдонимом, если она того не желает.
— Не желает?! Помилуйте, месье Орман! Это же будет форменный скандал.
— Скандалы привлекают внимание, а для общественного места это всегда плюс. Если они не спровоцированы ритуальным убийством с предварительной оргией.
Секретарь прерывисто вздохнул и начал медленно уменьшаться в размерах. Я даже не сразу поняла, что он опустился на стул.
— У вас… у вас странное чувство юмора. — Оттянув воротничок, словно тот его душил, директор музея посторонился, позволяя гостю пройти.
— У меня его нет, — это прозвучало по-прежнему хрипло, но с тем же успехом лезвие ножа могло вспарывать дерево, выбивая щепку за щепкой. — Замените договор.
Смысл последних слов дошел до меня, лишь когда он остановился, чтобы вонзить в меня пристальный взгляд. В глубине маски глаза отливали сталью, но я словно залпом глотнула кипятка. Мгновение, что он на меня смотрел, показалось долгим, как ожидание чего-то безумно желанного. Потом он просто вышел за дверь, и я, подчинившись порыву, поспешно шагнула за ним.
— Месье Орман! — воскликнула я. — Спасибо за все, что вы для меня сделали.
Он остановился так резко, что я едва не убежала вперед. Сейчас мы стояли лицом к лицу, точнее, лицо к маске. Мне никогда не доводилось оставаться один на один с мужчиной, тем более так близко, поэтому сейчас я отвела руки за спину, чтобы сцепить пальцы и не начать теребить волосы от волнения. Дурацкая привычка, пожалуй, единственная, от которой гувернантке не удалось меня избавить.
— Я сделал это не ради вас.
Холодная стружка голоса оседала на плечах, но вот странность — от него становилось все жарче.
— А ради кого же?
— Почему. Потому что могу.
— Но вы могли этого и не делать. И не только этого, все, что вы делаете, я имею в виду выставку и прочее — это очень благородно.
— Вы интересовались мной, мисс Руа?
Взгляд задержался на моих губах, я почувствовала его столь же отчетливо, как если бы он их коснулся.
— Не боитесь расстроить своего покровителя? Или он не из ревнивых?
— Я не… что?
К щекам прилила кровь. Не только к щекам, к ладоням, шее, груди… и вообще, я сейчас сама себе напоминала свечку, готовую вот-вот вспыхнуть от корней волос. Как-то так само собой получилось, что рука метнулась к его лицу. Он перехватил мое запястье в дюймах от прикрытой маской щеки. Швы перчатки впечатались в кожу — там, где его пальцы сомкнулись, как кандалы.
— Пустите! — выдохнула яростно. — Пустите, или я позову на помощь.
— Зовите, мисс Руа. Только в этом случае вместе с расположением графа вы лишитесь и места.
Сейчас его голос прозвучал как нахлест цепей, и я поняла, в каком положении оказалась. Сама пошла за ним, сама остановилась поговорить с мужчиной наедине. Случись кому-то выйти и увидеть нас, ситуация точно будет истолкована не в мою пользу. Кровь мигом отхлынула от лица. Как я вообще могла подумать, что в этом мужчине есть что-то благородное?
— Отпустите, — потребовала уже тише.
— Уже лучше. Но недостаточно.
— Недостаточно чего? — прошептала еле слышно.
— Покорности. Женщину украшает покорность, вы разве не знали об этом?
От такого заявления лишилась дара речи, а он медленно опустил мою руку вниз. Так медленно и близко к себе, что моя перчатка скользнула по его пальто. Пальцы при этом так и не разжал, дернув меня следом за собой. Мы шли рядом, но именно мне приходилось подстраиваться под его ходьбу. Несмотря на то, что он прихрамывал. И на то, что мужчина должен замедлить шаг, если женщине приходится рядом с ним торопиться.
— Куда вы меня ведете?
Усилием воли заставила себя отвести взгляд от стертого маской профиля: это уже становилось неприлично. Вовремя, надо сказать, потому что его взгляд скользнул по моему лицу.
— К выходу, разумеется.
Я зажмурилась. Сейчас мы вместе появимся в служебном холле, и об этом наверняка доложат мистеру Ваттингу. А мистер Ваттинг с радостью напишет графу, и… Всевидящий, какой позор! Он больше не захочет видеть меня не то что рядом с Линой, но даже в своем доме. Что подумает Лина? Что скажет леди Ребекка? Пальцы на запястье обжигали, и кожа под ними горела, как в раскаленных тисках.
— Пожалуйста. Отпустите.
— Отпустите, пожалуйста.
Я глубоко вдохнула и сказала со всем почтением (особенно, впрочем, ни на что не надеясь):
— Отпустите, пожалуйста.
— Видите, это совсем не сложно.
Хватка разжалась, и я резко остановилась. Щеки снова пылали, но хуже всего было то, что кожа все еще полыхала, как от клейма. Невольно потерла ее и проследила его взгляд, обжигающий не слабее недавнего прикосновения.
— Если собираетесь бить, снимайте перчатку.
— Что?
— Перчатка, — произнес он, — смягчает удар. Без нее все чувствуется ярче. Особенно кончиками пальцев.
Он развернулся и зашагал дальше по коридору, не утруждая себя прощаниями. Я же смотрела ему вслед, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Смотрела, пока удаляющуюся фигуру не украл поворот, и только тогда вспомнила, что так и не вернула ему платок.
Дурацкий платок, который я постирала, отгладила и положила во внутренний кармашек сумки, чтобы отдать при удобном случае. Платок, больше не пахнущий сандалом, аромат которого я уловила еще в первый раз в кабинете мистера Ваттинга. Сандалом, и еще чем-то, резковато-сумеречным, как жаркая ночь.
Наверное, что-то у меня в голове помутилось, потому что я пролетела по коридору столь стремительно, что мне могла позавидовать «Стрела Загорья»: поезд, по скорости уступающий разве что дирижаблям. Чудом вписалась в поворот, скользнув локтем по стене, и вовремя. Орман был уже в конце коридора.
— Месье Орман!
Удивительно, но он даже остановился. Дожидаясь, пока я подойду, оперся о трость.
— Вы что-то еще хотели мне сказать?
— Спросить. — Я вытащила из сумочки платок и сунула ему в руку. — Легко оскорблять, скрываясь под маской, правда?
Взгляд его сверкнул. Сверкнул так, словно вобрал в себя всю силу светильников-артефактов — расплавленным золотом.
Щелчок открывшейся двери, поспешные шаги.
— Мисс Руа! — Громкий голос секретаря эхом пронесся по коридорам. — Мисс Руа, куда вы подевались? Нам нужно успеть заменить и подписать договор.
Прежде чем я успела вдохнуть, Орман шагнул ко мне. Шагнул так стремительно, что я даже понять ничего не успела: пальцы коснулись светильника над моим плечом, и я провалилась назад. Точнее, провалилась бы, не подхвати он меня за талию и не шагни следом в потайную нишу. Тайник захлопнулся, отрезая нас от коридора и от всего, что осталось снаружи.
Здесь была кромешная тьма. Такая, что я не могла разглядеть ничего, но сейчас была искренне этому рада. Проклятие рыжих — огненная кровь, проступающая сквозь светлую кожу, на этот раз превратила меня в живой факел: Орман прижимал меня к стене. Собой. Прижимал так, что я пошевелиться не могла, одна рука лежала на моей талии, другая не давала возможности даже самую малость сдвинуться влево, чтобы уйти от этой невыносимой близости. Продолжением руки шла клятая трость, от касания которой по бедру змеилось невидимое пламя.
— Мисс Руа! Мисс Руа! — Судя по голосу, Джордж был уже рядом с нами.
Если объяснить разговор в коридоре еще можно было попытаться, то сейчас, вывалившись под ручку с Орманом из потайной ниши, я буду чудо как хороша: раскрасневшаяся, взволнованная, с глазами на пол-лица. И дня не пройдет, как мне откажут от места, и уж точно никуда больше не возьмут: после такого граф ни за что не даст рекомендации. Мне придется вернуться под крышу леди Ребекки, вернуться с позором, а что самое ужасное, этим я подставлю не только себя, но и ее! Ведь она меня приютила, вырастила, занималась моим воспитанием, а я…
— Что же вы притихли, мисс Руа? — Холодная жесткая насмешка заставила вздрогнуть: он говорил в полный голос.
— Пожалуйста, тише, — процедила еле слышно.
— Простым «пожалуйста» вы на этот раз не отделаетесь. — Орман повысил голос и постучал тростью. — Чудеса старых домов: снаружи ничего не слышно, зато скрываясь внутри, можно узнать много всего интересного. И не только узнать…
Набалдашник скользнул по моей щеке, заставив вздрогнуть. Неживое прикосновение прокатилось от скулы по всему телу дикой, жаркой волной.
— Давайте решать, останемся здесь, или выйдем к бедолаге Джорджу. Он вас уже обыскался.
Шаги раздались совсем близко, и я вздрогнула. Попыталась отвернуться, но трость не позволила — на этот раз более жестко вплавляясь в кожу.
— Чего вы хотите?
— Я хочу нарисовать вас. Обнаженной.
От того, как это было сказано: низко и бессовестно-откровенно, у меня закружилась голова. К счастью, падать здесь было некуда.
— Вы… вы понимаете, о чем просите?
— Вне всяких сомнений. А вот вы, судя по всему, ничего не поняли, если решили поучить меня жизни. Теперь моя очередь.
Трость двинулась ниже, скользнула по подбородку и коснулась губ. От бездонной темноты прикосновение вышло еще более острым, но к счастью, сейчас она нас разделяла. Пожалуй, только она нас и разделяла.
Удаляющиеся было шаги снова стали более громкими: Джордж возвращался назад.
— У вас мало времени, мисс Руа. Считаю до трех, и выходим.
— Зачем я вам?!
— Один.
Еще ближе.
— Вы же можете позволить себе любую натурщицу.
— Два.
— Месье Орман…
— Три.
— Нет! — перехватила его руку, скользнувшую вдоль панели на стене. В конце концов, ничто не мешает мне сейчас согласиться, а потом отказаться. — Хорошо. Я буду вам позировать.
— Скажите: я принимаю вашу помощь и клянусь вернуть долг.
— Я принимаю вашу помощь и клянусь вернуть долг.
Что-то больно ужалило палец через перчатку, и я дернулась. Странная вспышка охватила запястье, боль впилась под кожу занозой, а потом все прошло. Я моргала на тающие вокруг перчатки изумрудные искры, не в силах поверить в то, что произошло.
Магия?!
Затихающие шаги Джорджа слушала сквозь странный шум в ушах. Сползти мне не давала ладонь Ормана, по-прежнему лежащая на талии. Когда спустя несколько мгновений раздался едва уловимый щелчок и шорох отошедшей в сторону панели, я даже не пошевелилась. Он силой вытолкнул меня наружу, именно это и заставило глотнуть воздух. Воздух, показавшийся просто ледяным после духоты ниши.
— Что… что вы со мной сделали? — собственный голос показался чужим. — Зачем?
— Это мои гарантии.
Гарантии?
— Я сообщу, когда захочу вас видеть, — произнес Орман. — И очень рекомендую подчиниться сразу, потому что эта долговая расписка…
Трость коснулась моего запястья.
— Может сделать вам больно, а мне бы очень этого не хотелось.
— Вы чудовище! — выдохнула через силу.
— Женщины любят чудовищ, мисс Руа.
— Только не я.
— Неужели?
Он больше ничего не сказал, но мне стало страшно. Развернувшись, я быстро зашагала в сторону кабинета мистера Ваттинга. Только у дверей остановилась и стянула перчатку: на тыльной стороне запястья, словно залитый под кожу, покоился странный тонкий узор ядовито-зеленого цвета.
Прочла на одном дыхании. Но концовка поставила меня в тупик. Почему к Лотте зашел Ирвин????
Спасибо! Мне понравилось, очень интригующе, эмоции так и захватывают. Очень интересно следить за дальнейшей судьбой злого персонажа по прошлым книгам, который в этой книге под влиянием возвышенных чувств становится человечнее и добрее
мой самый любимый герой из серии, он настолько сложен, невероятен и непрост, что мурашки по коже.
Добрый день. Познакомилась с творчеством авторов на литнет. Очень понравилась «парящая»😍 в ожидании второй части, хотела начать читать «заклятые». Подскажите, пожалуйста, в каком порядке идут книги в серии🙏🙏🙏. «Девушка в цепях» тоже входит в эту серию?
g.m, добрый вечер! Очень рада, что вам нравятся наши романы. В разделе книги нужно выбрать фильтр «леди Энгерии». Там все книги серии будут по порядку. Да, эта книга 5я в цикле.🤗
Ксения, Спасибо, в предвкушении новой истории😍
Замечательно!!! Спасибо!
Да,стало намного удобнее,спасибо 🙂
Книга затягивает, не отпускает! Читала на одном дыхании! Спасибо авторам!!1
Дочитала,очень захватывает. Продолжение будет?Спасибо автору!
Девушки, милые, проясните! Чем Девушка в цепях отличается от Цепи его души?
Marganne, Первая и вторая часть соответсвенно)
Интересное начало. Долго думала начать читать или нет. Умеете заинтриговать с первых глав