Драконова Академия
Глава 35 
В теории все было просто. Но это в теории. Сейчас же, оказавшись за дверями, я вспомнила как никогда отчетливо, что с теорией всегда так. Потому что здесь, за дверями, помимо открывающих и закрывающих их слуг, стояли еще и военные. Судя по всему, драконы, потому что нет-нет, но в их глазах проскакивали огненные искры магии. Она действительно отличалась от той, что я видела у Люциана и его отца, как и писали во всех источниках: золото — особенность магии королевской семьи, но сути это не отменяло. Темно-синие мундиры, отмеченные погонами, белое золото окантовки. Сосредоточенные взгляды, устремленные вдаль.
Да, дожидаться Сезара здесь мне явно не стоило — с тем же успехом можно было найти его в Академии и устроить встречу там, чтобы о ней узнали все, в том числе Люциан. Поэтому я взяла за основу план «Б» и попросила слуг помочь мне найти комнату, где можно «попудрить носик». Вот тут-то и выяснилось, что не взять с собой Эвиль было еще одним существенным косяком, потому что один слуга отделился от двери и вызвался меня сопроводить. Пришлось идти за ним и надеяться на то, что Нэвьери с Сезаром не успели далеко убежать, и что получится перехватить наследника Драгона где-то между дамской комнатой и обеденным залом.
— Скажите, принцесса уже поднялась к себе? — решила разведать обстановку.
Мужчина в ливрее качнул головой.
— Нет, тэри Ларо. Они с тэрн-ар Сезаром сейчас в парке.
О! Определенно судьба решила, что с меня хватит, и выдала мне подсказку. Еще бы понять, где этот самый парк… я едва успела об этом подумать, когда из протянувшейся вперед анфилады потянуло прохладой. Взглянув туда, я обнаружила распахнутые двери, а за ними — парк! Я чуть не запрыгала от радости, потому что так повезти могло кому угодно, только не мне.
И в следующий момент я в этом убедилась: мы свернули к «дамской» комнате, не доходя до анфилады. Нырнули в коридор, потом — налево…
— Я вас дождусь, тэри Ларо, — произнес слуга, указывая на дверь. — Чтобы вы не заблудились на обратном пути.
Ой, нет.
— Благодарю, возвращайтесь лучше к вашим обязанностям, я могу задержаться. Тем более что дорогу я отлично запомнила, — ослепительно улыбнулась. — Когда вернется тэрн-ар Драгон, вам лучше быть на месте, чтобы открыть ему дверь.
Не знаю, что сработало (хотя делаю ставку на тэрн-ар Драгона, которому нужно будет открыть дверь), но слуга действительно склонил голову и развернулся. Дабы не вызывать подозрений, я нырнула за искомую дверь. Даже толком не успев оценить обстановку королевского туалета, досчитала до двадцати и выглянула в щелочку.
Поблизости никого не было: не было слышно ни единого шороха. Ни даже шагов. Глубоко вздохнув, я вышла в коридор и осторожно, стараясь ступать как можно более бесшумно, подхватила платье и направилась к анфиладе. В ночи краски сгущались, поэтому оценить убранство зала я не могла, зато, шустро пролетев к ведущим на улицу дверям, оказалась посреди буйства зелени. Здесь было множество фонарей, и они рассыпали свет над каменными дорожками, клумбами, узорно выстриженными кустами, справа и слева от меня раскинулись островки беседок, где-то шумела вода — очевидно, в парке был фонтан.
— Нэв вернулась к себе. Я один, — голос Сезара я услышала из длинного коридора деревьев, возвышающихся над каменной дорожкой. — Да, просто хочу подышать воздухом.
Сезар один? В следующий момент мне должны сказать, что Валентайн Альгор обернулся драконом и навсегда покинул Дарранию! Не мешкая, я шагнула в коридор, цокнула каблуком о камень и мысленно выругалась. Остановилась, расстегнула и стянула туфли, в одной руке они, в другой — подол платья. Не веря своему счастью, просто направилась вперед. Здесь фонарей не было, а обступающие меня деревья не позволяли увидеть, что происходит за ними, поэтому оставалось идти на голос, по каменной дорожке. За поворотом она разделилась, и я замерла.
— Да. Семейные ужины — скука смертная. Что?
Шагнула направо, и снова очутилась в коридоре. Который разделялся еще на несколько «веток». Это что за лабиринт такой? Голос Сезара я только что слышала вполне отчетливо, и вот уже он превратился в едва различимый шепот. Но, кажется, сейчас он доносился справа, и я бросилась туда, ускоряя шаг. Мне нельзя его потерять! Особенно сейчас, когда я так близко. Только не сейчас! В одно мгновение мне даже показалось, что голос снова усиливается, а потом я замерла посреди изогнувшегося живого коридора. Каменная дорожка уходила вперед, вправо и влево, а слева — снова вперед, вправо и влево, и так до бесконечности.
Это не какой-то лабиринт. Это самый настоящий лабиринт!
В замковом парке.
Где я, кажется… заблудилась?!
Метнулась назад, но наткнулась на несколько совершенно неотличимых друг от друга «коридоров». Все было одинаковое. Деревья. Дорожка. Небо над головой. Разветвления — просто как братья-близнецы! Или тройняшки.
Вот теперь я по-настоящему испугалась. Не потому, что не могла найти Сезара и даже не потому, что могла его не найти. В пятом классе мы поехали на пикник в лес, и я отошла в кустики. Так вроде бы недалеко отошла, но, когда начала искать нашу полянку, найти не смогла. Я запаниковала, начала бегать по лесу, пытаясь отыскать какие-то знакомые ориентиры или следы, а потом меня до ночи искали с фонарями и с собаками.
Вот уже тогда надо было понять, что ничего хорошего меня в лесу не ждет! И когда Сонька предложила фотосессию в лесу, выдвинуть встречное предложение про обычную фотостудию.
Сонька!
Она выбежала мне навстречу, тогда, когда все-таки состоялась встреча Лены Харитоновой с поисковой группой. Помимо незнакомых людей с собаками, там были тетя Оля, белая как мел классная руководительница и Соня. Ее мама тоже. Соня отказалась ехать домой, пока меня не найдут, и, когда все сначала меня ощупали, а потом начали на меня орать, именно она развернулась и рявкнула:
— Хватит! — закрывая меня собой. Она же попросилась тогда к нам ночевать, и мы спали на одной кровати, обнявшись. Подозреваю, что Сонька спасла меня от выволочки, потому что тетя Оля полночи пила корвалол, я чувствовала его запах на кухне.
Мысли о подруге вытряхнули меня из близкого к панике состояния. Сцепив зубы и сжав кулаки, я запрокинула голову и посмотрела на небо. Увы, в замково-парковых лабиринтах местное небо ничего не могло мне сказать, а вот глубоко подышать я могла. Глядя на растущие местные луны: Арану, Тьеху и Ланти.
Справиться со страхом получилось.
Ненадолго.
Потому что как только я справилась с одним, деревья вокруг меня утратили цвет. Все вокруг меня утратило цвет, становясь безжизненно-серым и черным. Измениться не мог разве что камень, он и до этого был серым, а вот холод — знакомый мне холод темной магии заставил кожу покрыться мурашками. Я бросилась вперед, или, точнее, назад — заставляя себя не бежать, идти, всматриваясь в одинаковые деревья, даже выбросила одну туфельку, которая золотом полыхнула в серости (чтобы увидеть ее, если снова пойду здесь). Я сама оставалась единственным золотым островком здесь, и с каждым мгновением тьма сгущалась вокруг все сильнее. Поэтому я подхватила юбки и побежала.
Кажется, впереди мелькнул знакомый большой коридор! Главный, из которого я пришла.
Бросившись к нему, я вылетела в раскрывшийся полукругом каменный карман и врезалась в изваянием застывшего в нем Валентайна Альгора.
Врезалась до боли, потому что Альгор был твердый. В смысле, плечо у него было твердое, а я летела на всех парах. На всех парах бы и отпрянула, если бы он не перехватил меня за талию.
— Не вздумай вырываться.
А? Что?
Магия вокруг нас сгустилась, словно на землю разом рухнули все краски ночи, а после стало очень, очень темно. Если раньше была только серость, то сейчас она превратилась в черность, и не просто выжгла из мира цвета, она, кажется, выжгла весь мир. Единственное, что я чувствовала — это как бьется сердце Валентайна под моими пальцами, видела падающую на белую рубашку темную прядь и дрожала. От дикого, сумасшедшего холода, который втекал в каждую клеточку тела, готовясь отравить меня всю.
Миг — и вот уже все закончилось.
Тьма отступила, снова стало светло, мир обрел краски. Именно в этот момент я опомнилась и рванулась назад.
— Ты! — получилось громче, чем я рассчитывала. — Что ты со мной сделал?!
— Я? — Валентайн приподнял брови. — Не позволил темной магии заполнить тебя целиком.
— После того, как сам же ее на меня натравил?!
Я вспомнила ползущие по лабиринту тени и обхватила себя руками. Да он не просто ее на меня натравил! Он меня загонял! Сюда, к себе!
— Остынь, не-Ленор, — от привычного холода в голосе не осталось следа, сейчас в нем плескалось раздражение и что-то еще. — Ты сама создала теневой полог.
ЧТО?!
— Да я даже слов таких не знаю! — прошипела. — Чтобы что-то создать, нужно как минимум представлять, что это такое! А я…
— В случае любого другого, — перебил меня Валентайн, — я бы в это не поверил. Не поверил в то, что можно использовать темную магию высшего уровня, не имея о ней ни малейшего представления. Но в случае с тобой — все может быть. А теперь слушай меня внимательно: не ищи встреч с Сезаром. Если он хоть на мгновение что-то заподозрит — он тебя уничтожит. Он, его отец и твой Люциан.
Я могла ожидать всего, чего угодно, но только не такого. Совершенно точно не такого.
— Ты это только сейчас придумал? — уточнила я. — Про Сезара? Про Фергана. Про…
— Больно при взгляде на Фергана тебе тоже не было?
Я хотела возразить. Но не получилось.
— Это реакция на магию высшего светлого. Тебе повезло, что я успел переключить его внимание на себя раньше, чем он тоже почувствовал все и догадался.
— Но… но… такого раньше никогда не было.
— Ты раньше смотрела в глаза дракону?
На мгновение воцарилась тишина. В глаза драконам я раньше не смотрела, но почему-то сейчас подумала, что с удовольствием посмотрела бы еще раз. Все лучше, чем смотреть в раскрывшуюся бездну глаз Валентайна, в которой отражаюсь я, и чувствовать… я понятия не имела, что чувствовала, но во мне каждая клеточка тела сейчас была наэлектризована. Эта тишина казалась звенящей, а расстояние между нами, кажется, то сокращалось, то увеличивалось, хотя мы не двигались с места.
— Второй раз я смотрела ему в глаза, и ничего такого не почувствовала, — это однозначно был аргумент.
— Потому что второй раз темной магии в тебе не было.
— Как? Как она может во мне быть — и не быть?
— Хотел бы я это знать, не-Ленор, — Валентайн прищурился, а потом все-таки шагнул ко мне. Настолько резко и неожиданно, настолько внезапно… Ладонь темного легла на мою щеку, и это прикосновение ударило током по оголенным нервам. Жест получился собственнический, властный и, на удивление, нежный. Гораздо более интимный, чем любой самой глубокий поцелуй или даже чем то, что произошло у меня в комнате.
Я резко сбросила его руку и шагнула назад.
— Не смейте. Ко мне. Прикасаться.
— Мы снова на «вы»? — во взгляд Валентайна вернулась насмешка.
— Мы изначально должны быть на вы. Вы — магистр, я — адептка, и так все и останется.
— Неужели? — а в голос — привычный холод.
— Ужели. Не представляю, каких женщин вы встречали до меня, магистр Альгор, но я — из тех, кто верен себе и своему мужчине.
Полыхнуло серебром. Растекаясь по радужке, оно делало его глаза неестественно-светлыми. Пугающими. Особенно дико было смотреть на вертикальную полоску зрачка, источающую тьму, прожилками вплетающуюся в его глаза. Которые он прикрыл — лишь на миг, а когда открыл снова, они были совершенно обычными.
— Значит, Люциан Драгон, — произнес он. На этот раз в его глазах не было тьмы, но было нечто гораздо более страшное — в голосе. Когда он произносил имя Люциана, я снова почувствовала холод, нитями прошивший сердце.
— Именно так. И чем быстрее вы это поймете, тем лучше.
— Можешь не сомневаться, не-Ленор. Я тебя понял. Сама ты вряд ли поймешь, почему он до сих пор не знает о тебе ничего.
Это прозвучало как голосовая оплеуха. Хорошенькая такая. Очень отрезвляюще.
— Вы тоже ничего обо мне не знаете, — хмыкнула я. — Хотя можете думать иначе, вы ничего обо мне не знаете, магистр Альгор. Ровным счетом. Все, что нас связывало — мое желание узнать о том, что сейчас с Соней. Где она. Не пострадала ли. Но ваши условия для меня неприемлемы.
— Именно поэтому ты сейчас в моем платье.
Еще одна. Но эта уже попроще.
— Я в вашем платье исключительно потому, что платье, которое прислал Люциан, кто-то испортил, и у нас не осталось времени, чтобы найти что-то приличное. Вы считаете, что я с вами играю? — спокойно посмотрела ему в глаза. — Но это не так. Мне больше ничего от вас не нужно. Ни ваша помощь. Ни ваша сила. Ничего. Просто оставьте меня в покое.
Я едва успела договорить, когда на меня снова обрушился холод. Он исходил от него — так же, как тьма, которая сейчас вгрызалась в пространство. Действительно вгрызалась, я видела, как клубится черный дым и рассыпаются серебряные искры, наполненные крохотными искрами… молний. Черты лица Валентайна заострились, становясь даже не хищными, а потусторонними. Миг — и воздух под тьмой стал прозрачным, показывая мне…
Софья Драгунова. 14 июля 2003 — 12 августа 2021.
Любимой дочери.
И цветы. Цветы, столько цветов.
— Нет, — сдавленно прошептала я. — Нет. Нет.
Попятилась, не желая верить в то, что увидела.
— Это неправда. Ты лжешь!
Валентайн повел рукой, тьмы стало больше, как черный туман она заволокла кладбище, чтобы потом смениться новой картинкой: я увидела кухню. Ту самую кухню, которую видела во сне, где он мне показывал Соню. Только Сони на ней не было. Была ее мама. Уставшая, изможденная и постаревшая лет на двадцать, а рядом с ней сидела тетя Оля. Тетя Оля, которая почти с ней не общалась, несмотря на то, что мы с Соней были лучшими подругами. Они обе молчали. Пока Сонина мама, наконец, не произнесла:
— У тебя хотя бы еще есть надежда, — и расплакалась.
— Твое тело, не-Ленор, исчезло. Или попросту растворилось под ударом концентрированной темной магии, — Валентайн как будто зачитывал мне приговор, — что касается твоей Сони, она мертва.
Нет.
Не-ет.
Не может быть.
Одно движение его пальцев — и картинка развеялась, как тот сон. Вот только лучше бы она была сном! Лучше бы это все было сном, потому что я вдруг почувствовала, как внутри меня что-то рвется. Резко, остро, вскрывая сосуды и нервы, срывая последние предохранители.
— Не-ет! — зарычала я. — Ты лжешь! Лжешь! Лжешь! Ты лжешь!!!!!
Я колотила по его груди так яростно, словно хотела выбить из него признание, что все это ложь. Не может Соня умереть! Ее не может не быть! Не может, не может, не может!
Грудь Валентайна под моими кулаками была просто каменной, и тогда я рванулась, готовая вцепиться ногтями ему в лицо и расцарапать его до крови. Эту бесчувственную маску! Он смотрел на меня в точности так же, как и всегда — как когда приказал раздеться, как когда меня лапал — и вот так же, когда сейчас показал мне смерть моей лучшей подруги!
Невозможно! Это же невозможно — быть таким! Жестоким, бесчувственным монстром! Я хотела сделать ему больно! Чтобы он хоть на миг почувствовал, каково это — когда сердце истекает кровью, если не сердце, то хоть его бесчувственная, непробиваемая физиономия!
Он перехватил мои запястья, сдавил до боли. Так сильно, что из глаз посыпались искры.
Рванул на себя.
Я снова ударилась о него, на мгновение теряя возможность дышать. И возвращая ее с голосом Люциана:
— Что. Здесь. Происходит?!
У меня нет ни сил, ни желания объясняться, но воздух вокруг меня с одной стороны раскаляется, а с другой — становится холодным и зыбким, как внезапно остывшее в пустыне марево. Меня пронзает магией такой силы, что взгляд Фергана уже кажется далеким и несущественным, но именно это отрезвляет и заставляет рвануться назад. На этот раз я стою между ними, и, по ощущениям, только я между ними и стою, потому что сила Валентайна вплетается в его взгляд глубокой тьмой, а сила Люциана — ослепительным золотом.
— У меня погиб близкий человек, — говорю я. — Лучшая подруга. Почти сестра.
Мне странно это говорить, и мой голос кажется глухим, чужим, незнакомым, но я только что это сказала. Я только что сказала, что Сони нет. Наверное, с этого момента на меня обрушивается вся мощь осознания, потому что еще несколько секунд назад я в это не верила, но теперь ее нет. Ее нет даже для меня.
Вообще. Нигде.
От этого сначала становится пусто и нечем дышать, а потом — все равно. Я разворачиваюсь и иду в сторону одной из дорожек лабиринта. Мне уже все равно, что будет дальше. Мне все равно, если я никогда не найду выход. Мне все равно, потому что мой мир рухнул не тогда, когда я оказалась здесь. Мой мир рухнул после того, что я сегодня увидела.
— Ленор. Лен! — голос Люциана доносится сзади, но я не оборачиваюсь. Я даже не вздрагиваю, когда он меня догоняет, обхватывает руками, разворачивая лицом к себе. Сейчас я его почти ненавижу, потому что, если бы не он, я бы все еще колотила кулаками по непробиваемой скале Альгора, не в силах признать очевидное и неотвратимое, а теперь я это признала. Теперь я не могу это изменить.
Все потому, чтобы эти двое не поубивали друг друга!
Я сама не ожидала, но теперь с силой ударяю в его грудь.
— Хватит. Хватит! Оставь меня!
Вместо этого он плотнее прижимает меня к себе, и в следующий миг меня заполняет тепло. Знакомое золотое тепло, от которого внутри согревается даже самая крохотная, едва уловимо дрожащая часть. Миг — и золота становится больше. Прямо в длинном живом коридоре, разделяющемся множеством вариантов, и именно в нем Люциан подхватывает меня на руки, а я снова вижу те самые крылья. Призрачные, полупрозрачные, набирающие силу.
Рывок оказывается настолько неожиданным, что я невольно вцепляюсь в его плечи, а в следующее мгновение земля стремительно отдаляется. Земля отдаляется, а замок приближается, и вот уже лабиринт — это просто как начерченные внизу загогулины, которые уменьшаются, уменьшаются и уменьшаются. Мир становится необычным, замыкается вокруг нас ночью, темноту которой разрывают крылья дракона. Еще несколько взмахов — и мы оказываемся на балконе. Люциан снова стоит, но меня отпускать отказывается, плечом ударяет в тяжелую витражную дверь — и мы уже в его спальне.
Я даже не пытаюсь сопротивляться, когда он укладывает меня на кровать, а после прижимает к себе. Спиной, оплетая руками и ногами: несмотря на то, что мое платье существенно мешается, а потом тепла становится больше. Оно заполняет меня всю, вдыхает в меня жизнь, и, кажется, только из-за этого тепла я не кричу от боли и не бьюсь в его руках. Осознание никуда не делось, но сейчас оно кажется далеким, и с каждым мгновением отдаляется все больше — будто я узнала об этом не пару минут, а пару лет назад. Или пару зим.
Он переплетает мои пальцы со своими, я чувствую его дыхание на плече. Меня не клонит в сон, но правда становится легче. Настолько, что я могу дышать без колючего, раздирающего грудь клубка слез, которым не суждено пролиться. Не знаю, сколько мы так лежим, пока миг осознания не отодвигается все дальше. Дальше. И дальше. До той минуты, пока я не чувствую в себе силы повернуться в его руках.
Наткнуться на взгляд, в котором все еще пылает целительное золото.
— Легче? — спрашивает он.
— Н-нет… — это совсем не то, что я должна была сказать. Но вместо того, что я должна, из глаз текут слезы. Впервые за долгое время я реву, и слезы не просто текут из глаз, мне кажется, они текут сквозь меня, проходят сплошным потоком. На этот раз я сама прижимаюсь к нему, цепляясь пальцами за рубашку, а его губы касаются моего виска.
Это совсем не тот поцелуй, к которым я с ним привыкла, да я вообще не уверена, что это поцелуй, это что-то другое.
Осознание этого приходит уже тогда, когда слезы заканчиваются и остаются только тихие всхлипы. Его ладонь, лежащая на моей талии.
Его близость.
— Я знаю, каково это — терять близких, — говорит он, и голос его звучит глухо. — Не скажу, что это пройдет совсем. Но будет легче. Правда.
— Мама? — вырывается у меня.
Он кивает. На этот раз смотрит куда-то поверх моей головы.
— Я никогда раньше ни с кем об этом не говорил. О ней. Мне было семь, когда она умерла.
Я замираю. Люциан по-прежнему на меня не смотрит, но в его взгляде отражается слишком многое. Я не могу определить всю гамму чувств, которые смешались в постепенно меркнущем золоте магии, могу только почувствовать. Поэтому продолжаю смотреть на него, отмечая, как в комнате становится темнее. Крылья тоже постепенно тают, я вижу мерцающие за его спиной контуры, которые становятся все менее яркими, теряя насыщенность гаснущих в них искр.
— Люциан, — осторожно зову я.
Он переводит на меня взгляд. Миг — и того парня, который только что лежал рядом со мной, уже нет. На меня снова смотрит знакомый Люциан Драгон, во взгляде которого нет никаких чувств. Может показаться, что их и не было, но я сегодня увидела гораздо больше, чем за все время нашего знакомства. Не только увидела, почувствовала.
Кажется, он понимает это в точности так же, как я, потому что хмурится, а после плотно сжимает губы.
— Я намочила тебе рубашку, — говорю я, пытаясь сгладить неожиданно возникшую неловкость.
— Не проблема.
Он поднимается, сбрасывает пиджак, расстегивает рубашку. Можно сказать, что я там не видела, но сейчас все совершенно по-другому, поэтому я отворачиваюсь. Сажусь на постели, прижимая руки к горящим, залитым слезами щекам. Кажется, мы оба сегодня позволили себе гораздо больше, чем рассчитывали.
Все-таки невольно оглядываюсь — чтобы увидеть, как раздетый по пояс Люциан скрывается в нише у дальней стены, и все, что мне остается — это рассматривать его спальню. Сейчас здесь достаточно темно, поэтому оценить я могу только размеры комнаты и обстановку. Она чем-то напоминает его спальню в Академии, с той лишь разницей, что нет портрета Фергана, и, возможно, эта комната даже больше.
Мне бы сейчас зеркало, чтобы посмотреть, какая я стала «красавица», но я вспоминаю слова Имоны о том, что макияж переживет даже проливной дождь, и решаю оставить все как есть. Взгляд невольно цепляется за небрежно сброшенную на кресло рубашку и пиджак, а в следующее мгновение уже возвращается Люциан.
— Нам надо вернуться, — говорю я.
— Хорошо бы.
Он почему-то застегнул ее на все пуговицы, что совершенно для него не свойственно, а еще — избегает смотреть на меня.
— Что-то не так?
— Все так, Ларо.
— Про Альгора…
— Не сейчас. Я не хочу сейчас о нем говорить, и ты сейчас о нем говорить не готова.
Не готова. Он прав. Но об этом нужно поговорить. Нам.
— Где твои туфли?
— Я их потеряла. В лабиринте.
— Хорошо.
Совершенно непонятно, что в этом хорошего, но Люциан накидывает пиджак, касается браслета на своей руке.
— В лабиринте остались туфли тэри Ларо. Найдите их и принесите ко мне в комнату.
Я смотрю на его общение, очевидно, со слугами, через браслет-виритт (или виритту?) и думаю о том, что еще очень многого не знаю о мире. О мире, в котором мне теперь предстоит жить.
— Он помогал мне найти Соню, — говорю я. — Софью. Мою подругу.
Все мысли о Соне, осознание, никуда не ушли, но сейчас у меня чувство, словно они под наркозом. Потому что все, что я чувствую здесь и сейчас, воспринимается совершенно иначе, а стоит подумать о Соне — эмоциональный наркоз. Должно быть, так действует целительная магия, и я сейчас искренне ей благодарна. Искренне благодарна Люциану.
— Мне очень приятно знать, что Софью тебе помогал найти он, — почти рычит Люциан, но тут же снова меняется в лице и становится отстраненно-холодным. — Ленор, как я уже сказал, сейчас не время и не место. Давай закроем эту тему до лучших времен.
Сомневаюсь, что разговор об Альгоре сочетается с «лучшими временами», но вынуждена признать: тему лучше закрыть. Люциан отходит к окну, я поднимаюсь с кровати и сажусь в кресло. Так мы и застываем, неподвижно — как раньше лежали на кровати, только теперь порознь. До тех пор, пока слуги не стучат в дверь — принесли туфли. Я надеваю их, руки у меня уже не дрожат, но пальцы все равно срываются с ремешков. Я закусываю губу, и в этот момент Люциан опускается рядом. Легко касаясь пальцами моих щиколоток, застегивает сначала один, затем второй.
После чего поднимается и протягивает мне руку.
Мы возвращаемся к двери через короткий портал — так быстрее, едва оказываемся под перехлестьем взглядов, он произносит:
— Ленор переволновалась, решила подышать воздухом и заблудилась в лабиринте. К счастью, сейчас все хорошо.
Люциан отодвигает для меня стул, мы занимаем свои места. Я по-прежнему чувствую на себе взгляд Валентайна Альгора, но его для меня больше не существует. Пусть я не успела сказать об этом Люциану, для меня достаточно того, что я успела сказать об этом ему.
Драконова Академия
Подробнее
Фсё! Влип Люциан по самые … крылья… в Лену))) С нетерпением жду продолжения! Спасибо)
Мда…. Драка будет… Вопрос времени… Бедная Ленор…
Да , Люциан в таком состоянии может сейчас и заявиться к Ленор… А там дверь, как обычно не заперта🤔. Просто вопросами дело не закончится… Но я все же болею за Люциана 😉
Ух, какие заявы! Прямо уж и его… В нашем мире давно рабство отменили😉
golondrina, так это в нашем 😂
Ух, какие страсти! Интересно, а помимо заявления, Тайн что будет делать?
Лена, посмотрим 😉
Какой самоуверенный Валентайн) Хочет, чтобы Лена была только его. Но она не может просто взять и отказаться быть невестой Люциана. От поддержки Альгора, особенно теперь, она тоже отказаться не может… Придется что-то придумывать. Надеюсь, Соню удастся найти. А Ленор, получается, умерла во время дуэли. Из-за дуэли или из-за переноса? А Лене попросту некуда возвращаться… Спасибо!
Виктория, про Ленор мы еще узнаем подробнее. Это не одной главы тема.
Очень жду продолжения проды) Очень интересно как будут развиваться дальше события. Оба героя мне нравятся. Каждый по своему.
maryuliya19, Благодарю за теплый комментарий! Приятного чтения! 💖
Подкопила я проды))) и прочла с удовольствием, спасибо😊Страсти накаляются🤔 интересно, где все таки Соня.
Санька, супер ) Рада, что нравится 😉
Прям таки, моя и точка, не хочет ли свои отношения разорвать для начала
елена мамедова, А у него с кем то отношения?
Светлана, С ректором
елена мамедова, Мы знаем только, что она положила на него глаз и бегает за ним .. это наблюдение Лены … про их отношения не слова🤷
Светлана, Я наверное не внимательно читала, но если Эстре заметит, что Альгор на Лену глаз положил, у неё будут проблемы, мне так кажется
елена мамедова, Посмотрим … ведь про Эстер, знаем со слов Лики… а она оказалась не так проста и безобидна, как показалась…
Светлана, Да там ректорша вроде на него виды имеет. Но сдается мне, что это она считает, что у них отношения, а Валентайн не в курсе))
Иоланта Карле, Вот и я об этом, он считает себя свободным … и даже не подозревает , что с кем то нужно , что то рвать…
Иоланта Карле, 😂😂😂😂Один раз поцеловались и уже в уме онамродила ему двойню.Хотя это слухи, а на деле может уних какая-то тайна и кто-то кому-то помог и поэтому они близки. Хз, см Валя про это не говорил
елена мамедова, а у него есть отношения? 🙂
елена мамедова, 😂😂😂😂, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку))Вообще еще интересно посмотреть, что будет на его занятияз.Чую там огнище ждет. Особенно Люци. Ну и Лену с ее странной магией
елена мамедова, Точно! Эстрель, или как её там, будет сильно сопротивляться такому развитию событий! 😁
Получается, что кольцо все же препятствие….
nina-damm, Скотина, но с принципами. Типо с занятыми нини
Елена, эммм, почему сразу «скотина»?
Sety, Если смысл тот, что читается то делать 18 летней студентке практически открытое предложение быть его любовницей / или подружкой на ночь ибо кольца другого мы не наблюдаем, да еще и девушке, которой и так не просто, потому что родители позор и прочее и у которой еще и пробоемы с наследным приецем тогда будут.То кто он как не скотина? Меня прям такая самоуверенность разочаровала. Хочется надеятся, что он так резок, потому что Лена его оьидела фразой какой ему дело до ее чувств и все не так как кажется. Понятно, что она в тупике, а он много что щнает сейчас про нее и может, но пользоваться так открыто 😢
Елена, ну, если сравнивать действия Люциана и Валънтайна, то Валънтайн однозначно ведет себя вежливо. Кстати, мне кажется, что фраза «ты будешь только моей» имеет другое значение /чисто политическое и/или магическое/, а не просто предложение удовлетворить плотские желания. Валънтайну придется использовать темную магию, чтобы попытаться выяснить, что случилось с Соней. Но темная магия всегда пытается подчинить, подавить, поглотить … 😉
Sety, А будоражит, из головы не выходит и ревнует …. тоже, по политическим или магическим значением ?😜 … может черная магия и тянется к Лене…. но политика , уж точно не причем … а вот утереть нос сопляку и поставить на место … возможно .
Светлана, на мой взгляд, вполне возможно, что, поскольку Валънтайн уже знает, что не-Ленор попаданка, его первоначальные планы изменятся. Влечение не исчезнет, но магистр подавит его и ограничится одним-двумя ненасильственными поцелуями. 😎🤭 Попозже Альгор может даже спросить «Ленор Ларо», как ее настоящее имя. 😉
Sety, *… но магистр подавит его и ограничится одним-двумя ненасильственными поцелуями*…. а все ли ему подвластно? Страсть, как навязчивая идея …. да особенно если она будет ЕГО … 😂 может еще конфетно букетный период Валентайн начнет … ?😜
Светлана, Валънтайн не идиот, на самом деле он довольно умен. Даже его отец знает это. Сейчас Альгор будет очень осторожен в интимной близости с не-Ленор. Потому что уже предполагает, что перемещение было невозможно без вмешательства Ниитхарна.😜
Sety, Я и не говорю, что он идиот …. но даже самых умных и рассудительных мужчин, любовь и страсть делает *дураками* 🤷 и не так просто не поддаться искушению, когда имеешь власть над кем то. А в данном случае он уже имеет власть над Леной …
Светлана, власть — это, как мы говорим, «нож с две остриета» — я не знаю точного выражения в русском языке. Все зависит от того, что поставлено на кону. Мы до сих пор не знаем, по каким причинам Валънтайн поселился в Даррании. Как стал одним из четырех архимагов. Вряд ли из-за мадам Эстре или подготовки, которую магистр проводит с Сезаром. Мы не знаем, каковы его настоящие отношения с Ниихтарном. Все, что мы знаем, это то, что Валънтайн боится стать темным драконом.
Sety, У нас это * палка о двух концах* …
*..по каким причинам Валънтайн поселился в Даррании.* это загадка, но он сразу прицепился к Ленор … если из за дуэли , то почему игнорирует Соню … мог и ее протестировать … например какие последствия или что то в этом роде… но нет …
Светлана, спасибо 🙂 , надеюсь переносное значение аналогично.
****
Нет, Лан не сразу прицепился к Ленор. Валънтайн находится в Даррании более 10 лет. Он знал, кто такая Ленор Ларо, но его интерес пробудила точно Лена, когда появилась на балу в компании Люциана. Папа Ниихтарн хорошо продумал и провел их знакомство. /в прологе есть интересная фраза, которая теперь приобретает другой смысл /
Sety, Я имела в виду сразу после дуэли … в Академии … как я поняла его отец знал , где сын и чем занимается … все подстроил так, чтоб обратить его внимание на Ленор-Лену … Валентайн и заглотил приманку … но что им двигало, не просто ведь участие в дуэли( если б было так, то Софи его также заинтересовала для исследования)
Sety, О, кстати возникла мысль.Возможно фраза «только моей» поэтому и сказана. 1. Он поеяо, что дело рук папаши2. Возможно понял зачем Лену вызвали для него/для светлого наследного лракона? 3. Он хочет держать ситуацию под контролем, пока все не выяснит, а пускать на самотек отношения Люци-Лены риск для мира. Возможно, он даже таким образом, защищает правящий род?? Или я о нем подумала лучше, чем он есть?
Елена, Валънтайн верен только себе. Его вряд ли беспокоит процветание правящего рода Даррании или Мертвых земель.
Светлана, А это было бы мило, с учетом странного характера мы бы в доволь похохатали над его попытками ухаживаний. Думаю он не умеет и это бы ло бы мило-смешно читать)
Sety, Ага, мне тоже интересно, когда Лена уже скажет, чтобы он её не звал Не-Ленор.У меня ощущения, что Валя так упорно повторяет Не-Ленор для сеья, чтобы себя в чем-то убедить
Елена, для нас прошло несколько дней, а для персонажей чуть больше 15 минут, и этот разговор между ними двумя еще не окончен (я надеюсь). Но мне кажется, что Лан будет ждать, пока не-Ленор скажет ему свое настоящее имя.
Sety, Да, про 15 минут я не подумала, мы тут уже за это время все кости им перемыли))
Sety, Надеюсь,Согласна, что Люциан тоже скотина, только мелкая. Тоже только о себе думает и желания Лены в расчет не берет. Она правильно его одбрила, что она не кукла. Пока, да, Валентайн ведет себя более вежливо. Если усесть, что он искал метку, а потом судя по всему еле сдержалася, на Ленины феромоны или что там у нее, сто всех драконов так плющит. И даже смог остановиться. Вот и посмотрим, что эта фраза значит. Надеюсь, наш любимый автор, просто решил прдлить масоа в огонь, чтобы читатели поохали и понервничали.
Елена, Ну Люциан тоже не подарок, а вот мотивы Валентайна все же пока не ясны… Ведут оба себя по скотски…
nina-damm, Согласна, только о себе думают. Эгоисты как все мужики
nina-damm, возможно, дело в другом )