МежМировая няня, или Алмазный король и я

 

Ира Илларионова

— Это же фидруар, — сказала Кристин таким тоном, как если бы говорила мне, идиотке такой: «Это же кошка!»

Сидевшее передо мной существо действительно чем-то напоминало кошку в пубертатном периоде, учитывая то, как оно терлось о мои ноги пару минут назад и какие издавало звуки. От кошачьей внешности у него были сильные, гибкие лапы, благодаря которым оно прыгало до трех метров в высоту без разбега (просветили меня девочки), и, пожалуй, глаза. Огромные, янтарные, с вертикальным зрачком. Все остальное принадлежало чебурашке и дракону, то есть помеси этих двух существ, которых в природе не существует.

Хотя… в этом мире ни в чем нельзя быть уверенным.

Крупную голову окружали массивные шипы-наросты, над которыми пробивалась шерсть. Они напоминали корону, торчащую из всклокоченной шевелюры императрицы. Уши тоже были прикрыты выступающими наростами (видимо, чтобы не отгрызли в бою, потому что там было что отгрызать), шерсть — огненно-красная, с золотистыми переливами. Ах, да. Еще крылышки и хвост.

Крылышки у него по размеру были как у цыпленка Буша 90-х.

— Как оно вообще летает? — спросила я.

— Так они вырастут, — Кристин недоуменно посмотрела на меня. — И он тоже вырастет.

— Насколько?

Девочка указала мне на голову.

Скажите, что это когда он встает на задние лапы…

— Это еще совсем детеныш. — Аделин опустилась рядом с малышом и протянула ему руку, но он издал звук, напоминающий нечто среднее между рычанием и клекотом, и спрятался за мои ноги. — И он выбрал вас мамой, мирэль Тонэ.

Да, мамой фидруара я еще быть не пробовала.

— А чем они питаются?

— Мама говорила, что вы плохо учились в школе, — заявила Кристин.

Аделин закашлялась, но мне было не до обид на Жизель, тем более что характеристика эта давалась Селани. Если что, сейчас мне даже на руку, что ее считают… в общем, не слишком далекой. Иными словами, так можно безбоязненно восполнять пробелы в знаниях.

— Но не настолько же! Все знают, что фидруары питаются… — Кристин сделала большие глаза.

Что? Чем?

Или кем?!

Только не говорите, что кем. Я этого не переживу! У меня на глазах соседская кошка в деревне однажды воробья сожрала, так у меня, городской девочки до мозга костей, была психологическая травма. И вообще…

— Нянями! — выпалила Кристин. — Молоком! Конечно же такие детеныши питаются молоком. Правда, нужно им… три-четыре бидона в день.

М-да.

Я бы и не вздумала рассказывать об этом девочкам, но они проснулись и прибежали в библиотеку в тот момент, когда я стояла на столе, готовая отбиваться туфлей. О том, где я, им сообщил Жужжен. Разумеется, кто же еще! А о том, что Жужжен выкинет фидруара… то есть фидруаренка сразу, как увидит, высказала предположение Аделин.

Впрочем, я была склонна с ней согласиться.

— Ему, наверное, недельки две. Только глаза открылись… — заметила Аделин.

Глаза, к слову, сейчас закрывались. Недоразумение пыталось пристроиться у меня в ногах, и мне совести не хватило оставить его там: наклонилась, взяла на руки, несмотря на устрашающий вид. Звереныш зевнул, обнажив пасть с острыми, как иглы, зубами, после чего свернулся клубочком в кольце моих рук.

— Как он вообще сюда попал?

— С улицы, — махнула рукой Аделин. — Горничные убираются до обеда, а потом три-четыре часа проветривают пустые комнаты. Вот и залез в окно.

— Они вообще-то только в дикой природе водятся, — хмыкнула Кристин. — Но то, что он вышел к людям, означает только одно: его мама погибла.

Я вздрогнула и крепче прижала малыша к себе.

— Я поговорю с вашим папой, — пообещала. — Сегодня же, как только вернется. А Жужжену об этом знать вовсе необязательно.

Думаю, его алмазное величество что-то решит с… моим новым сыном? Дочей?

Заглядывать ему под хвост я не решилась, не при девочках же, да и какая разница! Я же не собираюсь оставлять его у себя. Или собираюсь?

— Папа не любит животных. — Аделин заметно погрустнела.

То есть как не любит?

— Он не захочет его оставлять. Правда. Мы так часто просили его… даже не фидруара, а маленькую лойю или марика… Но он против. Он сразу же отдаст его в службу надзора за магическими животными. И там его посадят на цепь… — Девочка вздохнула. — Или в магическую клетку.

М-да.

Жизнь, я, конечно, все понимаю, но где мне достать три-четыре бидона молока в день, не вызывая подозрений?

Пушистый хвостик свесился вниз, щекотнул руку, и тут меня бросило в холодный пот.

— Надеюсь, Жужжен ничего не слышал, — пробормотала я, бросив взгляд на двери библиотеки.

— Не слышал, потому что я активировала…

— Потому что мы говорили тихо, — перебила сестру Кристин, и Аделин ойкнула.

Я решила, что активация чего бы то ни было подождет, самое главное перетащить звереныша к себе в комнату, не попавшись на глаза Жужжену.

— Девочки, пусть это пока будет нашим секретом. Пока я не решу, что делать дальше. Пусть он хотя бы немного подрастет…

Но мне даже договорить не дали: я видела, каким энтузиазмом сверкнули глаза близняшек.

— Я буду вам помогать за ним ухаживать! — воскликнула Аделин.

— Я могу завязывать ему бантики, — заметила Кристин.

И я невольно улыбнулась:

— Сейчас мне надо, чтобы вы отвлекли Жужжена. Я перенесу его в свою комнату.

Девочки переглянулись, и на личиках заиграли улыбки.

— Мы быстро! — С этими словами они выбежали из библиотеки.

Я же мысленно сделала себе пометку: как можно больше разузнать о фидруарах. Можно ли отпустить подросшего малыша к сородичам, например. Какие навыки ему нужны для выживания и тому подобное.

Покачивая спящего звереныша на руках, рассматривала его: не такой уж он и страшный. Я бы даже сказала, миленький.

Вполне миленький!

Аделин действительно вернулась быстро, с заговорщицким видом кивнула, и мы вышли в коридор. Куда подевался Жужжен, одним близняшкам известно, но до моей комнаты мы добрались без приключений.

Разумеется, о том, чтобы переместиться в детскую, и речи не шло, поэтому мы окружили кресло, на которое я положила малыша, и устроили экстренное заседание по найденному на незнакомой планете неизвестному животному. Не пришлось даже прибегать к библиотечной помощи: в ходе «заседания» выяснилось, что фидруары живут в лесах, что до девяти месяцев они считаются детенышами, а потом им приходится отстаивать место под солнцем, и что живут они семьями, а не стаями или прайдами. То есть вот этой вот животине нужна будет пара, чтобы завести детишек и растить их.

Вместе.

Словом, все как у людей.

Малыша могут принять в семью, если захотят, но для этого нужно будет отвезти его в лес и пообщаться с дикими взрослыми фидруарами (при одной мысли об этом моя человеческая шерсть вставала дыбом), и еще не факт, что его примут. Могут сожрать, например. Вместе со мной.

В общем, утешительных новостей было мало, но за разговорами время пролетело незаметно. Я сама не заметила, как стемнело, и только когда услышала шаги, спохватилась.

Едва успела вскочить, а Аделин поспешно накинула на кресло плед, в ту же минуту дверь распахнулась.

— Почему вы не в детской, мирэль Тонэ? — без каких-либо церемоний с порога спросил Демаре.

Потому что у меня тут двухнедельный фидруар, которому нужен бидон молока в день. Как минимум, по самым скромным моим подсчетам.

— У нас здесь космический корабль, папочка, — вперед выступила Аделин.

— Космический — что?

— Это игра такая, — тут же подхватила Кристин. — Нам нужно перемещаться по дому и нельзя постоянно сидеть на одном месте.

Демаре нахмурился.

— Если верить Этилю, по дому вы не перемещаетесь, а сидите здесь.

— Если верить Этилю, я вообще зло во плоти, — заметила я.

Девочки хихикнули, а я закусила губу. Демаре же нахмурился еще сильнее.

— Кристин, Аделин, возвращайтесь к себе. Мирэль Тонэ присоединится к вам через десять минут и поможет переодеться к ужину.

— Хорошо, папочка.

Шелковые девочки убежали из комнаты сразу же, и я тоже направилась к дверям. Меньше всего мне хотелось, чтобы в самый ответственный момент из-под пледа вылез фидруар.

— Куда вы собрались, мирэль Тонэ?

— Как — куда? Готовить девочек к ужину.

— Мне кажется, я сказал через десять минут.

— А я медленно хожу. У меня…

Хотела сказать каблуки, но передумала. Туфли, которые я купила, ничем не напоминали шпилеобразные ходули Селани.

— Маленький шаг.

Не дожидаясь ответа, вышла из комнаты, и его мируарству ничего не оставалось, как последовать за мной, плотно прикрыв дверь. Мысли о звереныше немного вытеснили вчерашнее, но сейчас оно возвращалось, особенно когда Демаре меня догнал и пошел рядом, почти касаясь моей руки. Из-за чего вместе с нами пошли мурашки.

По мне.

— Нам нужно поговорить, мирэль Тонэ.

Да. Определенно.

— Мне нужно четыре бидона молока в день.

— Что?!

— Можно три. Но не меньше.

Прежде чем Демаре успел опомниться, я продолжила:

— Еще я хочу, чтобы в дверь моей комнаты врезали замок, и чтобы ключ был только у меня.

— Что?!

— И замораживающий агрегат.

Я не знала, как назвать холодильник, поэтому назвала так. Выражение лица Демаре сейчас было ну очень говорящим: если пару минут назад он хмурился, то сейчас смотрел на меня так, словно сомневался в моем рассудке.

— Зачем вам молоко, мирэль Тонэ?

— Я принимаю ванны с молоком. Это полезно для кожи. Как вы думаете мне удается добиться такой белизны? — я показала ему руку, пошевелив пальчиками, но под потемневшим взглядом поняла, что это не очень удачная идея, и быстро убрала ее за спину.

— Почему вы так странно назвали холодильник?

Потому что я не знаю, как он у вас называется! Точнее, не знала, что он называется так же, как и у нас.

— Потому что я женщина! Могу я быть внезапной?

Близость Демаре заставляла нервничать, поэтому я чуть отступила в сторону. Мы как раз дошли до лестницы, с высоты которой открывался холл. Без преувеличения роскошный, и к которому я уже начала привыкать.

Ой, нет! Вот к этому мне привыкать точно не стоит, равно как и к тому, кто сейчас смотрит на меня слишком пристально. Я бы даже сказала, к последнему мне в первую очередь не стоит привыкать, потому что… потому что всякие Алмазные короли меня совершенно не интересуют.

Ни в каком смысле.

— А замо́к?

— А замо́к нужен именно потому, с чего начался наш разговор. Я уважаю ваш выбор дворецкого, но он действительно сует свой нос куда надо и куда не надо. Мне, как любой женщине, нужна частная территория и уверенность, что пока я буду заниматься с девочками, нос мируара Жужжена не залезет в мой комод.

Демаре хмыкнул:

— Вам есть что скрывать, мирэль Тонэ?

Под его пронизывающим взглядом захотелось составить компанию фидруару, под пледиком в своей спальне. Вместо этого я расправила плечи и поинтересовалась:

— А вам нет? Я не привыкла, что в мою жизнь постоянно кто-нибудь лезет и, по-моему, то, что прошу, более чем разумно.

Особенно три бидона молока.

Демаре смотрел на меня. Я бы даже сказала, разглядывал, прокатывая свое пристальное внимание от носочков моих туфелек, более чем скромных, по такому же весьма скромному наряду кремовых тонов.

— Молоко будете брать на кухне, — наконец изрек он. — Ваша комната не предусматривает возможности поставить туда холодильник. Замок вам врежут завтра.

— Благодарю.

Я развернулась, чтобы уйти к девочкам, но меня остановили покашливанием.

— Вы ничего не забыли, мирэль Тонэ?

Обернулась с самым невинным видом. Честно говоря, жизнь в Селани меня многому научила: например, тому, что иногда стоит прикинуться дурочкой.

— Я должна переодеть девочек к ужину.

— Это я собирался с вами поговорить.

Ой, нет.

Я не хочу говорить о том, что произошло вчера. Ни говорить, ни думать, ни…

— С самого начала в общении с вами я допустил ошибку. — Демаре положил ладонь на перила, отрезая последнюю возможность к бегству.

Он стоял так близко, что я чувствовала его дыхание на своей коже. Терпкий аромат сигар, вкус которых до сих пор помнила по нашему поцелую, и этот аромат прокатился по мне, заставляя стратегически отступить назад.

— Я видел в вас подругу жены. Хорошо, не подругу… — Он хмыкнул, постукивая пальцами по перилам. — Но женщину, с которой она ездила по магазинам и с которой общалась достаточно тесно.

При этом называя ее недалекой.

— Жизель приглашала вас к нам за стол, но сейчас, когда вы в этом доме всего лишь прислуга, я считаю это недопустимым.

От того, как это было сказано, у меня вспыхнули щеки. Вслед за щеками — руки, потом ноги, а затем и все остальное: тело Селани реагировало на обидные слова именно так, а я… Я понятия не имела, почему мне сейчас хочется треснуть его мируарство по голове с такой силой, чтобы уши пробили шляпу, а поля превратились в воротничок.

 — Иными словами, в ваши обязанности входит сопроводить девочек до столовой, но не более. Обедать можете с ними, но на семейных завтраках и ужинах, а также на выходных, ваше присутствие будет лишним.

Треснуть его захотелось еще сильнее.

— Знаете, я к вам за стол не просилась, — выпалила, сама не знаю, зачем. Точно так же я понятия не имела, почему сейчас чувствую себя так мерзко. Почему находиться рядом с ним с каждой минутой становится все более невыносимо, если не сказать больно. — И на ваши совместные семейные ужины и прочие приемы пищи тоже не претендую!

Оттолкнув его руку, я направилась в сторону детской, когда в спину мне ударило:

— Безмерно рад, что между нами не возникает никаких недопониманий, мирэль Тонэ.

Я не обернулась.

Только вылетев за поворот, ненадолго остановилась, чтобы перевести дыхание. Оно никак не желало переводиться, равно как и желание постучать этому… бриллиантовому монарху по его алмазной башке, в которой, видимо, вместо мозгов одна алмазная крошка, и та со стеклярусом вперемешку.

Мысленно я все-таки надела ему шляпу по самые плечи, а сверху приложила шахматной доской (не знаю, есть ли здесь шахматы, но для ментального возмездия сойдет), после чего направилась в детскую.

Надо помочь девочкам переодеться, а потом… потом пойду нянчиться с фидруаром.

В конце концов, чем меньше мы будем видеться с его алмазным величеством, тем лучше!

 

Совершенно глупая традиция — менять к ужину платья, но кто я такая, чтобы перечить работодателю? Я ведь в этом доме всего лишь прислуга, как изволила выразиться одна алмазная глыба. Вот и буду вести себя соответственно. Теперь он меня не будет ни видеть, ни слышать. А я его.

Отлично!

Чудесно!

Как бы сказала Светка: опупенно!

И в Ланси свое пусть катится на своей «Красотке» вместе со своим Десмондом, который и не Десмонд вовсе.

Со своей Деслани, в общем.

А я в эти дни займусь собственными проблемами. В конце концов, няням ведь тоже полагается отдых, то есть законные выходные. О которых я, кстати, не догадалась расспросить, когда устраивалась на работу к этому аристократическому павлину.

— Мирэль Тонэ, а как мы его назовем? — спросила Аделин, отвлекая меня от мыслей о всяких алмазных павлинах и возвращая к мыслям о двухнедельном фидруаре, игравшим с резиновым мячиком под кроватью.

Не успела я ответить, как Кристин выпалила:

— А я придумала! Назовем его Жюф!

— Фе! — скривилась Аделин и тряхнула собранными в хвост непослушными кудряшками. — Мне не нравится. Пусть лучше мирэль Селани придумает ему имя. Это ведь ее сын.

— А если дочка? — Я тут же прикусила язык, потому что близняшки так на меня посмотрели, как если бы хотели сказать: и эта мирэль нас еще чему-то собирается научить?

— У девочек не бывает наростов на голове. Только у мальчиков, — важно сообщила Кристин.

Ну хоть с этим разобрались.

— Тогда… — я задумалась, — как вам Реми? — предложила, застегивая бусины-пуговицы на бархатном платье Капитана Злючки.

Теперь уже скривилась Кристин (я видела ее отражение в зеркале), а Аделин, наоборот, радостно воскликнула:

— Точно! Он очень похож на Реми!

Ее сестра фыркнула, но спорить не стала: в детскую как раз постучались. Приоткрыв дверь, я высунулась в коридор и узнала от служанки, что девочкам пора спускаться к мируару, а мне идти на кухню ужинать вместе с остальной прислугой.

Честно говоря, аппетита не было. Как и настроения. И того, и другого меня лишил один Алмазный… тролль. Но подражать Селани, которая после трех отказывалась от еды, мне совершенно не хотелось. К тому же Реми нуждается в молоке, которое якобы нужно мне для вечерних косметических процедур в ванной, а значит, на кухню я в любом случае заглянуть обязана.

Вернув фидруара в свою комнату (девочкам очень хотелось показать ему детскую, но теперь, когда детская была показана, эту ожившую версию чебурона следовало снова спрятать), мы с близняшками спустились в холл, где я пожелала им приятного аппетита и общения с их троллем… отцом то есть.

— А вы разве не будете ужинать с нами, мирэль Селани? — удивилась Аделин.

Кристин не сказала ни слова, потому что все еще дулась на меня за то, что Жюфа с моей подачи переименовали в Реми, даже не дав ему побыть Жюфом. В этом она очень походила на отца: не терпела, когда что-то выходило не по ее, и сразу начинала показывать характер.

Аделин была уступчивей и мягче. Должно быть, пошла в мать.

— Меня пригласила Анжель, — так звали горничную, что явилась за мной и близняшками. — С моей стороны было бы невежливо отказываться от приглашения. Приятного вам ужина, девочки.

— Пойдем! — дернула сестру за руку Кристин, и они побежали в столовую.

А я медленно поползла на кухню, потому что ноги не несли в одно замкнутое пространство с Жужженом. Как и предполагала, дворецкий встретил меня хмурым взглядом, через который, как солнечный луч сквозь грозовые тучи, отчетливо пробивалось злорадство.

Остальные поприветствовали меня улыбками, искренними и дружелюбными: горничные Анжель, Зои и Линна, кухарка Анаис и водитель Симран.

— Надеюсь, вы проголодались, Селани, — улыбнулась Анаис, приглашая меня устроиться с нею рядом. — Сегодня у нас рыминный пирог, запеченный шмот и атшоки по-ньеррски.

Понятия не имею, что это такое, но выглядело все очень аппетитно и пахло соответственно.

— Умираю от голода, — искренне призналась я, потому что аппетит от всего увиденного и унюханного вдруг неожиданно вернулся.

— Тогда положу вам кусочек побольше, — отрезая песочный пирог с, кажется, мясной начинкой, проговорила заботливая женщина.

Симран, как настоящий джентльмен, отодвинул для меня стул и плеснул в бокал воды. Предлагал заменить ее вином, но под цепким взглядом Жужжена я решила воздержаться от алкоголя.

Кстати, о Жужжене. Раз он все и обо всех знает, значит, сможет просветить меня по поводу выходных.

— Я хотела спросить, — кашлянула, привлекая к себе внимание. — Как часто мне положены выходные?

— Не успели начать работать, а уже устали? — ожидаемо съязвил дворецкий, ковыряясь в шмоте — политой пряным соусом тощей рыбине.

— Один выходной в неделю, — подала голос Линна — симпатичная брюнетка с личиком, формой напоминавшим сердечко, и трогательными ямочками на щеках. — Это по закону. Но лучше спросите у мируара Демаре. Иногда хозяева соглашаются и на два дня.

— Мируар не согласится, — категорично отрезал дворецкий.

Чтоб ты костями подавился!

— А так как вы уезжали сегодня утром, мирэль Тонэ, то на этой неделе от выходного осталась лишь половинка, — позлорадствовал он.

И горничные, и кухарка с водителем неодобрительно посмотрели на Жужжена.

— Не обращайте на него внимания, Селани, — сказала Анаис, подкладывая мне атшок по-ньеррски — брат-близнец земного артишока. — Он ко всем новеньким относится с предубеждением и, вообще, ворчун по жизни.

В ответ на такое заявление Жужжен действительно проворчал что-то нечленораздельное, после чего сосредоточился на своей тарелке.

На какое-то время за столом воцарилось молчание, пока его не нарушила Зои:

— Жаль, в этом году не будет такого праздника, как раньше. Девочки всегда так радовались и с таким нетерпением его ждали.

— Праздника? — переспросила я.

— Скоро ведь день рождения близняшек, — с улыбкой пояснила Анжель. — Хозяева всегда устраивали для мирэль Кристин и мирэль Аделин что-то грандиозное. Гостей приглашали море. Праздновали с утра до позднего вечера. А сколько здесь детей было… Но теперь… — девушка грустно вздохнула.

— Раньше здесь вообще веселей было, — поддержала ее Зои. — Суаре, танцы, развлечения.

— И когда у девочек день рождения? — осторожно поинтересовалась я, гадая, знала ли Селани о столь знаменательном для близняшек событии, и знают ли остальные, что она знала…

В общем, ладно.

— Да вот уже через неделю, — ответила кухарка. — Как раз в новолуние наши девочки и станут старше. А ведь говорят, что отмечать что-то важное в новолуние — к удаче. Я буду молиться за них всю ночь и просить Небесного вернуть им их маму.

— Ну хватит! — прикрикнул на слуг Жужжен. — Разболтались тут!

А я чуть не свалилась со стула и тарелку с ньеррским артишоком не перевернула, а вот бокал с водой опрокинула. Но даже не сразу это заметила, потому что в голове билась одна-единственная мысль: новолуние! Уже совсем скоро!

Совсем скоро я смогу передать весточку Мише!

— Ой! — вскрикнула Зои, глядя на расползающееся по белоснежной скатерти пятно.

Хорошо, что это была всего лишь вода, а не вино, иначе за порчу хозяйского имущества Этиль, подражая инквизиторам средневековья, отправил бы меня гореть на костре.

— Ничего страшного. — Промокнув пятно салфеткой, Анаис посмотрела на меня. — О чем-то задумались, Селани?

— О молоке, — все еще пребывая мыслями на холме Расцвета, пробормотала я и только потом поняла, что стала центром всеобщего внимания. — Мне нужно молоко. Бидон молока.

Надеюсь, такого количества Реми на вечер будет достаточно.

— Бидон молока? — хором переспросили Анжель и Линна, пяля на меня глаза.

А мажордом тут же пошел в наступление:

— Это еще зачем?!

Можно было, конечно, рассказать про молочную ванну, но одно дело отчитываться перед Алмазным хамом и совсем другое докладывать о каждом своем шаге его подхалиму.

— Для личных нужд. Мируар Демаре в курсе, — поднимаясь, заявила я. — Молоко мне будет нужно каждое утро и каждый вечер, так что…

— Я вычту его из вашей зарплаты, — перебил меня дворецкий, отчего у меня руки зачесались засунуть ему в глотку обглоданный рыбий скелет с его тарелки.

— Мируар Жлобен, — соскребая остатки невозмутимости, ровно начала я.

— Жужжен, — недовольно поправили меня.

— Уверены? — переспросила с сомнением, но заметив, как дернулся кадык на тощей шее дворецкого, не стала углубляться в полемику. — Вы уже вычли половину моего выходного, а теперь покушаетесь на мою зарплату? Вы, часом, не забыли, кто здесь хозяин?

— Вот с хозяином я и поговорю! — воинственно подскочил дворецкий.

— Поговорите.

Этиль умчался говорить, а я следом за Анаис спустилась в погреб, с жадностью осмотрела выставленные по-над стенкой бидоны (фидруару должно хватить) и, взяв один, поспешила обратно к лестнице, потому что внизу можно было запросто окоченеть. Заметила врезанные в стены кристаллы, приглушенно мерцавшие в полумраке. Должно быть, они и поддерживали в помещении нужную температуру, чтобы не портились продукты.

— Еще мне понадобится миска, — вернувшись на кухню, обратилась я к кухарке и добавила, отвечая на ее вопросительный взгляд: — Умываться свежим молоком очень полезно, разве вы не знали? Никаких кремов не надо. Кожа становится нежнее шелка и мягче бархата.

Заканчивавшие ужинать горничные переглянулись, а Анаис всплеснула руками.

— Да зачем же вам молоко, мирэль Селани? Вы и так редкая красавица. Поверьте, в вашем возрасте оно без надобности. Личико и так нежненькое, мягкое. Кстати, — понизила голос кухарка, — я была на одном из ваших выступлений, и мне очень понравилось. Жаль, что вы больше не играете, — Анаис вздохнула.

— Все, что ни делается, — к лучшему, — оптимистично заключила я.

Вооружившись бидоном и миской, отправилась кормить фидруара, решив, что за девочками спущусь после того, как дам Реми молоко. Или, может, они к тому времени уже поднимутся в детскую, тем самым избавив меня от «удовольствия» лишний раз лицезреть мируарскую физиономию.

Но физиономия нашла меня сама. То есть я ее. В холле я столкнулась с близняшками, крутившимися возле отца, возле которого также крутился дворецкий. Вернее, стоял перед ним по стойке смирно и о чем-то докладывал вполголоса.

Подозреваю, жаловался на мою расточительность, ибо я собралась глушить молоко литрами.

— Девочки, пойдемте, — позвала я близняшек и ступила на лестницу, когда позади раздалось:

— Мирэль Тонэ.

Ну что на этот раз? Отправит спать в кустах?

Я нехотя развернулась. Поставила бидон на ступеньку, миску подмышку сунула и приблизилась к его фидруарству. Ну то есть мируарству.

— Вы что-то хотели, мируар Демаре? — осведомилась максимально прохладно. Впрочем, мне даже не пришлось стараться, мой голос звучал так, что никакого погреба с кристаллами не понадобится, чтобы поддерживать необходимую температуру молока, а кое-кого и вовсе подморозить.

— Хотел. — Демаре окинул меня таким взглядом, от которого в голове завертелись непрошенные предположения, чего бы такого он мог от меня хотеть.

На щеки плеснуло жаром. Жаром от нежеланных воспоминаний.

— Вы спрашивали у Этиля про выходные.

— Выходной, — кашлянул дворецкий.

Но Алмазный король даже глазом не моргнул и невозмутимо продолжил:

— У вас будет один свободный день в неделю, мирэль Тонэ, и в выходные, когда я буду не занят работой и смогу находиться с девочками, вы сможете распоряжаться своим временем.

И с чего вдруг такая щедрость?

— В остальное…

— Знаю, вы распоряжаетесь мной, — брякнула, сама не поняла, зачем. Заметив, как темные брови Демаре стремительно подбираются к волосам, спешно поправилась: — Я имела в виду, будете распоряжаться моим временем. Ну то есть девочки будут.

— Именно. О выходном дне прошу предупреждать заранее.

— О ночи тоже? — решила я окончательно внести ясность.

— Что, простите? — на меня посмотрели еще более пристально, хотя смотреть пристальней, казалось, уже невозможно. Я и так рядом с ним чувствовала себя, как в рентгеновском кабинете, застрявшей в нем на целую вечность.

Прикрылась миской, как щитом, от взгляда-рентгена и проговорила:

— Я хотела бы уйти ночью в воскресенье. Это ведь возможно?

Демаре открыл рот, собираясь ответить (у Жужжена он еще даже не закрывался), но тут подала голос Аделин:

— Папочка, мы очень устали.

— Спать хотим, — подхватила Кристин.

— А мирэль Селани обещала рассказать нам сказку.

— Мы ее весь день ждем.

— Сказку.

— Можно мы пойдем?

Демаре оторвал от меня взгляд, и я невольно вздрогнула, потому что чувство было такое, как если бы со всего тела вдруг резко отодрали гигантскую полоску с депиляционным воском. Еще сильнее прижала к груди миску, а его алмазное величество поцеловал дочерей и пожелал им спокойной ночи. Так больше и не взглянув в мою сторону, отправился к себе в кабинет или хмарь его знает куда. Жужжен, недобро зыркнув на нас своими стрекозиными глазами, умчался в направлении кухни. Мы же с девочками поднялись на второй этаж, с бидоном и миской.

«Вот про что я не подумала, так это про лоток!» — запоздало осенило меня. Интересно, как часто фидруары справляют нужду и в каких количествах? Наверное, следовало взять две емкости, если, конечно, еще не поздно и…

Дверь в спальню оказалась приоткрытой.

— Мирэль Селани! — в один голос взволнованно воскликнули близняшки.

Первыми вбежали в комнату, я за ними. Глянули под кроватью, за креслом и возле остальной мебели. Фидруара нигде видно не было.

— Мы его потеряли! — прижала руки к раскрасневшимся щекам Аделин.

Потерять бездомного фидруара в доме Алмазного короля — это к беде. Или к ББИ, в которую я снова могу превратиться, если Демаре первым обнаружит моего сына.

— Девочки, нам надо разделиться, — сказала я, подавив желание выдрать на голове все волосы.

Благо, волосы не мои, но больно-то будет все равно мне.

— Что значит — разделиться?

— Зачем?

Как всегда, хором.

— Вы пойдете искать Реми в районе детской, а я обегу весь оставшийся второй этаж.

Пока его не обежал Жужжен. И будем надеяться, что фидруар далеко не ушел. Судя по тому, что снизу никто не орет, его еще не обнаружили, а значит… Значит, у меня есть шанс. И у звереныша тоже.

— Разумеется, — серьезно кивнула Аделин.

В кои-то веки опередила сестру, и судя по всему, Кристин это не понравилось. Впрочем, сейчас мне было не до капризов второй близняшки.

— Только пожалуйста, далеко от детской не отходите! Если найдете его первыми, сразу зовите меня. А если найду я, спрячу его и прибегу к вам. Договорились?

Девочки кивнули и отправились исследовать собственную комнату, я же метнулась в другую сторону. Куда могло запропаститься это чудище?! И ведь реально чудище, даром что мелкое, напугал меня до икоты… второй раз за день.

Я шла мимо закрытых дверей, не останавливаясь: чудище, конечно, чудище, но еще слишком маленькое, чтобы самостоятельно открыть дверь, а после ее закрыть. Заглядывала во все темные углы и подо все диванчики, но тщетно. Волосы на голове уже начинали шевелиться в попытке встать дыбом, когда я увидела приоткрытую дверь. Приоткрытую самую малость, но…

Чтоб тебя, малолетнее недозверье!

Приоткрыв ее чуть больше, осторожно заглянула внутрь и наткнулась взглядом на шляпу Демаре. Прежде чем до меня дошло, что это — комната его алмазного величества, я осознала, что над шляпой сидит фидруар. И нет бы с исследовательским интересом. Судя по всему, он собирался использовать ее как лоток.

— Нет! — тоненько пискнула я.

Поздно.

Возвращая меня к туалетной тематике и мгновению грандиозного выхода в другой мир под журчание бачка, шляпа перестала быть пригодной для использования по назначению.

Мать моя женщина, роди меня обратно.

То есть верни в мой мир, пока я не поседела в свои семнадцать. Или сколько там каждый год отмечает Селани.

— Реми!

С абсолютно дикими глазами фидруар метнулся в сторону, а я за ним. Топотал этот мелкий засс… в общем, нехорошее животное, как стадо слоников. Заметив, что он собирается прыгать с кровати прямо на комод, прыгнула и я. Прыгнула, как бейсболист, за которого болеет вся Америка, и фидруар прилетел вместо комода прямо мне в грудь. Проскакав вместе с ним до окна и чудом удержавшись на ногах (на шпильках Селани точно не удержалась бы), я облегченно вздохнула и направилась к двери. Все, теперь остается только добраться до спальни и… И шляпу тоже хорошо бы спрятать.

Прижимая Реми, порывающегося вывернуться из моих рук, но к счастью, пока не применяющего когти, я вернулась за головным убором его величества. Честно, меня так и подмывало оставить ее здесь. Не просто оставить — положить на самое видное место, еще и понаблюдать завтра из-за угла, как он ее наденет. Но во-первых, шляпа воняла так, что у меня заслезились глаза (куда там нашим кошкам до таких ароматов), а во-вторых, это могло существенно осложнить мне жизнь.

В результате я покрепче прижала звереныша к груди одной рукой, другой подняла шляпу, стараясь держать ее как можно дальше от себя. Второй раз развернувшись к двери, направилась было в коридор, когда услышала снаружи шаги.

И не только шаги, но и свист: его алмазное величество возвращалось в свои покои.

Судя по тому, какой мотивчик насвистывал Демаре, он пребывал в хорошем расположении духа.

У меня же в голове заиграл знаменитый траурный марш, под который меня (в аккомпанемент с ехидной ухмылкой Жужжена) выставляют из дома Демаре вместе с обос… испорченной шляпой и сыночком.

Наверное, в этот момент в мозгу что-то перемкнуло, потому что я швырнула шляпу на пол, пинком ноги отправляя ее под кровать, а потом рухнула вниз и в лучших традициях морского пехотинца в зоне боевых действий по-пластунски поползла следом, прикрывая собой новорожденного, то есть новоприобретенного малыша. В миг, когда дверь с широкой руки Демаре распахнулась, я вползла под кровать, прижимая фидруара к бешено колотящемуся сердцу.

Хлопнула дверь.

Фидруар открыл пасть:

— Р…

Никогда не думала, что руки среднестатистической маленькой женщины могут сработать, как намордник. Клац! И челюсти фидруара сомкнулись моими пальцами. Он посмотрел на меня совершенно дикими глазами. Подозреваю, что такими же, какими и я на него.

Ноги Демаре подошли ближе. То есть ближе подошли не только ноги, разумеется, но я видела только их. Лакированные ботинки, модные носочки и чуть укороченные брюки а-ля начало двадцатого века в нашем мире.

Продолжая насвистывать, он сел на кровать, и она прогнулась под его весом.

Кровать, кстати, у него что надо. Я бы сказала, ого-го-го кровать! Королевская!

Всем кроватям кровать!

Стоп, Ира, о чем ты вообще думаешь?

А о чем мне, спрашивается, думать, когда с одной стороны у меня в руках фидруар, а с другой — вонючая шляпа. С третьей, к слову сказать, этот злоберман, который порвет меня на десяток маленьких Ирочек, если найдет под кроватью в такой компании.

Или Селочек? Селаничек?

Понимая, что как никогда близка к панике, глубоко, но очень тихо вздохнула.

Вот так.

Дыши, Ира, дыши.

Он же должен пойти принимать душ или в туалет, или…

Судя по звукам, алмазное величество раздевалось: зашуршал пиджак, что-то щелкнуло, а потом свист оборвался.

— Да что за вонь, хмарь меня поглоти?

Кровать резко спружинила наверх.

Мама!

— Папа-а-а!

Детский крик был такой, что я сама чуть не рванула из-под кровати, но раньше меня рванул Демаре. Вылетел из комнаты, чудом не сорвав дверь с петель, и я тут же вылезла следом.

Совершенно дикие глаза вбежавшей в комнату Аделин подсказали, что надо торопиться. Сунула малыша ей в руки, вытащила вонючую шляпу, и молнией метнулась за дверь. Девочка утащила меня за угол и, когда я перехватила звереныша, накрыла его пледом и приложила палец к губам:

— Тс-с-с! Сейчас пойдем.

Мы и правда пошли, спустя пару минут. Скрывая под пледом шляпу-вонючку и недовольного таким положением дел фидруара.

Очень кстати, потому что вскоре из-за поворота вывернуло его демаречество и Кристин.

— Кристин сказала, что вы играли в прятки, — сухо произнес он. — Потрудитесь в следующий раз не уходить так далеко, чтобы моя дочь не испугалась.

— Потружусь, — покладисто отозвалась я.

Готовый к моему недовольству Демаре удивленно вскинул бровь:

— Что это у вас за кулек?

— Это мой сын.

Увидев, как изменилось лицо алмазного короля, поспешила добавить:

— Приемный. Мне его подбросили. Сейчас мы несем его домой, чтобы накормить.

А я, кажется, несу какую-то чушь.

Точнее, я несу вовсе не чушь, и вот это уже проблема.

— Это игра, па-ап! — дернула его за руку Кристин.

— Странные у вас игры, мирэль Тонэ, — меня снова просканировали взглядом.

— А нам нравится, — заявила Аделин и, не дожидаясь ответа, вприпрыжку побежала по коридору.

Я последовала за ней.

То, что вприпрыжку, поняла уже, когда к нам присоединилась хихикающая Кристин. Перехватив совершенно обалдевший взгляд Алмазного короля, аккомпанировала которому отвисшая челюсть, я хмыкнула и зашагала степенно, как и положено няне.

То есть взрослой женщине.

Судя по тому, что за нами не пошли, обходной маневр сработал. По дороге нам никто не попался, но дух я перевела только когда оказалась в своей комнате и посадила фидруара на кресло. Он обиженно зыркнул на меня огромными глазищами и попытался сползти, но я вернула его на место. После чего повернулась к девочкам.

— Как вы меня нашли?

— Вы надолго пропали, — сказала Аделин, — а я вспомнила, что когда мы спускались на ужин, единственная дверь, которая была приоткрыта — в папину комнату…

Почему об этом не вспомнила я, спрашивается?

Не вполне отдавая себе отчет в том, что делаю, наклонилась к близняшкам и порывисто их обняла:

— Спасибо!

Девочки замерли, и я смущенно отступила.

— Спасибо за то, что не бросили.

— Ну… вы же тоже нас не выдали, мирэль Тонэ. — Аделин улыбнулась. — Когда мы подсунули вам мороженое.

Что касается Кристин, она сложила руки на груди:

— Закончили сюсюкаться?

Мы с Аделин переглянулись и обменялись улыбками. Потом вместе покормили фидруара, а когда он заснул (крепко-крепко, как все дети), пошли в детскую. Сказка сегодня не пригодилась: утомленные приключением, девочки отбыли в страну Морфея сразу, как только головки коснулись подушек.

Поправляя близняшкам одеяла, я вдруг задумалась о том, что буду по ним скучать.

 

Михаил Соколов

— Мих, ты меня, конечно, прости, но по-моему, тебе надо в отпуск. — Андрей пригубил Курвуазье и отставил бокал с коньяком в сторону.

— Не уверен.

— А я уверен. Ты на себя посмотри. То по работе мотаешься, то у своей Иры торчишь, хотя…

Под взглядом Михаила Андрей поднял руки.

— Слушай, я все понимаю. Правда. Но от того, что ты сидишь рядом с ней, легче никому не становится. Твоя бывшая, конечно, всегда была с прибабахом, но если честно, это уже за гранью. — Андрей развел руками.

Разговор с Лилей ничего не прояснил, только еще больше все запутал. Сначала она отрицала, что имеет отношение к тому, что случилось с Ирой, а когда Михаил пригрозил поднажать и прикрыть салон красоты, который, к слову сказать, сам ей и подарил, выяснилось, что… Ира попала в другой мир.

Сначала Лиля клялась ему в любви, потом лепетала что-то про древний ритуал, который цыгане из поколения в поколения использовали, чтобы убирать мешающих им людей. Но поскольку у цыган пролитая кровь всегда считалась серьезным преступлением, проклятием, падающим на все поколения рода, убирали они их в другие миры. Буквально. А судя по тому, что бормотала Лиля, она что-то напутала с заклятием, поэтому тело Иры осталось здесь, а душа ушла.

Точнее, то, что принято считать душой.

Разумеется, Михаил во все это не поверил, но Лиля дошла до истерики и клялась, что говорит правду. В итоге он плюнул и уехал, потому что связываться с девицей, у которой не все в порядке с головой — себе дороже. Скорее всего, она что-то Ире сказала, та разволновалась, и… все случилось как случилось. Может, угрожала, может, пыталась запугать.

Слабой здоровьем Иру назвать было нельзя, но она всегда была удивительно хрупкой. Мягкой и нежной. Таких женщин хочется защищать и носить на руках. И он носил, всего несколько дней назад, в этой самой гостиной: в его новой квартире они сидели вдвоем. Ира — подогнув под себя ноги, уютно прижимаясь к нему, а он смотрел на нее и мог думать только о дне, когда назовет ее своей.

Своей женой.

И еще самую малость о кружеве бюстье, просвечивающем через блузку.

— Эй! Миш! — Андрей потянулся к нему и пощелкал пальцами перед носом. — Так что насчет отпуска? Я в ближайшие пару дней контракт закрываю, и у меня будет передышка. Не хочешь на неделю махнуть в Доминикану?

Михаил поморщился.

— Только не в Доминикану.

— Не хочешь в Доминикану, давай на Кубу. В Мексику. Возьмем пять звезд и оторвемся по полной.

Михаилу не хотелось никуда. Потому что нигде, даже на другом континенте, Иру он не найдет. Она по-прежнему будет здесь, в палате, совсем одна. И что, если она вдруг придет в себя, а его не будет рядом?

— Не хочу, — покачал головой.

И все-таки пригубил коньяк. Неплохой, в общем-то, Курвуазье, сейчас показался горькой отравой, и он вернул бокал на журнальный столик. Ира вообще не любила спиртное, разве что однажды ей понравилось французское полусладкое вино. Эту бутылку он открыл перед их первой романтической ночью, бутылку, привезенную из Франции, которую покупал для особого случая.

Что ж, случай был более чем особый.

Когда Ира очнется, а она непременно очнется, он отведет ее в самый лучший ресторан. Не захочет в ресторан — устроит романтический ужин здесь, или на крыше новостройки в новом жилом комплексе, который только недавно завершил. Потом привезет к себе и будет целовать так, что она забудет обо всем, и уже больше никогда, никогда от себя не отпустит.

Никаких больше: «До свадьбы буду жить у себя».

Только с ним.

— Мих, — Андрей решил сменить тактику. Взъерошил густые темные волосы и продолжил: — Подумай сам, было бы ей приятно, узнай она, что ты заживо себя хоронишь? Что сидишь безвылазно у нее, а жизнь мимо проходит. Ирка тебя любила, я это точно знаю…

— Любит, — резко произнес Михаил.

— Любит, — миролюбиво поправился друг. — Но ты же сам понимаешь, что она бы вряд ли обрадовалась, если бы увидела тебя таким. Ты здесь с ума просто сходишь. К этой чокнутой Лиле даже поперся… Уж на что красивая девка, но меня от нее воротило, сам понять не могу, почему. Не проще ли махнуть куда-нибудь на недельку расслабиться, а потом вернуться?

— А если она в это время придет в себя? — Михаил хмыкнул и пристально посмотрел на друга. — Если придет в себя, а меня нет?

Андрей глубоко вздохнул.

Дружили они с детства, с тех пор, как впервые подрались из-за снеговика в детском саду, и другу Михаил доверял как себе, но дела это не меняло.

— Нет, Андрюх, — он решительно покачал головой. — Никуда я не поеду, а ты действительно поезжай и развейся. Перед новым рывком…

— Вот именно! Перед новым рывком. Сам знаешь, что у нас начнется после новогодних праздников. И даже представляю себе, как является такая тень отца Гамлета на деловую встречу и говорит: «Здрасьте, уважаемые господа, я тут половину не помню, зачем мы все здесь собрались, но кажется, хотел сделать вам деловое предложение. Сча только папочку откопаю».

Михаил фыркнул.

— Я когда-нибудь тебя подводил?

— Ты себя главное не подведи, — беззлобно огрызнулся Андрей. — Давай так. Не Мексика и не Куба. Дубай. Лететь туда в разы меньше, рейсы регулярные, жары сейчас нет. Ира приходит в себя, тебе звонят, и через пять часов ты на месте. Идет?

Михаил покачал головой.

— Мих, я серьезно. Отдыхать надо, ты реально сам на себя не похож. Думаешь, Боровицкий этого не видит? А Стрельников? Знаешь, какие слухи пошли?

Боровицкий и Стрельников управляли конкурирующими строительными компаниями и уже не раз и не два пытались выдавить их с рынка.

— Что ты теряешь хватку. Из-за бабы раскис. — Андрей снова вскинул руки. — Не мои слова, но мир такой. Жизнь такая. Слабости в ней нельзя выставлять напоказ, да что я тебя учу. Сам ученый.

Михаил потянулся за бокалом и сделал большой глоток. Коньяк снова обжег горло, и он сделал второй. Третий, четвертый, пятый.

По-хорошему, Андрей прав, он это прекрасно понимал. Понимал, что такая фигура, как он, без внимания в любом случае не останется, а привлекать внимание к себе — значит, привлекать лишнее внимание к Ире.

Коньяка оставалось на дне, но пить больше не хотелось.

Тем более что решение он уже принял.

— Ладно, — сказал, сдаваясь. — Дубай. На пять дней.

— Свершилось чудо, чудо свершилось, — философски изрек Андрей. — Договорились, завтра Лариса закажет билеты.

Михаил кивнул.

В конце концов, за пять дней ничего не случится, и от того, что он будет в Дубае, ничего не изменится. Если Ира придет в себя и ему позвонят, примчится первым рейсом, а пока… Андрей прав: ему нужна передышка.

Нужно хорошо отдохнуть.