Ныряльщица

Вирна Мэйс

— Вирна, ты рехнулась, — говорит Вартас, внимательно глядя на меня. — Ты хоть понимаешь, что ты можешь оттуда не выйти?

— Ну, в таком случае ты позаботишься о моих сестрах, не так ли? — я приподнимаю бровь.

— Тебе смешно?

Нет. Мне не смешно. Давно уже не смешно, и сейчас я это понимаю, как никогда раньше. Одно дело, когда Ромина швыряет тебя мордой вниз в бушующие волны и совсем другое, когда твоя сестра подвергает опасности всю семью, занимаясь глубоководными погружениями.

Ради чего? Зачем?

Это мне сейчас предстоит выяснить. Поэтому я стою на улице напротив сверкающих неоном огней, а рядом стоит Вартас, так и не утративший надежды меня отговорить.

Зря.

Время игр закончилось, и я прекрасно понимаю, чем я сейчас рискую. Но еще я понимаю, что не смогу спокойно спать, пока не пойму, что случилось. Шагаю в сторону перехода, и Вартас перехватывает меня за руку.

— Остановись. Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты себя угробила.

— А для чего? — интересуюсь, вскидывая бровь. — Чтобы я спокойно жила с этим дальше? Как ты?

По лицу его проходит судорога, парень судорожно стискивает зубы.

— Я не живу с этим. Я…

— Вот и я жить не буду. Можешь не переживать, о тебе я не скажу ни слова даже если меня будут пытать.

— Очень смешно, — огрызается он.

Я пожимаю плечами и отнимаю руку. Когда он мне рассказал, я не могла поверить. Наверное, до сих пор отчасти не могу, возможно, именно поэтому меня знобит. Знобит так сильно, что я ежусь и обхватываю себя руками, останавливаясь у перехода. Мне кажется странным думать о том, что моя сестра занималась смертельно опасным делом. Не только потому, что это запрещено законом и карается высшей мерой, но еще потому, что когда представляю сомкнувшуюся над головой воду, горло хватает спазм.

— Я иду с тобой, — меня догоняет Вартас, и мы вместе переходим улицу.

Наверное, я должна сказать: нет, но мне не хочется. Совершенно точно не хочется говорить ему, чтобы он ушел. Он и так прекрасно знает, что ему необязательно это делать, и если считает, что таким образом может меня остановить, он ошибается. Впрочем, перед дверями служебного входа я все-таки останавливаюсь и киваю на другую сторону улицы.

— Не дури.

— Это ты мне говоришь?

Складываю руки на груди.

— Митри и Тай.

— Вирна.

— Ты обещал Лэйс.

— Я обещал заботиться обо всех вас.

— Но разорваться ты не можешь, не так ли?

— Тебе необязательно это делать.

— Ты сказал это уже больше сотни раз.

— Ты считала?

— Да.

Это не шутка, я действительно считала. Считала, когда меня трясло, пока он говорил. Лэйси рассказала ему о том, чем занималась, за несколько дней до исчезновения: предложила стать одним из них, дала время подумать, и… больше они с Вартасом не встречались. Она не сказала ничего конкретного, обещала ввести его в курс дела уже после того, как он даст ответ.

Видит море, за несколько недель мой мир рухнул и собрался заново столько раз, что сейчас он представляет собой конгломерат из старых установок, привычек и мыслей с шипованными наростами нового.

Не хотела бы я, чтобы сейчас его кто-то увидел.

— Если ты не выйдешь оттуда, девчонок, скорее всего, заберут. Их некому будет воспитывать, мне их не отдадут, потому что я им никто.

— Значит, у меня нет выбора. Я выйду, — просто отвечаю я, разворачиваюсь и шагаю в ставший уже знакомым служебный холл.

Честно говоря, я столько раз проходила сквозь эти двери с самым разным настроением, что сейчас все происходящее кажется мне сном. Когда я собиралась искать ответы в «Бабочке», я даже не предполагала, как глубоко мне придется нырнуть. Когда я думала о тайнах, которые, возможно, скрываются за стенами клуба, они казались далекими и нереальными. Я представляла (хоть и старалась не пускать эту мысль на поверхность сознания), что Лэйс, возможно, понравилась кому-то из клиентов. Что она делилась с коллегами какими-то тайнами, которые я со временем узнаю. Да море знает, что еще, но такой тайны я представить не могла.

— Привет, Вирна, — произносит охранник, но тут же мрачнеет.

Он знает, что меня уволили. Разумеется, потому что первым делом об этом уведомляют службу безопасности, и мой пропуск аннулируется. Вчера я так спешила уйти, что забыла его отдать, но даже если бы он не утонул в океане с остальными документами, все равно не получилось бы им воспользоваться.

— Привет, Бардж, — говорю я.

Да, это один из тех парней, которые не пускали меня сюда в мой самый первый визит.

— Сообщи Дженне, что я хочу с ней поговорить.

Он вздыхает.

— Я бы с радостью, но…

— Но?

— У меня приказ доложить Н’эргесу, если ты появишься.

Вот даже как.

— Докладывай, — говорю я.

Должно быть, у меня напрочь вырубается инстинкт самосохранения, потому что Вартас прав: Дженна может не иметь ни малейшего представления о том, что творится у нее в клубе, а Лэйси могла связываться с другими ныряльщиками в ВИП-ложах, под предлогами обслуживания клиентов. Как я могла убедиться, звук внутри не записывается, поэтому они могли говорить о чем угодно, но мне это представляется глупостью. Во-первых, зачем рисковать и идти в клуб, когда можно общаться с помощью защищенного соединения по тапету? А во-вторых… во-вторых, теперь разговор с Дженной в вечер, когда она приняла меня на работу, представляется совершенно иначе.

Мне кажется, она что-то знает.

Я уверена, что она что-то знает, иначе не изучала бы так пристально. Едх меня побери, да она разве что насквозь меня не просвечивала. Вспоминая нашу встречу и ее взгляды, снова и снова прокручивая в голове все, что случилось, я отчетливо вытаскиваю из памяти все новые и новые детали головоломки.

«У Лэйсандры очень непростой характер, но у нее выдающиеся внешние данные, ее умению держаться могу позавидовать даже я. Теперь, когда она исчезла, мы оказались в затруднительном положении. Дело в том, что многие приходили сюда только ради нее. И в том, что в конце следующей недели «Бабочка» отмечает свой пятидесятый юбилей».

Неужели?

Неужели нельзя было поставить на главную роль кого угодно из девчонок? Я видела их, они все как на подбор, других в «Бабочке» просто не держат. Но если отбросить всех, была Тимри, ослепительно яркая и проработавшая здесь около трех лет, если не ошибаюсь. Не такой уж маленький стаж, а до ее умения держаться мне как до дна в Ктарианской впадине.

«Твоя сестра слишком запоминающаяся. Твой цвет волос может вызвать ненужные ассоциации. Не бойся, Вирна, с тобой будет работать наш ведущий стилист, ничего дурного она не посоветует».

От кого они хотели меня спрятать?

В тот вечер я слишком тряслась, стараясь получить место, настолько, что ничего вокруг себя не замечала. Теперь я думаю, что это приглашение на работу означало одно: она знает многое, но не все. В частности, не знает о том, куда делась Лэйс, и хочет понять, что известно мне.

Если это так, то мы с ней взаимно заинтересованы друг в друге.

Если это так, меня восстановят в «Бабочке», и я продолжу сюда ходить. Столько, сколько потребуется.

Остается, правда, еще Н’эргес, но с ним я справлюсь. По крайней мере, с тем, о чем он хочет меня спросить.

— Вирна, держи. Временный пропуск.

Из мыслей меня выталкивает голос Баджа. Пальцы не гнутся, но я все равно беру пластик со вмонтированным в него чипом, прикладываю его к турникету и шагаю в неизвестность.

Неизвестность долго не длится, кабинет начальника службы безопасности встречает меня горьким сигаретным дымом. Н’эргес со мной церемониться не будет, это понятно сразу, поэтому я ставлю рюкзак (старый рюкзак Митри, который я временно позаимствовала) на пол, и сажусь, не дожидаясь приглашения. В мужском кабинете все по-другому, здесь подняты жалюзи и открыты оба окна, из-за чего более чем свежо. Впрочем, если бы не было свежо, было бы нечем дышать, судя по пепельнице, въерх работает между курением.

— Зачем вы пришли, нисса Мэйс? — Он смотрит на меня так, словно пытается просветить взглядом.

— Это же очевидно. — Подавив желание скрыться за скрещенными руками, я чуть выпрямляюсь. — Мне нужна работа.

— Вчера вы с ней не справились.

— Поэтому мне за нее и не заплатили.

Квадратная челюсть мужчины чуть сдвигается вправо, потом возвращается на место.

— Где ваша сестра?

— Не знаю. — У меня холодеют ладони.

— Не знаете.

— Нет.

— Напомните, зачем вы здесь?

— Чтобы вернуть работу. Но вы это уже спрашивали.

Мне стоит немалых усилий не пытаться обхватить колени руками. Не съежиться, не попытаться вжаться в спинку, хотя очень хочется.

Напоминаю себе про Ромину, и, как ни странно, срабатывает это на ура. Мне мгновенно перестает быть страшно.

— Почему вы набросились на Лайтнера К’ярда?

А вот к этому вопросу я оказываюсь не готова. Не столько потому, что не знаю, что на него ответить, сколько потому, что не знаю, какой ответ будет правильным. Правильным для того, чтобы остаться в «Бабочке» или правильным для меня?

— Его поведение показалось мне вызывающим.

Огненный взгляд вплавляется в мое лицо в надежде под стекающей маской добраться до правды. Тщетно. Еще вчера Ригман Н’эргес мог меня раздавить, вытряхнуть из меня все, используя свои методы, но не сегодня. Сегодня я точно знаю, за что сражаюсь — за свою семью. Не только за Лэйси, за Митри и Тай, за их будущее. За наше общее будущее. Потому что от того, что случилось с Лэйс, зависит не только ее жизнь, а очень и очень многое.

— Вызывающим. Вы бросаетесь на всех, чье поведение кажется, — въерх выделяет последнее слово, — вам вызывающим.

— Разумеется, нет.

— Разумеется. И вы, разумеется, знали, что ньестр К’ярд — сын правителя Ландорхорна.

Я пожимаю плечами.

— Мы учимся с ним в Академии и у нас есть совмещенный курс. Не говорите мне, что вы это не выяснили, ньестр Н’эргес. Вы наверняка изучили мою жизнь вдоль и поперек, потому что я вам не нравлюсь. Вы хотите от меня избавиться, но не можете. Почему — не мое дело. Я пришла вернуть себе место, и вы можете еще десять раз спросить меня о том, зачем я здесь. Ответ будет тем же.

— Почему вы набросились на Лайтнера К’ярда, нисса Мэйс?

Почему от упоминания его имени меня снова начинает потряхивать, хотя вчерашний вечер остался, как мне кажется, в прошлой жизни?

Потому что в новой он был первым, кого ты увидела, Вирна. Тем, кто вернул твое дыхание, и возможно, Н’эргесу об этом уже известно. Не представляю, какие у него связи.

— Он меня унизил, — говорю чистую правду. — Хотел надо мной посмеяться и привел друзей, с которыми я знакома по Академии. Своего друга и свою… девушку.

Короткая запинка, разумеется, от внимания въерха не укрывается.

— Вам это неприятно, — говорит он.

— Нет.

— Я не сказал, что именно вам неприятно, нисса Мэйс. — Уголки его губ слегка подрагивают, но сомневаюсь, что он хочет улыбнуться. Скорее, торжествует, потому что сумел меня зацепить.

Мысленно прикусываю язык и обещаю себе быть осторожнее.

— Это сказала я, — криво улыбаюсь. — Чуть раньше, когда говорила про посмеяться и про друзей. Помните?

— Почему он так поступил?

Не знаю, каким образом, но каждым следующим вопросом ему удается вытряхивать меня из внутренней защиты. Когда мне кажется, что все уже хорошо, Н’эргес бьет снова и попадает точно в цель.

— Думаю, это вам лучше спросить у него.

— Я спрашиваю у вас, нисса Мэйс. — Он дотягивается до портсигара, но не закуривает, просто двигает его по столу: туда — сюда.

— Ему стало скучно.

Кажется, этот ответ Н’эргесу нравится, и мне он тоже должен нравиться, но нет. Я чувствую странное саднящее чувство, от которого хочется немедленно избавиться, но оно только усиливается, когда я вспоминаю про М’эль. Кьяна, всплывает имя. Откуда, я сейчас уже не помню, но оно мне и не нужно.

— В «Бабочку» приходят преимущественно те, кому скучно. — Откинувшись на спинку, Н’эргес все-таки достает сигарету и щелкает зажигалкой. — И каждый из них будет проверять вас на прочность, нисса Мэйс.

— Как это сейчас делаете вы?

Густые брови въерха остаются неподвижны, равно как и его лицо. Монументальное, словно выточенное из камня.

— Как это сейчас делаю я. Какова вероятность, что вы с этим справитесь?

С вами или с ними, хочется спросить мне.

— На вас я не бросилась.

Еще одна глубокая затяжка.

— Вы спите с К’ярдом?

Во мне кончается воздух. Так резко, что сигаретный дым, когда я все-таки вдыхаю, обжигает горло.

«Проверка, Вирна, это всего лишь проверка», — напоминаю себе.

— Это уже совершенно точно вас не касается, — отвечаю холодно. — А впрочем, вы всегда можете задействовать свои связи и об этом узнать.

Н’эргес молчит, и я тоже. Я изучаю его лицо: массивное, жесткое, гладко выбритое. Ежик серебристо-стальных волос..

— Значит, вы хотите вернуть свое место, — говорит он.

— Совершенно верно.

И если мы закончили, я хочу поговорить с Дженной.

Этого я, впрочем, не говорю, потому что любая такая фраза будет напоминать бегство, да что там, она бегством и будет.

— Ниссы Карринг сегодня нет, но я передам ей, что вы приходили, — наконец, говорит он.

Нет? Дженны нет?!

— Не беспокойтесь, нисса Мэйс. — Он едва различимо хмыкает. — Если бы я хотел от вас избавиться, я бы просто развернул вас еще до турникета.

Это правда.

— Почему же не развернули? — в упор спрашиваю я, и лицо Н’эргеса едва уловимо меняется. На миг даже кажется, что привычная каменная маска пойдет трещинами, обнажая истинную суть, но нет.

— Вы правы, — говорит он. — Вы мне не нравитесь. А здесь за вами проще присматривать.

От него я выхожу со странным чувством не то маленькой победы, не то невесомости. Почему-то здесь, в коридорах под искусственным освещением, где воздух десять раз обработан системой кондиционирования, дышится в разы проще, чем в его кабинете, где настежь распахнуты окна.

— Вирна! — Вартас бросается ко мне, стоит шагнуть на улицу.

Оглушительно чихнув, застегиваю куртку.

— Как все прошло?

— Научи меня драться, — говорю я, направляясь к станции гусеницы.

— Что?!

— Научи меня драться, — повторяю. — Так, как это делаешь ты. Я хочу уметь себя защитить.