Осколки времени

На этой неделе Стас уехал в командировку, и Алиса намекала, что им стоило бы увидеться, но Ульяна отговаривалась занятостью: не представляла, как и о чем с ней говорить. Еще и эти так называемые способности, будь они трижды неладны! Она искренне надеялась, что никогда больше не шагнет в собственноручно — или как это там называется — созданный портал. Если раньше отчаянно хотела узнать, что с ней происходит, то сейчас так же сильно этого боялась.

За последние дни Ульяна так загоняла себя на работе, что времени на жизнь и воспоминания не оставалось. И все же фантазии о близости были слишком реальны. От этого — даже сквозь все страхи и заботы — по телу шла жаркая волна, до безумия хотелось к нему прикоснуться, задержать его руку у своей щеки… Но тут перед мысленным взором возникал Стас, и Ульяна готова была сгореть со стыда или провалиться сквозь землю.

Сидя на совещании и прислушиваясь к монотонному бубнежу начальства, Ульяна старалась сосредоточиться на работе, но получалось плохо. Медовый месяц они собирались провести на Бора-Бора. Французская Полинезия маячила в недалеком будущем, равно как и свадьба. Кольцо — изящное, из белого золота, с небольшим бриллиантом, красовалось на безымянном пальце. Свадьбой теперь целиком предстояло заниматься Кате из агентства, а ей только соглашаться или отказываться. По этому поводу Ульяна не испытывала никаких угрызений совести.

Раньше она считала, что с чувствами все точно, как в химии. Какие реактивы взяла — то и получишь. Если чего-то недосыпала, получишь полное… гм, несоответствие. Любовь она либо есть, либо нет, все остальное мелочи и от лукавого. И уж тем более она никогда не думала, что будет думать о двух мужчинах одновременно. Стас стал для нее родным: несмотря на все разногласия, недопонимания и его заносчивость, она не могла этого отрицать. И все же, как ни пыталась отгораживаться от пугающего влечения к Сэму, оно, подобно новообретенной силе, гореть бы ей синем пламенем, вылезало в самый неподходящий момент и било на поражение.

Рядом с ним у нее мгновенно учащался пульс, причем отнюдь не от желания открыть какой-нибудь портал. Точнее, от желания, но несколько иного рода. Загадок и тайн у него было не меньше, чем для обычного первоклассника в учебнике по теории вероятности, но это только подогревало интерес. Он знал все, ну или по крайней мере, многое о мире, с которым она столкнулась. Он держался на расстоянии, но при этом казался на удивление близким. С какой радости?!

— …клиентов.

В воцарившейся тишине все взгляды устремились на нее. Ульяна перевела растерянный взгляд на сидящую рядом Людмилу Короткову — невысокую светловолосую пышку, та одними губами прошептала.

— Говорим о работе по новым клиентам за последнюю неделю. Твоя очередь.

С работы Ульяну отпускали на условии до августа закрыть все текущие проекты без хвостов. Разумеется, не без принципиального ворчания о том, что в мае ей тоже сделали поблажку. И с хмурым взглядом напомнили: когда составляли план отпусков, она почему-то написала ноябрь. Вот только когда составляли план, Стас еще не сделал ей предложения.

— Первый класс, штаны на лямках, — насмешливо протянул шеф, — Одинцова, ты пока еще не в отпуске вместе со своими семейными обстоятельствами. Мы слушаем. Очень внимательно.

Своим умением пройтись по сотрудникам прилюдно Роман мало кому уступал. За маленький рост и умение переть по головам его прозвали Наполеоном, но второй кличкой был Огненный муравей[1]. Вывод тут напрашивался только один: начальство лучше не злить, поэтому в ответ на его ядовитый сарказм Ульяна поспешно раздала всем распечатки с отчетами и вывела презентацию на большой экран. Как же хотелось высказать этому самодовольному напыщенному коротышке все, что она о нем думает!

— Здесь…

Она осеклась, понимая, что указка в ее руке шевельнулась, выгнулась и треснула. Огонек лазера погас, и Ульяна поспешно убрала руку за спину. Не завизжала только потому, что взгляды всех присутствующих были сейчас устремлены на нее. Выдержка пришлась в тему.

— Сломалась, — пояснила она, свободной рукой подхватила папку с бумагами и указала на экран, — продолжим…

***

Когда Ульяна спускалась в лифте, ее все еще слегка потряхивало. Сегодня на совещании лазерная указка превратилась в бесформенную кляксу. К счастью, этого никто не заметил, а оказавшись у себя в кабинете, она выкинула расплавившуюся дрянь в мусорное ведро, стараясь не думать, что на ее месте мог быть проектор. Или стул. Виктория говорила о том, что у нее не хватит сил увидеть контуры — что ж, контуров она действительно не видела. Но это не помешало каким-то образом искорежить вещь.

Задумавшись, она шагнула за двери офисного центра, и тут увидела его. Сэм улыбнулся, а Ульяна вздрогнула и шарахнулась назад. Она понимала, что ведет себя глупо, но ничего не могла с собой поделать. Ей нельзя с ним видеться, нельзя к нему даже приближаться! За последние дни он звонил несколько раз, но она не отвечала. Надеялась, что ему просто надоест.

Похоже, ошиблась.

— Удели мне немного времени, — Сэм шагнул вперед. Просто обогнуть его было бы откровенным хамством.

— Зачем? — голос звучал на удивление спокойно. После случившегося в тот вечер со Стасом, казалось, все видят, что с ней творится.

— Ульяна, когда-то я был на твоем месте. Пришлось заново привыкать к миру, который мне открылся. Каждую минуту, каждый час, каждый день. Поверь, оно того стоит.

Поразительно. Стас всеми силами старался ее отговорить, а Сэм хотел, чтобы она поверила в новую себя и приняла способности, как часть пугающей и неотвратимой реальности.  Вот только выбор уже сделан.

— Сэм, — Ульяна выдавила из себя улыбку, — Виктория сказала, что я ни на что не гожусь, и я считаю, что так будет лучше. Спасибо тебе за участие, но я думаю, что стоит закрыть эту тему.

Она говорила медленно, подбирала слова, но они все равно давались с трудом: все ее существо протестовало против такого решения, только разум кричал, что дальше нельзя. Говоря откровенно, разум был прав.

— Виктория ошибается. От дара невозможно отгородиться, такова природа пробужденного. Если не разобраться, что с тобой происходит, сила рано или поздно вырвется наружу.

Ульяна поежилась, вспоминая случай с указкой. Сэм говорил об чем-то подобном? Она уже собиралась спросить, но тут он шагнул ближе и заглянул ей в глаза:

— Я хочу тебе помочь.

Его взгляд зацепил сильнее, чем все вожделение и страсть мира вместе взятые. Участие и внимание коснулись самых потаенных уголков души — тех, куда дозволено заглядывать только самым-самым близким. Она с силой сжала сумку, постаралась, чтобы голос звучал холодно и жестко.

— Тогда оставь меня в покое.

Вышло грубо, но Ульяна не представляла, как еще подвести черту. Удивление в темных глазах кольнуло в самое сердце, но когда Сэм отступил в сторону, быстро прошла вперед, не оборачиваясь и не оглядываясь. Знала, что стоит позволить себе продолжить этот разговор, и ее защита разлетится осколками. Чувства захлестнут с головой, о них разобьются все разумные доводы. Если бы можно было выплакаться, наверное, стало бы легче. Но она знала, что не получится, поэтому только ускоряла шаг. Мимо шли люди — погруженные в свои дела и заботы, замкнувшие себя в цифровом мире аудиоплееров, мобильных телефонов и планшетов. В метро она последовала их примеру: прислонившись к поручням, достала айпод и под бодрые мотивы Brainstorm смотрела на мельтешение темных тоннелей за стеклом.

Дорога до дома растянулась во времени, потому что мысленно она осталась рядом с Сэмом. Стоя перед полкой с кукурузными хлопьями в супермаркете, мысленно Ульяна была где-то в другой вселенной. Там, где светящиеся линии перед глазами выстраивались в очертания силуэтов женской фигуры и контуров комнаты, замкнувшей их внутри. Она видела и другие предметы, но видела их иначе — не так, как раньше, а сочетанием разноцветных нитей, соединяющихся узлами и пронизывающих пространство — все, что ее окружало.

— Замечательно. А теперь меняй форму этой коробки.

Ульяна моргнула, увидела перед собой худощавую блондинку с льдисто-серыми глазами — прямую, как палка. Видение располосовало сознание, как натянутая леска — кожу, а в следующий момент раздался оглушительный грохот. Верхняя полка прогнулась волной, треснула, коробки с шоколадными шариками и кукурузными фигурками подпрыгнули, взмыли ввысь. Острый излом раскрошил пакеты с крекером, проломил вторую полку. Продукты посыпались на пол, Ульяна еле успела отскочить в сторону, люди бросились врассыпную, оставляя тележки прямо в проходе, тут же подлетела продавец. Глаза у девушки округлились, когда она увидела, во что превратился стеллаж. Следом прибежали администратор и охранники, посетители толпились рядом, но на нее никто не обращал внимания.

Ульяна молча стояла в стороне с широко раскрытыми глазами. Потрясение крепко впечатало ее в пол. Она уже знала, что покажут камеры: треснувшую полку, которая рухнула вниз. И ее — замершую с остановившимся взглядом, а потом шарахнувшуюся назад. Ничего необычного.

Ничего — для тех, кто желает всю жизнь провести в прекрасном, спокойном и безопасном мире.

***

— По-моему, ты принимаешь все слишком близко к сердцу, — в голосе Стаса слышалось нетерпение. Ульяна дозвонилась ему не с первого раза, а когда он, наконец, взял трубку, говорил быстро и раздраженно. Создавалось ощущение, что ему не терпится от нее отвязаться.

— Слишком близко?! Что, если бы я кого-нибудь поранила?

— Солнц, я возвращаюсь через два дня, давай поговорим об этом не по телефону. Не вздумай соваться без меня к Вике. Она посадит тебя под замок, будешь изображать узника замка Ив в женском обличии.

— А она может?

Стас фыркнул.

— Может, и сделает. Судя по всему, с твоей силой что-то не так. Ты представляешь угрозу, им проще тебя запереть, чем расхлебывать последствия и все подчищать.

Ульяна, уже собиравшаяся возразить, чуть не подавилась словами. Как же мало она знала о мире, с которым столкнулась! И еще меньше — о его законах.

— Обещай, что расскажешь все, когда вернешься.

На том конце раздался глубокий вздох.

— Обещаю. Доброй ночи, Солнц.

— Стас… — из трубки уже донеслись гудки, и Ульяна медленно опустилась на стул. Она и впрямь собиралась звонить Виктории, но после такого стало еще страшнее. Неужели все действительно так, как говорит Стас? Они избавляются ото всех, кто представляет мало-мальскую угрозу, ото всего, что не могут объяснить, вписать в рамки и контролировать?

Глубоко вздохнув, потянулась. Нужно приготовить ужин, перед сном почитать какую-нибудь книгу и постараться больше не нервничать. Если получится — встреча с Сэмом окончательно выбила ее из колеи. В виду того, что рассказал Стас, все становилось яснее ясного. Новая Полиция занимается пробужденными, а она ни то ни се. Угораздило же! Даже среди весьма необычных людей оказаться непонятным чудиком.

От досады и злобы на нелепую себя захотелось сотворить что-нибудь этакое. Ульяна с силой пнула ножку стола и взвыла от боли. К счастью, зазвонил домашний телефон, и поток самобичеваний временно иссяк. Ульяна доковыляла до трубки и с мрачным видом устроилась на диване.

— Да.

Так всегда бывает — либо счастье горой, либо прочее кучей.

— Пришло твое приглашение. Ты еще не передумала?

Ульяна тяжело вздохнула. С родителями они созванивались редко — и мать, и отец, считали себя людьми занятыми, а ежевечерние звонки — напрасной тратой времени. На прошлой неделе, правда, случилось чудо. Если можно так выразиться. Вместо привычных двух минут, «Привет-привет, пока-пока», — они с мамой разговаривали около получаса. Преимущественно о том, что Стас для нее не лучшая партия, и что ей стоит одуматься, пока есть такая возможность.

— Я выхожу за Стаса, мам. Хотя бы ты пожелай мне удачи.

— Удача тебе точно потребуется, — донеслось язвительное, — а что вообще случилось?

Ульяна прикусила язык: проговорилась все-таки. Пришлось объяснять про то, что свекровь от нее не в восторге как можно более мягко. Зная маму, ничем хорошим это не кончится.

— Я всегда говорила, что Зиновьевы — чванливые снобы. Все семейство поголовно.

— Мам!

— Что — мам? Да он до потолка должен прыгать, что ему такая девушка досталась. С его-то характером! Деньги? Ну так у нас с отцом тоже денег много. Графья выискались!

Все, началось.

— Мам, он и прыгает. Не кипятись, я же не за Татьяну Николаевну замуж выхожу.

На том конце мама чем-то поперхнулась и закашлялась.

— А я тебе всегда говорила — ничего хорошего от этого выпендрежника не жди. И вообще, возвращайся лучше домой.

Ульяна любила город, в котором родилась, но за эти несколько лет прикипела душой к Петербургу. Хотя дело было не только и не столько в этом: Волгоград казался ей перевернутой страницей — временем, в котором навсегда осталось ее детство, ободранные коленки, неуверенность в себе, школьные подружки. Первый поцелуй и первый парень. Старенькая квартира на Судоверфи и новая — в центре района. Закатное солнце, расплескавшееся по деревьям, Родина-мать, а еще Волга — такая яркая и отчаянно не похожая на Неву. Навещая родителей в прошлом году, она почувствовала смутный порыв отмотать назад, вернуться и остановить время. А может быть, даже вернуться в детство.

Тогда мама и отец еще везде ходили вместе — в кино и в гости к знакомым, они вышагивали втроем по залитым солнцем улицам, папа держал ее за руку с одной стороны, а мама с другой. Ульяна обожала поджимать под себя ноги, родители поднимали ее вверх и раскачивали, а она заливисто смеялась. Когда все мальчишки и девчонки тащили родителей в игрушечные магазины, она тянула их к отделу канцтоваров.

Краски, карандаши, фломастеры и толстые альбомы уходили быстро. Мама говорила, что долго хранила ее первые рисунки, но после переезда ни одного альбома не нашлось. В конце девяностых родители всерьез озаботились карьерой и вовсю налаживали связи, поэтому дома появлялись разве что на ужин и переночевать, именно тогда рисование захватило по-настоящему, стало отдушиной.

— Штамп в паспорте только все портит. Если у вас не получится, на что тебе рассчитывать? На свою зарплату, пятьдесят процентов которой будешь отдавать за квартиру, как в самом начале? В стране кризис, а ты какими-то мечтами живешь. Кому ты там нужна, в своем Питере? Экономист — это хотя бы профессия, у отца можно будет начать, лет пять поработаешь, а там и до финансового директора недалеко. Может и раньше, если с хорошей стороны себя покажешь.

Вот это вряд ли. К точным наукам у Ульяны никогда особых склонностей не было. Если с химией и биологией она еще относительно дружила, то физика и математика в старших классах превратились в темный лес. Это здорово нервировало родителей: мама готовилась открывать свою частную клинику, а отца пригласили на должность генерального директора одной из строительных корпораций. Дочь, которая занималась бумагомаранием, но не справлялась с уравнениями, теоремами и бозонами, в их планы не входила.

«Художествами себя не прокормишь, — ругался отец, — так что бросай свои глупости, тебе еще в университет поступать».

Мама считала, что рисование — удел богатых бездельников или сумасшедших лентяев. Поэтому записала ее к репетиторам по физике и математике, для начала по четыре раза в неделю. Ульяна пыталась выкраивать время для рисования вечерами, но домашних заданий становилось все больше, а времени все меньше. Точные науки подтянули до твердых пятерок, школу она закончила с медалью, а после сразу поступила в ВолГУ и выучилась на экономиста.

— До сих пор не представляю, зачем мне этот диплом.

— А я не представляю, зачем ты переехала!

Как это похоже на маму! Ульяна представила нахмуренные брови, поджатые губы, резкий, пристальный взгляд. Ссориться и спорить не хотелось, тем более, что это все равно ни к чему не приведет.

— У нас все получится. Расскажи лучше, как вы.

— Замечательно. Отец в октябре собирается на Кубу, а я на новогодние праздники в Прагу.

Родители жили под одной крышей, но общего у них было мало. Разве что жилплощадь и дочь. И нежелание что-то менять, потому что оба были постоянно заняты для серьезных отношений. Неудивительно, что та сомневается в их со Стасом будущем.

Они еще поболтали немного, но мама уже поняла, что маневр не удался, и быстро свернула разговор. На кухне сразу стало тихо, на душе одиноко, а разговор всколыхнул воспоминания. Как училась в университете, как устроилась стажером в маркетинговое агентство, как купила свой первый планшет, который после переезда к Стасу пылился непонятно где. Должно быть, в одной из до сих пор не распакованных коробок в подземном гараже. Она отказалась от рисования, и мир не рухнул. Ничего не изменится, если один человек сойдет с поезда, тот просто пойдет дальше. То же будет и со способностями. Одной пробужденной меньше, одной больше.

Сколько она себя помнила, у родителей, а особенно у мамы, всегда было свое видение ее будущего. Сомнительно совпадающее с желаниями Ульяны. В молодости мама была немного мягче, но в опущенных уголках губ и категоричных суждениях ее боевой характер сквозил уже тогда. Отец ей ни в чем не уступал, зато Ульяна была слабым звеном, поэтому строили именно ее. Теперь эта ответственная задача возложена на Стаса: он считает, что развивать дар ей не стоит. И ему решительно наплевать на то, чего хочет она сама!

А чего она хочет, кстати?

Снова вспомнилось пробуждение у Сэма, а после и его прикосновения — сдержанные, но до того будоражащие и чувственные, что противиться этому не было никаких сил. Расплавившаяся указка, сломанная полка, что дальше?

Остатки самообладания помахали ручкой, Ульяна с криком запустила попавшейся под руку чашкой прямо в шкаф. Осколки брызнули в стороны, один обжег щеку, но Ульяна едва это почувствовала. Впервые в жизни она позволила себе такую истерику, и из-за чего! Стыд и позорище! Она ругала себя за один-единственный поцелуй с Сэмом и тот фантастический оргазм.

Хрустнул навесной шкаф, под нажимом лопнуло стекло. За ним — второе и третье. Ульяна взвизгнула, отпрянула и больно ударилась о стену, а кухонный гарнитур шел волнами и плавился, стекая по кафелю. То, что не разлетелось осколками и щепками, сейчас меняло форму, как в каком-то чудовищном бредовом фантастическом фильме.

— Нет, — прошептала она, сжимая голову руками, — пожалуйста, не надо.

Но остановить это не могла, чем сильнее нарастал страх, тем яростнее бушевал творящийся вокруг кошмар. Посуда крошилась, треснула стена, нижняя дверца изогнулась внутрь под раковину. От удара лопнула труба, мощная струя ударила в пол. Сердце колотилось о ребра с бешеной силой, в ушах звенело то ли от шума, то ли от чего еще. Ульяна опустилась на четвереньки и быстро подползла к раковине. Ее обдало водой — к счастью, холодной, она зажмурилась и просунула руку вниз, нащупала вентиль, повернула до упора. И только когда все стихло, позволила себе открыть глаза.

Новехонький кухонный гарнитур угадывался только по оставшимся ящичкам, которые валялись на полу среди осколков стекла, щепок и единичных столовых приборов. Все прочее было спаяно в диковинного вида конгломерат, абстракцию, которая только чудом не пробила изогнутым краем стену, ведущую к соседям, пол залит водой, и в центре всего этого сидела она. Она это сделала!

Слабо всхлипнув, Ульяна попыталась подняться, но немедленно оставила эту затею. Голова кружилась, словно она сошла с аттракциона «Ракета». Так, на четвереньках, она и выползла в гостиную. Взгляд наткнулся на телефон: Стас уверял, что Виктория посадит ее под замок — пожалуй, так и нужно сделать. И как можно скорее. Только сейчас она поняла, что не знает ее номера, дрожащими пальцами набрала Стаса, но его мобильный был выключен. Зубы выбивали барабанную дробь. Привалившись к стене, Ульяна подтянула колени к груди и открыла список непринятых вызовов: так и не внесла Сэма в контакты. Последний, кому она хотела бы звонить, но выбора не осталось.

Если он не ответит, останется только сидеть тут всю ночь и надеяться, что она не разрушит весь дом до последнего камня. В дверь уже звонили и стучали — естественно, после такого-то грохота в одиннадцать вечера, но Ульяна не чувствовала в себе сил не то что общаться с соседями, даже пошевелиться. В трубке что-то щелкнуло, и она, не дожидаясь ответа, сдавленно пробормотала:

— Я только что разнесла квартиру.

[1] Малый огненный муравей — один из самых опасных видов насекомых, расселившийся по всему миру.