Палач

Дожидаясь гостью в кабинете загородного дома, Демьян просматривал список выживших на своей территории. Их осталось не так уж и много — кому хватило времени. Чума обрушилась внезапно, распространялась стремительно и неумолимо. Многие умирали, не успевая ничего понять.

Первый удар приняли измененные моложе двухсот лет. Их силы таяли быстро в угоду смертоносной заразе. У разменявших несколько столетий шансы выжить увеличивались. Как ни странно, те, кому не перевалило и за полвека, держались дольше старших. Отчаявшиеся, обезумевшие измененные набрасывались на людей прямо на улицах. Ответственность взяла на себя корпорация «Бенкитт Хелфлайн», якобы выпустившая недоработанный препарат с мощным психотропным эффектом, полетело много голов, но режиссер остался в стороне.

Спасение стоило целое состояние, далеко не все измененные могли купить себе жизнь. Некоторые не нашли выхода на посредника. Кому-то повезло, кому-то нет. Вакцина, как и болезнь, появилась спонтанно, спустя несколько недель. Будто ее по волшебству спустили свыше.

К тому времени вирус уже сотворил свое грязное дело. После чумы среди измененных царили паника, хаос и неразбериха. Официально самым старшим из выживших стал Вальтер: ему перевалило за семьсот.

В свое время Керт его выручил, но они не сошлись во взглядах. Вальтер был жесток и скор на расправу, к простому люду относился, как к мусору и нижнему звену в пищевой цепочке. Он следов не оставлял, но крови пролил немало, за что негласно получил прозвище Палач. Далекий от сентиментальности и привязанностей, Вальтер много путешествовал, но в конце двадцатого века облюбовал Вену. Ночные клубы и подпольный бордельный бизнес, который он развернул, раскидали их с Демьяном на разные полюса. Общались они редко и по необходимости. Последний раз переговорили два года назад, весной. Нынче выяснилось, что спустя несколько месяцев после их разговора Вальтер исчез.

Эльза, его заместитель и постоянная любовница, рассказала Демьяну об этом по телефону. Палач мог уйти в тень, отдохнуть от своего окружения и от мира, который отобрал у него игрушку бессмертия, подразнив ею не много не мало, а целых семь сотен лет. После чумы многие срывались, а особенно нелегко приходилось старшим. Только не в свете нынешних обстоятельств.

Спектакль нравился Демьяну все меньше, но антракта пока не предвиделось. Предположение Михаила о том, что кто-то подбирается к спискам, уже не казались ему поспешным выводом, скорее неотвратимой правдой. Филипп мертв, Вальтер пропал, и вероятно живым его уже не увидеть. Дурной душок протянулся и над Европой, и над Штатами, но какая-то свинья осмелилась гадить на его территории, в его Москве!

— Демьян, Эльза приехала, — в кабинет заглянула Анжела.

Без привычного в последнее время макияжа она выглядела тенью, хотя раньше он искренне восторгался ее естественной красотой. Демьяну нравилось, когда его окружали красивые вещи и красивые люди. Когда они только познакомились, его привлекла в ней страсть к музыке и облик: светлые, как лен, волосы, огромные глаза, тонкие черты лица. Он сравнивал цвет ее глаз с незабудками и утонченностью небес. Какого черта она нынче помешалась на косметике?!

Раздражение Демьяна набрало обороты, и чем больше он этому сопротивлялся, тем ярче и отчетливее оно выступало на передний план.

— Проводи ее ко мне, — отозвался он.

Анжела скрылась за дверями, а Демьян потер переносицу, снял очки и убрал в верхний ящик стола вместе с бумагами. Показывать свою уязвимость Эльзе не хотелось.

Женщина Вальтера выглядела эффектно. Строгий деловой костюм темно-синего цвета, голубая атласная блузка и брошь, изящные полусапожки, умеренный макияж, светлые волосы аккуратно уложены. Даже на невысоком каблуке она была одного роста с ним. Демьян поднялся, чтобы поприветствовать ее, и встретил взгляд, полный обломков льда. Эльза сдержанно поздоровалась, возводя границы, и он нахмурился.

Немка по происхождению, она появилась рядом с Вальтером после Второй Мировой. Когда русские вошли в Берлин, ее отец, старший офицер СС застрелился, а мать повесилась. Девчонка сбежала из раздираемой на части Германии, но в те годы радужных перспектив для нее не было ни в одной стране. Эльзе повезло в одном: Вальтер заметил ее и приютил у себя. Какое-то время она жила при нем личной игрушкой, а спустя несколько лет он ее изменил.

— Мы не закончили разговор по телефону, — произнес он на безупречном немецком — чтобы сделать ей приятное, — потому что я хотел переговорить с тобой лично.

— Признаюсь, я тоже, — жестко произнесла она, — но я рассказала тебе далеко не все.

— Вот как? — Демьян пристально взглянул на нее. — Почему же?

— Потому что, — Эльза глубоко вздохнула, будто собиралась нырнуть или шагнуть в пропасть, а потом быстро произнесла, — летом две тысячи двенадцатого Вальтер собирался к тебе.

Демьян забыл про то, что собирался предложить ей кофе. Первое потрясение едва миновало, а она продолжала, не дожидаясь его ответа.

— Он договорился о встрече с тобой и пропал, — Эльза цепко смотрела ему в глаза, — ты…

— Что? — резко спросил Демьян, одним ударом перехватывая разговор. — Что я?

— Ты избавился от него, — Эльза побелела как мел, но голос не дрогнул, — я знала, что рано или поздно ты доберешься до меня на расстояние выстрела или с фальшивыми сожалениями, но я не боюсь. Я ждала этого дня. Он все, что у меня было. Будь ты проклят, Демьян.

Ярость Эльзы, пусть даже скованная льдом, само по себе нечто. Проклятие на немецком прозвучало хлестко, как удар хлыста. Какое-то время Демьян молча смотрел на нее, пытаясь осознать происходящее. С каждым годом у них с Вальтером находилось все меньше точек соприкосновения, но он никогда не думал о том, чтобы избавиться от него.

После чумы все они стали равны, и хотя его авторитет по-прежнему держал Демьяна уровнем ниже, он принимал это как данность и не стремился ничего изменить. У него хватало других забот, чтобы волноваться по поводу хрупкой власти.

Кто бы ни стоял за всем, он вытащил Вальтера на его имя, и Эльза искренне считает, что Керт почил где-то в России стараниями Демьяна. Следом убили Филиппа — и тоже в Москве. Каждая новость наводила на мысль об игре против него. Демьян понимал, что поводья ускользают из его рук, а в мире измененных за это платили жизнью.

— Мне приятно твое доверие, — язвительно произнес он, — но тот, кто избавился от Вальтера, сейчас наслаждается жизнью. И полученной от него информацией.

— Я понимаю, что вы вели войны за территорию и статус. В такие вещи мне лучше не лезть, но…

— Помолчи, — он не повысил голоса: невысказанное предупреждение ударило рикошетом.

Эльза замерла: неестественно прямая, несгибаемая и бесконечно далекая. Надо отдать должное, она прекрасно держала лицо, несмотря на то, что считала его душегубом.

Демьян отметил ее побелевшие пальцы: она сцепила их с такой силой, что они только чудом остались целы. Ему было не до бабских подозрений, и тем более оправдываться он не собирался.

Неприглядное и грязное дело. Тут не то что руки по локоть запачкать, по шею в гнилом болоте увязнуть можно.

— Расскажи мне все, — жестко произнес он. — Когда, как, и о чем якобы шел наш разговор.

Ее откровенность стала очередным наростом снежного кома. Со слов Эльзы, полтора года назад Вальтер собрался на встречу с ним. Тема осталась за кадром, но таким воодушевленным она видела Керта впервые за долгое время. После отъезда он пропал, и Эльзе не удалось найти никаких концов.

«Развести» Вальтера было практически невозможно. За века он изучил психологию дипломатических и закулисных игр, как никто другой. Только их личный разговор мог сподвигнуть Вальтера на такой шаг, но логичного объяснения случившемуся Демьян не находил. Разве что кто-то оказался весьма убедителен. Кто-то, кто говорил с Кертом от его имени.

О дружбе с Вальтером знали Эльза, Анжела и Михаил.

Первая сейчас сидела перед ним, и за время беседы Демьян ее достаточно изучил. Эльза удручена своим бессилием, невозможностью сцепиться с ним в открытом изначально неравном бою. В самом начале их разговора за стальным заслоном ее взгляда легко угадывалось холодное отчуждение и старательно упрятанная поглубже ненависть.

По сути, Вальтер спас ее дважды. Первый раз — во время Второй мировой, второй — в разгар чумы. Женщины, ей подобные, такого не забывают. Эльза не предала бы Вальтера и под страхом смерти, а на Демьяна смотрела, как на злейшего врага.

Анжела прошла рядом с ним огонь и воду. Демьян лично свернул бы шею тому, кто намекнул на ее причастность к этому делу. Керт ни во что не ставил Анжелу, и терпел исключительно из расположения к Демьяну. Она в долгу не оставалась и не упускала случая выразить свое пренебрежение за кулисами. Вряд ли она сильно расстроилась бы, узнав, что Вальтера пустили в расход, но поставить под удар его, Демьяна? Нет, никогда.

— Вальтер никого нового не приближал к себе в последние годы? — нынче Демьян сожалел о том, что мало общался с Кертом. Тот щепетильно подбирал ближайшее окружение, подпускал исключительно проверенных, но даже с ними не откровенничал. И все же нужно было исключить этот вариант, чтобы двигаться дальше.

Эльза покачала головой.

— Нет. Вальтер увлекся бизнесом, а особенно после чумы. Его состояния хватило бы на тысячу человеческих жизней, но занялся делами, чтобы не думать о… — Эльза примолкла, не желая продолжать.

— О чем? — резко спросил Демьян.

— О том, что ему осталось не так много. И об определенных проблемах со здоровьем.

Демьян лишь криво усмехнулся. Похоже, чем старше были выжившие, тем быстрее они сдавали. Он не стал уточнять, какой недуг настиг Палача, теперь это было уже неважно.

Оставался только Михаил Стрельников, и при мысли о его предательстве становилось тошно. А ведь Анжела права, у Демьяна был повод ему не доверять.

Он встретил Михаила двести лет назад в Праге. В Стрельникове чувствовалась порода, он располагал к себе с первых минут общения, не прилагая ни малейших усилий. Измененный с сильной и светлой энергетикой. Редкая способность к искреннему сочувствию, человечность, стали тем самым маяком, который привлек внимание Демьяна. Он сразу понял, что мальчишка умен и что из него можно вылепить достойного компаньона.

К несчастью, Михаила угораздило влюбиться в Анжелу. Не просто влюбиться, он ее боготворил. Эта любовь и привела к трагедии, положив конец их дружбе и доверию. Михаил переехал в Петербург, чтобы оказаться подальше от них и забыть о случившемся. Не забыл, выходит?

Не слишком ли быстро Стрельников согласился приехать, когда узнал о произошедшем с Филиппом? Демьян расценил его поступок как жест доброй воли и желание вернуть безвозвратно утраченное. Что, если это было коварным, расчетливым планом с самого начала? Оказаться рядом с ним, из первых уст узнавать обо всем происходящем. Разыгрывать фальшивое сочувствие, чтобы потом ударить в спину? От подобной догадки замутило.

Предательство. Мерзкое ощущение, от которого сложнее всего отмыться.

В мире измененных сети закулисных интриг плелись с завидной регулярностью, и Демьян не дожил бы до сих дней, если бы не умел предупреждать их и справляться с последствиями, но… Михаил?!  Их пути давно разошлись, а преждевременные надежды на потепление оказались всего лишь глупым сентиментальным выпадом.

Демьян жестко взглянул на застывшую изваянием Эльзу.

— Возвращайся в Вену и сиди тихо. Если понадобишься, я сообщу.

Она сдержанно попрощалась, но в глазах немки светилось явное недоумение. Эльза всерьез считала, что он избавился от Вальтера, не ожидала, что вернется из России живой, а главное, у нее были на то причины. Ярость поднималась изнутри, подобно цунами, готовая сметать на своем пути всех и вся. Головная боль об убийстве Филиппа еще не прошла, а следом навалилась другая. Кто-то решил оприходовать Керта, прикрываясь его именем.

Вошедшая в кабинет Анжела провела пальцами по его щеке, заглядывая в глаза.

— Демьян, что происходит?

Взгляд задержался на тонком изломе красивых губ, под слоем сочного темного блеска. Снова эта чертова косметика! Он перехватил ее руку, с силой сжал тонкое запястье так, что Анжела вскрикнула.

— Пригласи ко мне Сашу Миргородскую, — процедил сквозь зубы, имя буквально выплюнул. — Срочно.

Подтверждения предательства Михаила у него пока не было, но при мысли о том, что придется натравить на него Звоновского, заранее становилось тошно. Пока что об этом речи не шло, и Демьян уже знал, кому поручит совместить приятное с полезным. Старшая внучка Миргородской явно запала Стрельникову в душу. Пусть понаблюдает за ним. Играть роль можно долго, но рано или поздно грим тает под софитами, и ты допускаешь очевидный прокол. Словом, жестом или делом, не суть важно.

— Демьян, ты шепчешься с Мишей за закрытыми дверями, потом вызываешь Эльзу… Вальтер отказался приехать? Почему ты ничего мне не рассказываешь? — она сжимала и разжимала пальцы, не зная, куда спрятать руки, нервным движением убрала выбившуюся прядь за ухо.

Он вздохнул, притягивая Анжелу к себе. Раздражение било искрами, как оборвавшийся оголенный провод, и Демьяну не хотелось, чтобы зацепило ее.

— Не спрашивай ни о чем сейчас.

— Если тебе так будет легче. Ты можешь прийти ко мне со всем, что тебя беспокоит, ты же знаешь.

— Знаю.

Она действительно осталась единственной во всем мире, кому он мог довериться. Единственной, кто никогда не предаст, кто все поймет и знает о нем чуть ли не больше, чем он сам. Единственная. Всполохом мелькнуло воспоминание: яркое и беззаветно ушедшее, но от этого не менее живое.

 Анжела в его руках была мягкой и податливой, память тела подсказывала прикосновения, от которых бросало в жар. Демьян неосознанно прижался щекой к ее волосам. Хрупкая, невысокая, женственная. На тонком запястье остались следы от его пальцев. Внезапно накатила удушливая волна раскаяния пополам с желанием.

Они давно не были настолько близки, как в последнюю пару недель. В его жизни хватало женщин, а Анжела стала далеким воспоминанием, угасающим отголоском утраченной страсти. Нынче между ними творилась какая-то магия. Он видел ее и будто узнавал заново, сходя с ума от предвкушения близости.

Она отступила назад, потянула за собой, и Демьян шагнул к ней, сокращая разделяющее их расстояние. Губы со вкусом вишневого блеска будто отрезвили. Перед глазами стоял совсем другой образ — отчаянно влюбленной в музыку девушки, тонкий запах луговых цветов и бесконечный свет, которым сияли ее глаза и улыбка. Той, что ничего не знала об измененных.

Он сжал ее волосы в кулаке, заставляя запрокинуть голову.

— Демьян…

— Ни звука, — предупредил он, — пока я не позволю.

Что он хотел увидеть в глубине ее глаз? Безвозвратно утраченное отражение высоты небес или смазанную киноленту прошлого?..  Медленно, смакуя каждое мгновение, Демьян разжал руку, пропуская длинные пряди сквозь пальцы.

— Раздевайся! — скомандовал он, и под его взглядом Анжела, казалось, стала еще меньше. Дрожащими пальцами расстегнула блузку, сбросила юбку, перешагнула через нее. Ему нравилось слышать ее голос: высокий, срывающийся от желания. Анжела дрожала то ли от холода, то ли от предвкушения, или же от всего вместе, и это невероятно возбуждало. Демьян развернул ее спиной к себе, подтолкнул к столу. Она ойкнула, но тут же прикусила губу и только сдавленно выдохнула, когда он с силой сжал ее грудь в ладони.

Она принадлежала только ему, безоговорочно подчиняясь. Демьян потянул вниз белье, положил руки на поясницу заставляя прогнуться. Анжела вздрогнула всем телом, когда резко вошел и тут же расслабилась, подаваясь назад. Демьян знал, что она кусает губы, сдерживая стоны, и от этого заводился не на шутку. В чувственном дурмане отмечать, как Анжела выгибается под ним от наслаждения, было невероятно, но недостаточно.

Почти касаясь губами ее уха, он едва слышно произнес:

— Хочу слышать твой голос.

Она выдохнула его имя, вцепившись в край стола, а ее тонкие стоны звучали музыкой.

Мгновения близости кратковременны и быстротечны. Одеваясь, Анжела старалась не смотреть на него, будто боялась увидеть в глазах привычное отчуждение. Ее взгляд блуждал по кабинету, спотыкаясь о мебель, корешки книг, документы, напольные часы, перескакивая с одного на другое.

Демьяну хотелось подхватить Анжелу на руки, отнести наверх и оставить тему взаимного помешательства открытой — пусть даже на несколько дней. Вместо этого он поставил точку: подошел к бару и плеснул себе в бокал коньяка, бросил несколько кубиков льда, устроился в кресле и ослабил галстук.

Анжела собрала рассыпавшиеся по полу бумаги и выскользнула за дверь, тихо прикрыв ее за собой. Проводив жену тяжелым взглядом, Демьян решил, что так будет лучше. Давно он не терял над собой контроль настолько, чтобы позволить эмоциям захлестнуть себя с головой. Это не должно повториться.

Ежели пьесу написал Михаил, лед вскроется в ближайшее время, и Стрельников сильно пожалеет, что решил играть в игры за его спиной.