Парящая для дракона. Книга 2
Глава 3 
В комнате было невыносимо тихо — несмотря на то, что в этой резиденции никогда не было так шумно. Если честно, даже в последнюю неделю, когда подготовка к праздничной ночи шла полным ходом, даже тогда в ней не было так шумно, как сегодня. И даже в ту неделю, когда основная подготовка еще не началась, в ней не было так тихо, как сегодня в моей комнате. Или во мне.
Торн уехал на следующий же день до завтрака: он зашел попрощаться и сказать, что в силу сложившейся ситуации требуется его постоянное присутствие в Хайрмарге. Я бы сказала ему, что он попросту убегает, но если бы я что-то сказала, во мне снова проснулись бы чувства, а этого я позволить себе не могла. По крайней мере, не в ближайшее время.
Поэтому я попрощалась, пожелала ему скорейшего разрешения всех вопросов и самоустранилась из этой ситуации. Так же, как самоустранился он. Мы оба существовали в одной реальности, но по обе ее стороны. Я видела, как было объявлено об аресте Эллегрин Рэгстерн, я слышала резкие заявления ее отца и наблюдала за волной, всколыхнувшейся над миром иртханов в Ферверне.
Впрочем, волна прошла стороной, не задев меня.
В резиденции Торна меня вообще ничего не могло задеть, а учитывая, что я запретила себе думать об этом и чувствовать — тем более. Вторая волна накатила, когда родители Мистхарда попытались заявить претензии по поводу ментального допроса, которому подвергли их сына, но эту тему тоже достаточно быстро закрыли. Особенно принимая во внимание тот факт, что их сын оказался причастным к покушению, и то, что ему теперь тоже предстоял суд.
Я наблюдала за этим равнодушно и отстраненно, настолько, что временами мне самой не верилось в то, что все это происходит со мной. Меня записали в «неприкосновенные», а то, что обо мне писали в сети… ну, я предпочитала думать, что это пишут о моей однофамилице из Хайрмарга.
Моя жизнь разделилась на «до» и «после», и наверное, я никогда раньше не думала о том, что такое политика. То есть не то что не думала, я даже не представляла, и сейчас предпочла бы и дальше оставаться в блаженном неведении, но было уже поздно. Механизм уже был запущен, шестеренки крутились, и Лаура Хэдфенгер стремительно, день за днем, становилась Лаурой Ландерстерг — ларркой, спровоцировавшей бывшего однокурсника, соблазнявшей его и позволившей случиться тому, что случилось, и так далее, и тому подобное.
Торну тоже доставалось.
Впрочем, политикам всегда достается, хотя об этом я раньше тоже как-то не думала. Равно как не думала и о том, что буду делать, когда все закончится.
Но сегодня, в эти недолгие минуты тишины, когда стилисты уже ушли, а до прихода Торна еще оставалось время, эти мысли нахлынули на меня потоками пламени, грозя испепелить или превратить в ледяную скульптуру, способную рассыпаться снежной крошкой от любого неловкого прикосновения.
Я думала о том, что за все это время мы с ним говорили три раза — по видеосвязи. О том, что даже не я, а стилисты посылали ему мои фотографии с репетиции образа. О том, что все наши разговоры сводились к тому, что он сообщал те или иные новости касательно праздника. В частности, о том, что Рин и Сэфл в качестве приглашенных будут только на следующий день, но не ночью.
Сейчас я даже была этому рада.
Потому что, сжимая леденеющие руки, даже не представляла, что случится сегодня ночью.
Стук в дверь прозвучал так громко, что я вздрогнула.
— Лаура? Можно?
Голос отца доносился пока еще из-за двери, и я поднялась. Расправила юбку, струящуюся волнами снежного шелка.
— Да.
Мой голос даже не дрогнул.
С отцом мы все это время не разговаривали вообще. С того вечера, закончившегося пощечиной, до сегодняшнего дня я его не видела. Поэтому сейчас, когда он вошел, внутри меня все замерло и окончательно обратилось в лед.
— Чудесно выглядишь, дочка.
Это было так просто — зайти и сказать «чудесно выглядишь, дочка» после недель молчания. И я так же просто ответила:
— Благодарю.
Отец помялся в дверях, хотя я никогда раньше за ним такого не замечала. Юргарн Хэдфенгер всегда заходил куда бы то ни было без малейшего промедления и ложного неудобства. Сейчас же эта заминка была очевидна настолько, что я почувствовала ее физически. На уровне каких-то звериных инстинктов. Сама не знаю, откуда во мне это взялось, но такие вспышки у меня иногда случались, как будто часть пламени Торна навсегда осталась во мне.
— Готова стать Лаурой Ландерстерг?
— Лаурой Ландерстерг я сегодня не стану.
— Ты понимаешь, о чем я. — Он все-таки прошел в комнату и остановился рядом со мной. — Как ты?
Как я? Мне почему-то захотелось рассмеяться, и это меня напугало. Гораздо больше предстоящего.
— Чудесно. Разве не видишь? — Я повернулась к зеркалу.
Платье было похоже на свадебное. Бледно-голубые переливы на белом напоминали игру солнечного света на заснеженных верхушках гор. Лиф плотно облегал грудь, кружево казалось присыпавшим кожу снегом, искрящимся под лучами. Юбка обтекала бедра и уже книзу раскрывалась волнами. Дополнял все это великолепие комплект от «Адэйн Ричар», украшения подчеркивали и в то же время сглаживали эффект кольца у меня на пальце. Волосы мне уложили в элегантную прическу, единственной вольностью которой были завитки на висках.
Я выглядела безумно дорого.
Я выглядела как будущая первая ферна.
И чувствовала себя точно так же. То есть — никак.
— Ты восхитительна, — повторил свою мысль отец.
Кажется, наши темы для разговора иссякли.
— Ингрид очень хочет на тебя посмотреть.
Не сомневаюсь. Пока мы готовили платье на завтра (которое мне уже не придется надеть), Ингрид постоянно расспрашивала о том, которое было сейчас на мне. Увы, оно держалось в строгом секрете. Настолько строгом, что сложно было даже представить, какую ценность несет информация о выходе Лауры Хэдфенгер рядом с будущим мужем в праздничную ночь.
А ведь это время всегда было наполнено для меня теплом.
Выбором подарков (не заказами через сеть), а поездками в моллы, весельем, улыбками, шутками и совершенно безудержным хохотом — когда мы с Рин прикидывали, что будет, если подарить Ингрид какой-нибудь сувенир из интим-магазина.
Это все было настолько давно — сверкающая упаковка, банты, пакеты, которые водитель заказанного флайса помогает донести до багажника, а потом до лифта. Смех и игра в снежки. Отчаянно-теплые чувства с ароматом шантвейна и хвои, головокружительная скорость центрального катка и предпраздничная суета. Улыбка Дара и первый тост за год, в котором будет много всего чудесного.
— Даргел с Мелори уже здесь?
— Да, — отец кивнул. — Через пятнадцать-двадцать минут откроют телепорт для первых гостей и журналистов.
Значит, скоро за мной придет Торн. Где-то час у нас будет на то, чтобы всех встретить. А потом…
Я снова сжала холодные пальцы.
— Если не возражаешь, я бы хотела остаться одна.
Отец собирался было возразить, но потом кивнул:
— Да. Да, пожалуй, ты права. Лучше поговорим потом.
Он вышел, и стоило двери за ним закрыться, я оперлась руками о столик.
Пятнадцать минут до выхода.
— Лаура.
Торн шагнул в комнату, и я обернулась — пожалуй, чересчур резко. Замерла, глядя на него.
И точно так же напротив меня замер он.
Сейчас он скажет, что я чудесно выгляжу, подумалось мне.
Но он просто стоял и смотрел. Смотрел так, что чуть не посыпались все ледяные стены, которыми я окружала себя — старательно, все это время. Те самые, благодаря которым я не лежала, подтянув колени к груди, и не думала о том, как я буду без него.
Сейчас я об этом подумала.
На мгновение.
На то самое мгновение, что растянулось на время его взгляда, глубокого и настолько знакомого, что мне стало нечем дышать.
Длилось, к счастью, это недолго: взгляд снова стал взглядом Торнгера Ландерстерга, Верховного дракона Ферверна, и меня отпустило. Во всех смыслах.
Стены больше не дрожали, я тоже больше не дрожала. Даже руки были не такие ледяные, когда я вложила пальцы в его ладонь.
— Ты готова, Лаура? — Это было единственное, что он спросил.
«К чему?» — захотелось уточнить мне.
Вместо этого я ответила:
— Готова.
И мы вместе вышли в коридор.
Резиденцию было просто не узнать. Залитые светом коридоры, мергхандары — как на параде. Сейчас она больше напоминала дворец Эргерхардской династии, сменившей в свое время династию Флангеррманских. В те времена наши края назывались Северные земли, и в отличие от материка, на котором располагались Рагран, Лархарра, Фиян и другие, впоследствии объединившие несколько более мелких государств в содружества и союзы, мы всегда были едины. Даже Аронгара в свое время была разделена — Огненные земли, Ильерра и другие суверенные государств. Север же всегда оставался сплоченным под единоличной властью сильнейшей семьи иртханов, управляющей наместниками с очень развитым пламенем. Возможно, именно потому, что иначе в наших краях было просто не выжить.
Миновав коридоры и парадно-праздничные посты, мы с Торном встречали гостей. Я бы никогда не подумала, что смогу улыбаться, зная о том, что хочу сделать. Но я стояла и улыбалась, приветствуя иртханов и иртханесс — здесь были и правящие изо всех городов, и людей, которым предстояло занять места рядом с ними, разумеется, тоже с семьями. Эта помолвка была настолько политической, насколько это вообще возможно.
Все улыбались, веоланское лилось рекой. На меня смотрели со всех сторон, и вскоре я вообще перестала на это реагировать. Я едва ли помнила имена всех тех, кого мне представили, и с кем я здоровалась. Калейдоскоп лиц собирался разными узорами в разных частях празднично украшенного зала, живая музыка — фортепиано и виолончель — вплеталась в многоголосье.
— У меня для тебя сюрприз, — произнес Торн, когда последние из прибывших гостей отошли.
Рядом с нами тут же возник официант с подносом, а меня затошнило.
Натурально так затошнило. Кажется, я переоценила степень своей непробиваемости.
— Сюрприз? — переспросила, чтобы отвлечься от собственных мыслей.
— Да. Уверен, тебе понравится.
Я в этом так уверена не была, но поскольку попытка заговорить закончилась для меня очередным приступом тошноты, решила, что молчать будет лучше. Когда Торн взял с подноса два искрящихся пузырьками бокала с веоланским, свой я приняла автоматически. Мне казалось, что я подавлюсь первым же глотком, поэтому вино я едва пригубила, а если быть точной, просто поднесла бокал к губам и сделала вид, что пью.
Этот зал был не просто большим, он был огромным, но мне казалось, что с каждой минутой эти стены давят на меня все сильнее. Несмотря на то, что россыпи искр от украшений и запах хвои всегда ассоциировались у меня с праздником, сейчас голова кружилась все сильнее. До тех пор, пока на импровизированную сцену (где расположились музыканты), не вышел конферансье.
— Добрый вечер! — Его приветствие влилось в постепенно затихшую музыку, справа и слева сверкнуло несколько вспышек. Приглашенные журналисты наконец-то переключили свое внимание с нас на сцену. — Совсем скоро мы перейдем в следующий год, но до этого нам с вами предстоит еще два, несомненно, очень важных события! Первое — и основное…
Он хитро прищурился и замолчал, но все посмотрели на нас.
Снова.
Отец с Ингрид стояли в двух шагах, я встретила его улыбку и отвела взгляд.
— И второе. Небольшой сюрприз, которым мы откроем праздничную ночь. Сегодня среди приглашенных женщина, чье имя знает любой фервернец. Так уж получилось, что нам удалось уговорить ее исполнить для нас свою новую песню в качестве праздничного подарка. Встречайте — Сибрилла Ритхарсон!
Зал взорвался аплодисментами раньше, чем Сибрилла поднялась на сцену. Хлопали все, я видела, как у Сильви от восторга горят глаза. Даже Ингрид вытянулась в струну, потому что они стояли чуть наискосок от сцены, и если перед нами все расступились, то им уже не так повезло.
— Всем добрый вечер! — Голос у нее был не просто сильный, когда он прозвучал, затихло все, что звучало. Даже последний всплеск оваций растаял, растворился в коротких мгновениях тишины, пока Сибрилла обводила взглядом собравшихся. — Я очень рада видеть всех вас и для меня большая честь закрыть для вас этот год и открыть новый.
Наверное, у певицы ее уровня по-другому и быть не может, но ее голос даже сейчас, вне песни, пробирал до мурашек. Низкий, чувственный, глубокий — звучащий так, как будто тишина уже сама по себе музыка.
— Эту песню вы услышите первыми. Мне показалось, очень символично исполнить ее именно сегодня, в Праздничную ночь. В ночь перехода из прошлого в будущее. В те мгновения, когда время между ними замирает. Итак…
Вслед за воцарившейся тишиной приглушили свет. Полумрак в зале наполнился ожиданием, когда, казалось, просто отовсюду хлынула музыка. А следом за ней — голос Сибриллы Ритхарсон.
— Закончится прошлое…
Прямо сейчас.
Дорогами разными
Пойдет каждый из нас.
Новые встречи…
И новая жизнь
Тебя попрошу лишь:
Ты только держись!
Память со временем
Покроется льдом,
Новые чувства
Вспыхнут огнем.
Огонь действительно вспыхнул. Полыхнул на мгновение, и этот дикий звериный отклик — отклик каждого из присутствующих иртханов на ее звучание, отозвался внутри меня с неистовой яростной силой.
— Не будет сомнений
Не будет обид,
Новое время
Нас освободит!
Ведь мир многогранен
И в нем на пути
Так просто, открывшись
Счастье найти.
То счастье, что рядом
С тобой для меня
Казалось сильнее
Любого огня.
Казалось, но прошлое
Здесь и сейчас
Закончится и для тебя,
И для нас.
И мы, распахнув
Крылья сердца в груди
Уверены будем,
Что все впереди.
Пусть новый день
За собою зовет
Шагай же в него…
Как впервые в полет!
Я не сразу поняла, почему так тихо: сначала глухо ударилось внутри сердце. Потом в эту тишину ворвалась другая, напряженная, покалывающая кожу иголочками пламени — едва уловимо. А потом зал снова взорвался аплодисментами: грохотом, который возносился под высокие потолки, отражался от панорамных окон, звучал и вибрировал в каждой клеточке тела, но все равно не мог перекрыть сильное, пламенное звучание голоса Сибриллы Ритхарсон.
От него до сих пор по коже шел мороз. Или жар.
Или и первое и второе вместе.
— Благодарю! — Сибрилла рассмеялась. — Благодарю! Благодарю!
Она была на сцене до тех пор, пока не затихли аплодисменты. А после спустилась и направилась к нам.
— Ферн Ландерстерг.
Остановившись рядом с нами, она взглянула сначала на Торна. Затем на меня:
— Ферна Хэдфенгер.
— Рад личному знакомству, ферна Ритхарсон.
— Взаимно.
— Очень красивая песня, — я сказала это совершенно искренне.
Сибрилла снова взглянула на меня.
— Благодарю.
— Отдыхайте и наслаждайтесь вечером.. — Торн улыбнулся. — Сегодня вы наша гостья.
Знакомство было коротким, но, когда Сибрилла отошла, я невольно посмотрела ей вслед. Сколько же лет этой женщине? Выглядит она роскошно. Иссиня-черное платье облегало ее фигуру, подчеркивая каждый изгиб. Светлые волосы подняты наверх и каскадом стекают в головокружительный вырез на спине, достаточно провокационный для такого мероприятия. Заканчивался он на талии, подчеркивая красивые бедра так же, как браслет подчеркивал изящное запястье, ткань платья дорого переливалась при каждом шаге.
— Тебе понравился сюрприз? — голос Торна выдернул меня в реальность.
Надо же, благодаря этой встрече я почти забыла обо всем.
— Да. Песня красивая, хотя и неоднозначная.
— Я не знал, что она будет петь. В какой-то мере это был сюрприз и для меня.
— Даже так? — Я приподняла брови.
— Ты научила меня любить сюрпризы.
Жаль, что я не научила тебя любить.
— Хорошо. — Я перевела взгляд на сцену, где сейчас снова играли музыканты.
Свет горел, очарование, волшебство и какая-то проникновенная пронзительность, напитанная огнем, развеялась. Теперь это снова был всего лишь политический вечер.
— Хорошо?
Я пожала плечами.
— Я тебя не узнаю, Лаура.
— Я сама себя не узнаю. Извини. У меня есть время пообщаться с братом?
— По крайней мере, минут пять у тебя точно есть.
— Хорошо.
Вот теперь я сбежала. Под аккомпанемент фортепиано и виолончели, вливающихся в зал пока еще мягкими волнами. Впрочем, после выступления Сибриллы на музыкантов даже не смотрели, отголоски ее пения до сих пор отзывались искрами воспоминаний.
— Даргел. Мелори. — Я подошла к брату и его девушке.
— Лаура!
Мелори невысокого роста — совсем как Сибрилла, но в отличие от нее — жгучая брюнетка. К тому же, коротко стриженая.
— Лал. Как настроение? — Даргел сжал мою ладонь в своей. — Ты выглядишь…
— Чудесно?
— Необычно, — фыркнула Мелори.
— Да, это именно то, что я хотел сказать.
— Надеюсь, необычно — это хорошо? — Я улыбнулась. — Мел, я украду твоего парня ненадолго.
— Вернуть не забудь, он мне еще пригодится.
— Спасибо, что отвели мне роль робота-уборщика, — шутливо отозвался Даргел, но тут же взял меня под руку и увел в сторону. Ближе к фуршетному столу, рядом с которым пока почти никого не было. — Лал? Все в порядке?
Я хотела ему солгать. Точно так же, как солгала отцу — это было даже не сложно, точно так же, как улыбалась Торну. Вместо этого покачала головой.
— Вы снова поссорились? — Брат нахмурился.
— Нет.
— Тогда что?
— Мы так и не помирились. Точнее, мы даже не ссорились, я просто не представляю, как это назвать. Когда Торн со мной, мы общаемся, но он по-прежнему держит дистанцию. То есть… я вроде как есть, а вроде как…
Я покачала головой.
— Забудь.
— Забыть? — Даргел вгляделся в мое лицо. — Я не хочу ничего забывать. Что происходит, Лал? Чем я могу тебе помочь?
Помочь себе могу только я сама.
— Просто постарайся меня не слишком сильно ненавидеть, ладно?
— Что?
Вместо ответа я порывисто его обняла, а потом отступила в сторону. Даргел попытался меня задержать, но я отняла руку, к нам приблизился кто-то из гостей и обратился к нему. Я же быстро влилась в толпу, улыбаясь так же, как улыбалась гостям при встрече. Торн беседовал с отцом, и, когда я приблизилась, они оба одновременно повернулись ко мне.
Как раз в тот момент, когда музыка стихла, и на сцену снова вышел конферансье.
— Совсем скоро мы будем поздравлять друг друга с новым началом, но прежде чем это случится, мы бы хотели сделать одно объявление. Которое, несомненно, тоже станет новым началом. — Конферансье выдержал паузу и произнес: — Приглашаем! Ферн Ландерстерг, ферна Хэдфенгер!
Нас тоже встречали аплодисментами, под которые сердце подскочило к горлу, и, по ощущениям, там и осталось. Я шла к сцене, испытывая желание развернуться и бежать как можно дальше, но это желание не видел никто. Для всех я просто улыбалась, и все улыбались, единственное встревоженное лицо — почему-то у самой сцены я выцепила его, Даргел смотрел на меня в упор — принадлежало моему брату. Но так и должно было быть, он знал чуть больше, чем все остальные.
По лестнице я поднималась, считая ступеньки. Их было четыре, и каждый шаг повторял удар моего сердца.
Странное дело, еще совсем недавно зал расплывался у меня перед глазами, а сейчас, кажется, я могла разглядеть каждую черточку каждого лица, развернутого к нам. Конферансье протянул микрофон Торну, но я перехватила его в считаные секунды.
Перехватила и поднесла к губам.
— Как уже было объявлено, — произнесла, глядя в зал, — у нас есть очень важная новость. Возможно, это не совсем то, что вы хотели услышать, но…
Я поняла, что если не скажу этого сейчас, не скажу никогда.
— В свете сложившихся обстоятельств мы решили, что слишком поторопились. Помолвка отменяется. Мы расстаемся.
Это было как шагнуть в пропасть, а дальше все стало неважным.
И взорвавшийся множеством голосов зал, и растерянность на лицах, понемногу сменяющаяся осознанием. И вспышки, и суета видеоператоров. И даже кольцо, которое я все-таки стянула и вложила в ладонь Торна.
От которой мгновенно повеяло жутким холодом. Я увидела только искрящийся иней, впитывающийся в его кожу, когда услышала глухой хлопок. Наверное, только я его и услышала, потому что из-за шума в зале расслышать что-то было достаточно сложно. Этот хлопок, источник которого я поняла не сразу, раздался совсем рядом. Я снова перевела взгляд на его ладонь и увидела, что от драгоценного камня, который не способен разрушить даже лазер, осталась густая, похожая на ледяные осколки крошка.
— Одна из причин нашего расставания — отъезд семьи Хэдфенгер из Ферверна. Юргарн Хэдфенгер не сможет приступить к исполнению своих обязанностей, нам предстоят новые выборы. С формальностями на сегодня покончено, предлагаю всем наслаждаться праздником.
Торн говорил без микрофона, это я осознала, когда поняла, что все еще сжимаю его в руке. Так же, как он сжимал в руке превратившееся в крошку кольцо. Но если после моего заявления в зале стало шумно, то после его воцарилась абсолютная, безоговорочная тишина. Словно его голос просто выключил остальные даже без усиления. Усиливать, по сути, не было необходимости: даже вспышки прекратились, время будто замерло.
За эти мгновения я успела осознать, что он сказал. Как раз вовремя, потому что побелевший до состояния только что выпавшего снега конферансье взял у меня микрофон и профессионально-бодрым голосом произнес:
— До нового года осталось пятнадцать минут! Мы…
Он что-то там еще говорил, совершенно точно не в соответствии со сценарием, но вряд ли его кто-то слушал. Торн взял меня под руку — в точности с тем же выражением лица, с которым мы поднялись на эту сцену, по лестнице мы спустились вместе.
— Чудесного вечера, Лаура, — произнес он, глядя мне в глаза.
А после развернулся и направился к дверям. Холод, обрушившийся на меня, едва ли был слабее смысла сказанных им слов: и сейчас, и на сцене.
— Врача! — крикнул кто-то. — Ферне Хэдфенгер плохо!
Я обернулась — лишь на миг — чтобы увидеть, как отец держит на руках потерявшую сознание Ингрид. Его лицо — белое, как у конферансье, искаженное, широко распахнутые глаза Сильви. Странно, но Даргела я не заметила. Это я осознала уже в тот момент, когда бежала, а если быть точной — шла к дверям, настолько быстро, чтобы не сорваться на бег, и настолько медленно, чтобы это не было заметно.
Сомневаюсь, что это не было заметно.
Вспышки возобновились, шум в зале нарастал, но я отрезала себя от него дверями, вылетев за них и с трудом пытаясь втянуть ставший неожиданно холодным и липким воздух. Шаги дракона я слышала отчетливо, и вот теперь, уже совершенно не стесняясь вытянувшихся вдоль коридора мергхандаров, бросилась за ним.
— Торн!
Разумеется, он не остановился. Дверь его кабинета защелкнулась, когда я вылетела из-за поворота. Подлетев к ней, распахнула, врываясь внутрь.
— Ты не можешь с ними так поступить!
Он обернулся. Пламя, сделавшее его глаза похожим на две светящиеся льдины, хлестнуло наотмашь, заставляя отпрянуть на уровне инстинктов. Я с силой вдавила ногти в ладони и шагнула вперед.
— Ты будешь говорить мне о том, что я могу и что не могу, Лаура? — тихо произнес он.
— Они здесь ни при чем!
— Неужели? Твой отец тебя воспитал.
Я задохнулась. От той ледяной жесткости, с которой были сказаны эти слова.
— Знаешь, о чем ты всегда забывала, Лаура? О том, что я могу. Я могу сделать с тобой и с твоей семьей все, что пожелаю. — Он говорил тихо, но в кабинете стремительно холодало. — С теми, кто посчитал возможным играть со мной в игры.
— Нет. — Изо рта вырвалось облачко пара, я растерянно смотрела, как мое дыхание тает в разделяющем нас полумраке. — Никто с тобой не играл, Торн. Я пыталась до тебя достучаться. Когда мне стало понятно, что я не могу, я просила тебя меня отпустить. Ты сказал, что ты меня не отпустишь. Что мне еще оставалось делать?!
Кажется, только сейчас я поняла, что он сказал. Точнее, что он сказал еще.
— Моя семья ничего не знала!
— Об этом «ничего» ты шепталась со своим братом перед тем, как подняться на сцену?
Я шагнула к нему:
— Никто ничего не знал! Я никому не говорила! Я жила с этим все это время, пока ты снисходил до меня исключительно для рекомендаций по поводу праздника.
— Превосходно, Лаура. Теперь ты будешь жить с этим всю жизнь.
Он отвернулся и шагнул к столу. Не вполне отдавая себе отчет, что делаю, я бросилась за ним. За секунду до того, как мои пальцы коснулись бы его руки, Торн обернулся. Бросок был молниеносный, только что я видела его спину, а сейчас вижу его лицо. Ледяные пальцы сжимаются на моей шее, снежные искры иглами впиваются в кожу. Это длилось едва уловимое мгновение, а после пальцы разжались, и он отступил.
— Пошла вон. — Дракон указал мне на дверь. — Убирайся. Пока я тебя отпускаю. Сейчас.
Меня трясло от пламени, которое понемногу гасло в его глазах. Зрачки из звериных снова стали человеческими, но ничего человеческого в этом лице не было. На меня по-прежнему смотрел зверь, и я отступила. Развернулась, вышла за дверь, почти бегом бросилась в сторону зала. За несколько метров до него развернулась снова, метнулась обратно, но уже к лестнице. Я понимала, что если сейчас войду в этот зал, просто рухну на глазах у всех, присоединюсь к Ингрид.
Под бешеный стук сердца влетела к себе — или уже не к себе.
«Убирайся. Пока я тебя отпускаю. Сейчас».
Я зажала руками рот, но тщетно. Тошнота снова подкатила к горлу, я едва успела добежать до туалета, и меня вывернуло наизнанку. Меня выворачивало долго, до глухих хлопков, раздавшихся снаружи.
Фейерверк.
Новый год начался.
На этой мысли меня вывернуло еще раз, казалось, ледяным пламенем, засевшим в самой глубине моего существа. На этой мысли я поднялась и направилась к раковине. Умывшись, обхватила себя руками, пытаясь унять охватившую все тело дрожь. Я даже не сразу поняла, откуда доносится знакомая музыка, а когда поняла…
Подскочила, метнулась в комнату.
— Лаура! Что у вас там вообще происходит?! — взволнованное лицо Рин.
У них там тоже фейерверк, судя по всему.
— Что?
— Ты что, отказалась за него выходить?!
Я сжала зубы.
— Лаура, дракона твоего за ногу, не молчи! Вы порвали все каналы, сейчас не празднуют, а строят теории, что за чешуйня вообще творится.
Я посмотрела на нее, понимая, как отчаянно мне хочется сейчас оказаться там. Там, с Ринни и Сэфлом, и просто ее обнять, просто заснуть, чтобы закрыть этот день, эту ночь, а завтра… Меня разрывало от желания набрать Тиуса, сообщить об открытии телепорта, и уйти, как мне было сказано. Но там, внизу, еще оставалась моя семья, и помимо этого, оставалось еще осознание: если сбегу сейчас, на людях я уже никогда больше не появляюсь.
Всю жизнь буду прятаться, стану тенью, которой уже ничего не светит.
Не говоря уже о каких-то кастингах или о чем-то большем.
Мне было странно осознавать, что в такие минуты я еще думаю о кастингах, но, наверное, мы с Торном похожи куда больше, чем мне казалось. Странно, что поняла я это только сейчас.
— Лаура!
— Рин, давай не будем говорить об этом сейчас.
— А когда?! Лаура!
— Передавай мои поздравления Сэфлу. Потом поговорим.
Я нажала отбой раньше, чем подруга успела ответить. Выключила телефон, швырнула его на кровать.
В ванной снова ополоснула лицо, поправила макияж. Хорошо, что макияж мне сделали «на века».
Дорога до зала, куда мы не так давно вошли вместе с Торном, не заняла много времени. Я остановилась только на миг, чтобы расправить плечи и улыбнуться.
После чего шагнула в распахнувшиеся передо мной двери.
Парящая для дракона. Книга 2
Купить
Ну что ж, посмотрим, что будет дальше…. Уже боюсь узнать, как их разговор пройдёт…. Обязательно жду продолжения!🌹Спасибо большое авторам!💐 Умеете внести интригу)) Пусть вдохновение ни на минуту вас не покидает, а творить помогает любовь дорогих вашему сердцу людей!🌸🌸🌸
Мария, благодарю!!!! 💖💖💖
Колыбельную перечитывала несколько раз, трепетно, нежно, СПАСИБО
Елена Свиблова, 💖💖💖
Вообще-то, беременным нужно правильно питаться, не нервничать и смотреть видео про котиков (виарчиков), а не вот это вот всё!
Marina Pustovalova, видео про виарчиков — это пять! ))
Ну что ж, нам остаётся пожелать Лали только удачи в предстоящем разговоре, который будет явно не из простых…
Девочки, большое спасибо!!! ❤ И спасибо за песенку!!! Очень красивая.😍😊
Елисеева Ольга, рада, что песенка понравилась, Оль ;))
За сегодня я уже точно больше 10 раз зашла проверить есть ли продолжение😂
ksysha.sama, А я все сто. 😅Но… видимо авторы решили нас немного помучить. Надеюсь завтра нас порадуют продолжениями😜
ksysha.sama, сегодня все будет ) Либо в течение часа, либо уже попозже вечером. Но будет обязательно.
Вот скажите мне, непонятливой, чего Лаура понеслась звонить Торну? Вроде и мосты все сожжены, и влияния на него никакого нет, так зачем был этот жест доброй воли, что за бред???И главное, вот находятся же доброхоты-провокаторы, прям толкают Лауру к Торну. Вопрос: кто же этот кукловод и что ему надо? Наверняка не тот, кто просил вмешаться. Так кто же???
Inessa, «Понеслась звонить Торну» просто потому, что она не равнодушна! Она благодарна Ардену. Что плохого в её порыве хоть чем-то помочь человеку, который отнёсся к ней по-доброму и приехал предупредить о возможных проблемах с беременностью? «Как я могу не попытаться и как буду после этого спать?» По-моему, в этих словах исчерпывающая характеристика — не раздумывая бросаться на помощь.
galina, Думать надо…хоть иногда… Порывы это круто, НО она верно сама заметила, что Торн ее не слышал никогда, она не подумала, что своим звонком и «защитой» может сделать Ардену только хуже?? Кто-то по телефону ей наплел про то «что только ты можешь повлиять на Торна» и все — влюбленная звёздочка загорелась и полетела….
Алина, В точку. Она не могла с Торном ни о чем договориться даже пока была его невестой. Сейчас мало того, что прячет от него беременность, еще и за Бена замуж собралась. Отношения обострены максимально. Если ты не думаешь о вреде такого звонка для себя, то хотя бы подумай о вреде для Ардена. Тем более информация «Ардена арестовали, точно не известно за что, но вас просят помочь» ну никак не дает понять, что на реальную помощь у тебя есть хоть какие-то шансы.
Щекн Итрч, Вот и мне кажется, что звонок Лал только усугубит ситуацию! И накалит и без того сложные отношения с Торном и Ардену навредит своим звонком, хотя она , конечно, думает о помощи, помнит ведь, что он лечил ее после травмы и предлагал помощь с беременностью.
Алина, С одной стороны — да, надо думать. С другой — тоскливо как-то жить в мире, где все только и думают, что ничего не могут сделать или боятся сделать только хуже, и в результате никто не помогает. Арден, кстати, видимо не думал — поехал и предупредил её.
galina, И очень сильно поплатился за это: трибунал — не фунт изюма. Кажется, Торн так и не простил Ардена за связь с Эллегрин, что бы ни говорил сам себе.
Ирина Орлова, Да, поплатился, и скорее всего ожидал этого, но просто не мог не предупредить Лауру об опасности. А она просто отвечает добром на добро. Может и наивно с её стороны, но хоть какая-то попытка.
galina, Добром за добро — это отлично, конечно. Другой вопрос, как вообще ее звонок повлияет на Торна. Скорее всего, его это выбесит и он ей устроит какую-то очередную гадость. И сама засветится, и Ардену помощи никакой. И вот надо было на амбразуру грудью-то бросаться?Конечно, у нее еще юношеский максимализм играет, но она отвечает за ребенка!!!
Inessa, Торн УЖЕ позвонил Бермайеру и инициировал расследование в отношении Лауры. Так что, позвонила она или сидела бы затаившись — разницы нет. Но, по крайней мере, останется в ладу со своей совестью. А что Торн взбесится в очередной раз, не привыкать — это его перманентное состояние.
galina, Арден действительно мог ей помочь — предупредить о том, что ждёт и сделал это. Что сейчас может она? Она не влияет на Торна, она ничего не может ему предложить, она не имеет никаких прав распрашивать его о ситуации с военнообязанным Фервена. Она могла позвонить Селфу, поговорить с Беном, чтобы узнать а в беде ли Арден и с чем это связано. Подумать, что может сделать и предложить она , и потом уже пытаться вмешаться. Идти на переговоры. Но это слишком сложно — мы ломанемся, позвоним, отгребем фекалий на голову, убедимся что ничего сделать не можем и будем спокойно спать с мыслью «я сделала все что смогла,а Торн негодяй?». Или мучится мыслями готова ли она отдать своего ребенка/ рассказать о беременности чтобы спасти Ардена.
И Арден думал. 100% думал прежде чем поехать. Он военный иртхан, им порывы бессмысленные не свойствены
Алина, Ну, если Вы считаете, что Арден «100% думал» и военным иртханам не свойственны бессмысленные порывы, то не вижу особого смысла думать, т.к. он всё равно оказался под трибуналом. Думай или не думай — результат 50 на 50.
galina, Под трибуналом он оказался потому что неверно оценил, уровень безумия Торна. Ошибки иногда случаются, от них никто не застрахован. У Лауры ситуация другая — ее действия редко приводят не к ошибкам с последствиями. (Как там она пару глав назад «клялась» — никто больше не будет мной управлять? Ага, хватило ровно на один завтрак) Вот по вашему что она может сказать Торну, чтобы он ее выслушал и тем более чтобы помочь Ардену?
«Здравствуй, Торн…» И?
Она добрая девочка, ее порывы искренни, но зачастую направлены на само действие, а не на его результативность.
Алина, Вы знаете, в известном всем анекдоте про обезьяну — » за кого тут выходить, кругом одни крокодилы» — мне нравится мораль: — «всего не предусмотришь». Это я по поводу долгих раздумий на тему «быть или не быть.» Ну а что касается того, » что она может сказать Торну», думаю, нам авторы сегодня расскажут. 😊
Алина, А может наоборот очень верно оценил? Зная Торна Арден мог предположить, что он будет ревновать его к Лауре? Может надо было узнать до какой степени безумства Торн может дойти, или в очередной раз спровоцировать, или подтолкнуть к чему-то? Заодно или скорее всего удостовериться в беременности Лауры. Или в ее отсутствии.
Алина, Наверное она понимает, что если Ардэн отказался брать кровь у неё, то Торн пришлёт другого, смысл бегать и трястись. В теории можно наверное найти компромисс и договориться.
galina, Не равнодушна, это плюс. Но переоценивает свое влияние на Торна, это минус. И на ее месте лучше не высовываться из-за ребенка. А она себя этим звонком подставляет. Думать нужно хоть на шаг вперед. Не о себе, так о ребенке. Вот позвонит она Торну, и что? Прям он побежал свой приказ отменять, так, что ли? А с ребенком проколоться может.
Inessa, Лаура совершенно адекватно оценивает своё влияние на Торна. «Как я могу что-то исправить? Я, которую «ферн Ландерстерг» не слушал, даже когда я была его невестой.» То есть, она особо ни на что не надеется, но решает попробовать. А что касается того, что лучше не высовываться из-за ребёнка, так Торн и без её звонка не отступится от своего решения всё выяснить. Вот уже переговорил с Бермайером на эту тему. Волков бояться — в лес не ходить.
Inessa, А не было ли это ментальным приказом в виде просьбы. Т.е. скрытый приказ. Тогда можно быть уверенным, что Лаура, 100%, позвонит Торну. Она понимает, что это голый номер, но понеслась звонить.
nika-nika-nika, при ментально воздействии не переживают за судьбу человека, просто исполняют и все.
натка, Это в том случае, если приказ прямой.
nika-nika-nika, я надеюсь сегодня авторы раскроют интригу.
натка, или они запутают интригу еще больше. 😇
натка, А кто и о ком переживает?
nika-nika-nika, Возможен ли вообще ментальный приказ по телефону, да еще в другую страну? Да и не тупо Лаура побежала звонить, а переживала, сначала хотела с Беном советоваться.
Lea Kantarji, Возможен. Расстояние не имеет значение. Важен голос. Правильно построенные предложения. Главное, она, позвонила.
nika-nika-nika, 8Ментальный приказ исключать нельзя. Вопрос в том, а зачем? Ну, понеслась она звонить Торну, дальше что? Он узнает о ребенке, посадит в клетку до родов. Ну не думаю, что они способны на конструктивный разговор. Да и вообще, вот эта фраза, что только она может помочь. Глупость какая-то. Чем помочь? Решение трибунала отменить или что? Торн ее как не слышал, так и не услышит.
И вроде с Беном посоветоваться хотела, и опять не утерпела, все равно позвонила.
Я эту ее порывистость перестаю понимать. Неужели она верит, что может повлиять на Торна? Он же псих, нормальный чел не стал бы отдавать под трибунал только потому, что не выполнили его хотелки. Можно и другими путями получить результат, и без Ардена, который вообще не обязан ехать по приказу к Лауре.
nika-nika-nika, Хорошая версия. Но ментальное воздействие можно отследить вроде, вряд ли папахен Эллигрин так подставится, не будучи уверенным в точном результате. То, что Лаура позвонит еще не дает стопроцентной гарантии нужной реакции от Торна даже в случае коварного замысла.
Щекн Итрч, Это если знать или предполагать о ментальном воздействии. Как узнать? Тем более о скрытом. По тону, по тому как он строит предложения очень похоже на воздействие.
Inessa, Наоборот, всё понятно: она его любит, она всё время думает о нём, и она ухватилась за этот повод позвонить. Вроде и не о себе говорить, и доброе дело делать, но в то же время главное, что ГОВОРИТЬ с НИМ.
Inessa, Все мосты не могут быть сожжены, у них ребенок, хоть и Торн об этом не знает 💁
Inessa, Может просто услышать хочет его голос. Обязазательно рассуждать рационально всегда и не поддаваться эмоциям.Пример Торна наглядный, ничего хорошего у него не выходит
По телефону вообще можно представиться кем угодно, хоть правителем Аронгары, Лаура то с ними не знакома. И тут и правда что то не то, потмоу, что бросится звонить вообще не понимая о чем речь, даже не обдумав самой с собой. Неужели она так глупа? Просто не верится. Бростаться помочь нормально, кто то тонет надо спасать, бросаешься и вытаскиваешь. А тут что, просить правителя изменить свое решение по поводу подчиненных, о чем вообще можно с ним поговрить в даннйо ситуации? И он же не тонет, он уже под арестом, можно позволить себе подумать пять минут , никто ж не сказал, что его через пару минут расстреляют. Или это и правда приказ ментальный или она все же тупит по страшному!
Нет, ну меня прям бесит. У тебя есть СВОЙ мужик, который тебе сейчас жопу прикрывает твою глупую. А ты звонишь бывшему, даже не посоветовавшись. И чем ты поможешь? Ты разбила остатки его сердца. Господи! Какая же глупая!!!!!
emiliyachern, Я хоть и топлю за Торна, но мне не понятна такая неопределенность Лауры… то она с Беном, то к Торну тянется… странная дамочка, однако
И все-таки Торн) это не история любаи, а история бооезненной зависимости, где причинение боли «любимому» становится необходимой потребностью) и как удачно выбрано время для звонка, как почувствовала, что Торн горит внутри другой))) а вот у него, интересно, оргазм с Солливер теперь будет ассоциироваться с Лаурой?)))
Juis, вряд ли, сейчас унизить в очередной раз, смешает с Г. и пойдёт продолжит.
натка, если между Торном и Лаурркой все таки будет разговор, я надеюсь, что Торн хладнокровно спросит свою бывшую невесту, откуда она получил информацию об аресте Ардена и о трибунале, который его ждет. А затем скажеть ей, чтобы не ввязывалась в то, чего не понимает, и больше думат о своем будущем муже.
Sety, вы правы, его дело управлять государством и не лезть в ККК, а её детей воспитывать детей, и заниматься семьёй. только почему то его волнует её ребёнок, что никак не оставит её в покое.
натка, может потому что это будет и его ребенок. Торн вырос в любящей (по их меркам) семье. Он знает, что ребенок унаследует его силу, а без контроля и надлежащего воспитания она опасна.
Sety, он нашёл себе прекрасного партнёра, который его полностью устраивает, и сюрпризы умеет устраивать. они смогут родить идеальных детей и воспитывать по канонам семьи Торна. А семья это мать и дитя прежде всего, а какой рядом и кто будет в качестве папы решать только матери. Почему он думает что лучше знает как воспитать ребёнка, только потому что он управляет страной? Она нашла более достойного кандидата на роль отца,, который знает о всех особенностях расы, надо принять её решение и идти дальше. По его мнению она должна родить ребёнка и отдать ему, только потому что он занимает руководящий пост? что он постоянно занятый может дать своему ребёнку? Для чего, отомстить ей, только потому что она его бросила? Сила его разбавлена Лаурой, так что такой опасности для ребёнка и мира нет, справится и обычный иртхан.
натка, он иртхан. Это будет его первый ребенок, а мы знаем об их особенностях. Почему думаете что Торн не будет любить своих детей и заботиться о них?
п.п. Бен, вы имеете в виду Бен? Хах, Бен паук, ему не нужен чужой ребенок, кроме как для манипуляции.
Sety, Любовь выносится из семьи, по его воспоминаниям, и поведение Торна сейчас такое же, в их семье папа командует, все остальные прогибаются, на мой взгляд пусть рожает детей с Сол и развлекается в воспитании, если её это устроит. А насчёт любви, а том числе к детям. для него это будет очередная слабость которая его уничтожит, поэтому не сможет он нормально проявлять чувства, только дети в отличие от Лауры сбежать не смогут и вырастут такие же покалеченые как он. До другого он пока не дорос.По поводу Бена, не нам, ни Торну осуждать её выбор. Ей хорошо и это главное. Ошибается она в оценке Бена или нет покажет время.
натка, вы продолжаете применять человеческую модель, но в данном случае она неприменима. Хеллирия и Дорнхард Ландерстерг любили друг друга, они были парой. 😉
Sety, в этом и проблема его мать была воспитана в традициях иртханов и приняла деспотический характер мужа. А Торн сам, это был его выбор, выбрал девушку из другой среды и хотел чтобы она приняла все правила игры, не зная их и без желания их рассказать и их обсуждать. Сол это устраивает, она более старшая, мудрая или ей хочется в тайне подчиняться не знаю точной причины. Лаура другая и то что они не услышали и не захотели слышать друг друга это огромная проблема. Они не подходят друг другу, и пусть идут своими дорогами и не портят дальше друг другу жизнь. По поводу ребёнка, наверняка есть правила которые едины для всех иртханов и я думаю что Бен может воспитать полукровку даже от супер сильного отца. а то что Торна возможно эти правила не устроят, только потому что он так захотел-его проблемы.Не уверена что в этих правилах прописано, что если человеческая женщина беременна и выходит замуж за другого иртхана, должна своего ребёнка отдать в семью мужа.
натка, это ваше мнение, и вы чувствуете себя комфортно с ним. 🙂 Я не изменю своего мнения ни о Торне, ни о Лауррке.😎
Sety, А может и условия выставить:)
Уже так долго читаю этот роман что уже не помню что в первом томе было, запомнилось только что у Торна кажется пол страны баб в кровати побывало с основным пунктиком стерва в чем нибудь себя проявившая в поведении, и все как оказалось херовые, ну прям меняет их как трусы «неделька» . Да у него точно с головой не всё впорядке, даже рожать от таких опасно, с таким его поведением и отношением ко всем, надеюсь ребенок то полноценный будет, не бамбанет ли на ребёнке генетика?