Парящая для дракона. Книга 2
Глава 1 
Я так много хотела ему сказать.
У меня было столько слов, когда я набирала его номер, но сейчас я почему-то не могу вытолкнуть ни одного. Они будто все застыли во мне, под его взглядом. Примерно так же он смотрел на меня в первый раз, когда я ворвалась в его кабинет — чтобы раз и навсегда положить начало и конец нашему знакомству.
Он проходит в комнату так стремительно, что я даже не успеваю подняться: Торн уже стоит передо мной. Пальцы ложатся на мой подбородок, заставляя вскинуть голову. Не сразу, но я понимаю, что он рассматривает мою пылающую щеку, и мне становится стыдно. Так стыдно, хотя по сути, после того, что случилось…
— Пусти. — Я сбрасываю его руку и поднимаюсь.
— Кто это сделал? — Его голос такой же холодный как взгляд. Не просто холодный, он ледяной, пробирающий до костей.
— А это имеет значение?
— Имеет.
— Не сейчас. — Я обхватываю себя руками и смотрю ему в глаза.
Мне жизненно важно услышать то, что он сейчас скажет, и меня всю трясет. Потому что если претензии от отца я готова была выслушивать… хорошо, не готова, но если это я могла пережить, то от него… только не сейчас. Но он ничего не говорит, просто подходит к стулу, на котором по-прежнему висит мое пальто, а после снова возвращается ко мне.
— Мы уезжаем, Лаура.
— Что, вот так просто?
— Сложнее сделать уже не получится.
Это не обвинение, по крайней мере, не прямое, но меня снова начинает потряхивать.
— Торн. — Хотя еще пару минут назад я думала, что не смогу вытолкнуть из себя ни слова, что не готова перед ним оправдываться, что я не должна перед ним оправдываться, сейчас мне снова хочется это сделать. Не оправдываться — объяснить, только чтобы выражение в его глазах, этот лед растаял, рассыпался крошкой. Мне надо, чтобы он понимал, что это произошло случайно. Поэтому я делаю глубокий вдох и произношу: — Торн. Меня отравили. Меня накачали чем-то. Я не знаю, как…
— Я знаю. — Он подает мне пальто, и я на автопилоте сую руки в рукава. — Запрещенное вещество, которое обнаружили в крови у тебя и у твоих однокурсников, очень хорошо сочетается с любой едой или питьем. С алкоголем — гораздо хуже. Я знаю, что ты не пила, Лаура.
Последним он перебивает меня раньше, чем я успеваю сказать хотя бы слово, и мне ненадолго становится легче. Но очень ненадолго.
— Говорить об этом теперь уже не имеет смысла. Сейчас мы уезжаем, решать проблемы будем по мере их поступления.
Торн отступает, пропуская меня вперед, и я шагаю к двери. Почти.
Потом возвращаюсь, выключаю фоторамку, с которой мне улыбается мама, и складываю в сумку. В этом доме мне больше нет смысла оставаться, а проблемы, как правильно говорит Торн, надо решать по мере их поступления.
— Все твои вещи привезут позже, — говорит он.
— Завтра у отца вступление в должность.
Я не знаю, зачем я это говорю, потому что вряд ли он об этом не знает.
— Вступление в должность придется отложить.
— Что?! — Я вскидываю голову. — Почему?!
— Все вопросы потом, Лаура.
Его губы складываются в жесткую линию, и я понимаю, что он мне больше ничего не скажет. По крайней мере, не здесь. Поэтому я молча выхожу, молча спускаюсь по лестнице и так же молча останавливаюсь перед дверью, рядом с которой замерли мергхандары. Проводить меня не выходит никто: ни отец, ни Ингрид, ни Сильви. Даргел, наверное, вышел бы, но Даргела здесь нет, зато есть Торн, который, в отличие от меня, не останавливается.
Кордон флайсов взмывает в воздух, и я зачем-то все-таки оборачиваюсь. На одно короткое мгновение, чтобы увидеть стремительно удаляющиеся огни дома. Это настолько остро, что я сжимаю кулаки и мгновенно отворачиваюсь, возвращаясь в салон флайса. Здесь пахнет кожей и резкостью морозного инея. Торн заканчивает разговор по телефону коротким:
— Лучше с утра, — и отключается. В эту минуту я понимаю, что больше так не могу.
— Поговори со мной, — тихо выталкиваю из себя. — Пожалуйста.
Он смотрит на меня в упор.
— Да, я это допустила, — произношу, глядя ему в глаза. — Но я даже представить себе такого не могла. Торн, это же… я же не могу жить с постоянной мыслью о том, что меня могут отравить, подставить, что…
Я даже слов не могу подобрать, а еще меня опять начинает трясти. Эта внутренняя дрожь то возвращается, то исчезает, но мне надо договорить.
— Торн. Я не хотела, чтобы все получилось именно так. Но оно получилось. Мне сейчас очень больно. Очень тяжело. Очень страшно. Пожалуйста, не отворачивайся от меня. Пожалуйста, поговори со мной. Я хочу знать, что ты чувствуешь.
— Ничего.
Это звучит как хруст ломающегося льда, под который я готова провалиться. С головой, в ледяную воду, которая вопьется в тело тысячами обжигающих игл и потянет на самое дно. Потянула бы. Если бы он не продолжил:
— Я не могу себе позволить ничего чувствовать, Лаура. Потому что если я это себе позволю, я сломаю хребет тому парню, который тебя лапал. А следом — тому, кто все это устроил.
Он говорил неестественно-спокойно, и даже зрачки его оставались человеческими. Настолько человеческими, что это было куда страшнее, чем если бы радужку заливала ярость драконьего пламени, располосованного вертикальными стилетами. Торн, который никогда в жизни еще не казался мне настолько драконом, как в эти минуты, чуть подался вперед.
— Поэтому я ничего не чувствую, Лаура. Ни-че-го.
Последнее «ничего» оказалось настолько жутким, что обострившиеся в присутствии дракона инстинкты отбросили меня назад, заставляя вжиматься в спинку кресла. Я рывком выдернула себя из этого чувства и потянулась к нему.
— Я люблю тебя, Торн, — прошептала тихо. — Пожалуйста, давай пройдем через это вместе.
Его ноздри раскрылись, словно он готовился выпустить пламя, вместо этого дракон подался назад.
— Поговорим в резиденции.
Стена, отрезавшая меня от него, была гораздо мощнее ультрасовременной защиты уносящих нас к телепорту флайсов. Ее не пробить словами. Не сейчас. Я сделала все, что могла, и все, что мне оставалось — просто ждать. Поэтому я тоже подалась назад и стала смотреть на мельтешащий лентами скоростного движения Хайрмарг.
Резиденция встречала нас тишиной и готовым ужином. Правда, пока мы добрались до ужина, прошло еще два часа, а узнала я о нем исключительно благодаря тому, что ко мне заглянул Дораж. Я в это время сидела рядом с драконенком и Гринни, которые возились с игрушками, но уже лениво. После прогулки, на которой эти двое носились и летали, оставив всю свою неуемную энергию на свежем воздухе, сейчас эта умиротворенная возня была скорее проявлением желания еще чуть-чуть побыть со мной. Я видела, что у них закрываются глаза, поэтому отложила игрушки. Как раз в это время и пришел шеф-повар.
Драконенок поднял голову, оценил степень угрозы (нулевая), после чего устроил голову между лап и снова закрыл глаза.
— Лаура? Ты как?
Кажется, он был единственным, кто об этом спросил, и я улыбнулась.
— Чудесно.
— Правда чудесно? — Мужчина посмотрел на застывшего у стены мергхандара, а я поднялась.
— Давай оставим их и поговорим где-нибудь в другом месте.
Гринни сердито засопела, подползла к Верражу под бок и свернулась клубком, а мы с шеф-поваром вышли в коридор. Если честно, я не представляла, где здесь разговаривать, кроме моей комнаты, поэтому туда мы и пришли. Сопровождение осталось за дверями, а я подошла к окну, разглядывая насыщенно-густой, темно-синий зимний пейзаж. Впервые за долгое время он не вызывал у меня умиротворения, а еще я отчаянно захотела лета. Так отчаянно, как, наверное, не хотела никогда в жизни.
Лето…
Я подошла к сумке и достала фоторамку, включила.
— Твоя мама? — Дораж подошел поближе.
— Да.
— Красивая. Очень красивая, как и ты. Кстати, ужин готов. — Шеф-повар мне подмигнул.
А я, к своему удивлению, поняла, что хочу есть.
Думала, что после такого «обеда» мне неделю не захочется смотреть в сторону еды, но видимо, нейтрализатор, который мне вкололи, действительно был сильным. Потому что от тошноты, помутнения сознания и озноба не осталось даже следа. Я как будто заново родилась.
Другой.
— Пожалуй, это самая отличная новость за сегодняшний день, — я подмигнула ему в ответ.
— Мне приятно тебя порадовать. — Он тоже улыбнулся, а после мгновенно стал серьезным. — Вся эта политическая возня… ненавижу это. Мне очень жаль, что так случилось, Лаура. Правда.
— Благодарю, — я коснулась его руки. — Ты можешь то же самое сказать Торну?
Он шутливо вскинул вверх руки.
— Оставлю эту инициативу тебе. Ты главное скажи, когда накрывать.
— Скажу, — пообещала я.
В присутствии этого человека невозможно было не улыбаться, а когда улыбаешься — невозможно думать о чем-то плохом. Правда, лично у меня не получалось, поэтому к Торну я шла уже совершенно в другом настроении. Мне надоело чувствовать себя виноватой. Точнее, не так. Мне надоело думать о том, что я могла бы не пойти на эту «вечеринку», что могла бы не пить, не есть, да в конце концов просто раньше уйти, как собиралась. Могла бы. Но не ушла.
Последствия, какие бы они ни были, нам теперь разбирать вместе. И судя по тому, что Торн сразу по возвращении скрылся в кабинете, но так из него и не вышел, разбирать их мы будем долго. Тем не менее я сделаю все от меня зависящее, чтобы его поддержать.
Остановившись у дверей кабинета, я постучала, и только после этого вошла. Вопреки моим представлениям, он не говорил по телефону и даже не работал. Крышка ноутбука была открыта, но экран погас. Как давно, я не знала, равно как и как давно он сидит, глядя сквозь нее жестким взглядом навылет.
Этот взгляд ударил в меня, стоило мне войти.
— Дораж Эмери позаботился о нашем ужине, — сказала я. — Как насчет того, чтобы этим воспользоваться?
Торн кивнул.
— Тогда я попрошу, чтобы нам накрыли на стол.
Все хорошо?
Этого я не спросила, потому что как бы мне ни хотелось преисполниться оптимизма, все хорошо не было. Для него так точно. И как следствие — для меня. Тем не менее пока я занималась ужином, все было хорошо и даже лучше. Организаторская деятельность вообще здорово повышает жизненный тонус. Накрыли нам быстро, настолько быстро, что я хотела даже набрать Рин, но пока думала о том, что если она мне не пишет и не звонит, значит, с нейтрализатором ей не так повезло, или вообще не повезло, пришел Торн.
Мы устроились друг напротив друга, жалюзи я предусмотрительно опустила, чтобы не было искушения (у меня в первую очередь) смотреть в окно. Потому что мне нужно было смотреть на него, мне жизненно важно было смотреть на него. На мужчину, которого я любила.
— Приятного аппетита, — сказала я, снова первой нарушив молчание.
Расстелила салфетку и улыбнулась. Потянулась за приборами, попробовала салат и поняла, что все-таки себя переоценила. Организм сказал: «Есть — это не в меня», — и я решила, что можно будет просто аккуратно поковыряться в кулинарном шедевре (у Доража по-другому не бывает).
— Лаура, как прежде уже не будет.
Я так увлеклась продумыванием салатной судьбы, что сейчас вздрогнула. И подняла голову. Торн смотрел на меня в упор, спокойно — так же спокойно, как и во флайсе. Неестественно.
— Я понимаю, — сказала я. — Но я сделаю все, что потребуется. Ты… или пресс-секретарь наверняка научите меня, что делать и что говорить.
Я не шутила и не была предельно серьезной, я просто старалась разрядить обстановку. Насколько у меня получалось — хороший вопрос.
— Я сейчас не об официальной части. Пока все не уляжется, ты останешься здесь.
— Здесь? Но я и так здесь, — я пожала плечами. — И никуда не собираюсь.
— Здесь, Лаура, это значит, что все физиопроцедуры тебе будут делать в резиденции. В Хайрмарг ты в ближайшее время не вернешься.
Про салат я как-то сразу забыла. По-хорошему, его тоже стоило чем-нибудь накрыть, чтобы не смотреть уже в него вместо окна, но сейчас я сразу же подняла голову. Ударилась об очередную ледяную стену, замерла.
— Что значит — не буду? — переспросила я. — Физиопроцедуры — не единственное, зачем мне нужно в город. Мне нужно возобновить тренировки сразу после завершения курса, у меня кастинг почти сразу после праздников. Ты же и сам прекрасно это знаешь, Торн! Мне нельзя терять время, особенно после того, что случилось…
— Ты не поедешь в Рагран, Лаура. — Он даже не притронулся к еде. — Кастинга не будет. Я его отменил.
Торн произнес это настолько серьезно, что я ни на мгновение не усомнилась в его словах. Кастинга не будет. Он его отменил. Не знаю, как — написал тем, кому в свое время звонила Рин, или это сделали за него — да, с наибольшей вероятностью это сделали за него, или… Все это было уже неважно. Он это сделал. Он просто это сделал, как в свое время подарил мне надежду, точно так же сейчас ее уничтожил. И вместе с ней мое сердце.
— Прости, — сказала я, откладывая салфетку. — Сейчас мне лучше уйти.
— Останься.
Это была не просьба, не приказ, а нечто совершенно новое. Совершенно иное, что сейчас рождалось, перекраивалось, сплавлялось из наших отношений в то, с чем мне придется жить всю жизнь.
— Зачем? — спросила я. — Ты уже все решил без меня. Ты уже все сделал без меня. Думаю, ужинать тебе тоже лучше без меня.
— Это не так.
— Не так — что именно? — Я посмотрела ему в глаза. — Я только что узнала, что ты выбросил мою мечту на помойку, Торн. Боюсь, я несколько неадекватна сейчас. А еще я боюсь, что если сейчас позволю себе чувствовать, выражаясь твоими словами, это может очень дорого мне обойтись.
Или нам.
Хотя… никаких нас никогда и не было. Были только я и он — правитель, привыкший казнить и миловать, дарить и отнимать. Только его решения всегда были важны, и если он захотел сделать для меня что-то, он это сделал. Не захотел — ну извини, Лаура, тебе все равно придется улыбаться и делать вид, что все хорошо. Потому что у первой ферны нет другого выбора. Но у меня есть. Потому что я не первая ферна.
— Возьми, — сказала я, снимая кольцо. — Возьми и оставь его себе, я не выйду за тебя, Торн. Твоя репутация не пострадает, особенно если сейчас ты откажешься от меня. Сразу. Скажешь, что не можешь жениться на девице с сомнительным прошлым… или которая не умеет держать себя в руках.
Я была права, мне надо было уйти. Мне надо было уйти сразу, не продолжая, не спрашивая, игнорируя его «останься» — так же, как он игнорировал все мои попытки достучаться до него сегодня. Но я не ушла, точно так же, как я не ушла из того ненавистного ресторана, и может быть, оно и к лучшему, потому что иначе я бы вышла за него. Иначе я не сказала бы все то, что чувствую, потому что в отличие от него я не чувствовать не могла.
— Я уже говорил, что не отпущу тебя, Лаура. — Мою руку перехватили раньше, чем я успела подняться. Кольцо вернулось на место, а жестким взглядом меня пригвоздили к стулу. — Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя.
— Серьезно? Насильно заставишь меня выйти замуж? И как ты себе это представляешь? Мы даем клятвы, а по обе стороны от меня — мергхандары, которые не дают мне сбежать? Может, они еще и говорить за меня будут?!
Я с трудом находила слова и дыхание для того, чтобы их произнести. Я могла бы просить его сказать, что все это неправда, что не было никакой отмены кастинга, могла бы попросить все вернуть, но это было бессмысленно. Поэтому меня сейчас трясло, и пока эта дрожь не вырвалась наружу, пока не обрушилась на него потоком упреков и отчаяния — ты был мне нужен, почему вместо того, чтобы меня обнять, ты отнял у меня последнюю надежду, то, за что я могла бы держаться, пока пресса будет обрушиваться на нас с тобой снова и снова — я плотно сжала губы.
— Отпусти, — сказала я, вышло глухо, поэтому я повторила: — Отпусти.
Не знаю, к чему это сейчас относилось — к моей руке, которая в его ладони казалась запечатанной во льдах. Или к тому, о чем мы говорили раньше. Я вообще смутно понимала, что происходит, но мой мир рушился с такой скоростью, что я не успевала его восстанавливать. Мне не хватало дыхания. Не хватало биения сердца.
— Хватит.
Это прозвучало как пощечина. Жесткое, отрезвляющее, острое.
И тогда я по-настоящему взорвалась. Рванула руку на себя с такой силой, что опрокинула бокал с водой прямо на скатерть и на пол. Стекло треснуло, осколками брызнуло мне под ноги.
— Нет, — сказала я. — Нет, Торн. Не хватит. Все это время я была рядом с тобой: все это время я пыталась до тебя достучаться. Сквозь твои бесчисленные кордоны, и какие бы ни были у тебя причины ими закрыться, я больше так не могу. Не хочу. Я больше тебе не верю. Я не хочу быть заложницей твоих единоличных решений и твоего нежелания впустить меня в свою жизнь. Да, я сегодня ошиблась — но, когда я шла на этот обед, я думала, что прощаюсь с однокурсниками. Думала, что это моя последняя вечеринка, потому что после того, как я стану твоей, я больше не смогу на них появляться. Я даже не представляла, во что это все выльется, а ты — ты просто взял и решил за меня. Решил, что я не достойна даже обсуждения: ты отнял у меня то, что могло бы дать мне гораздо больше, чем…
Я задохнулась, покачала головой.
— Как я уже сказала, мне лучше уйти.
— Твоему отцу нужна эта должность.
Руки у меня были холодные. Почему-то это я сейчас ощущала ярче, чем что бы то ни было. Все остальное ощущалось довольно смутно.
— Ты этого не сделаешь, — сказала я.
— Мне и не придется.
Он этого не сказал, но оно явственно прозвучало: «После того, что сделала ты». После того, что сделала я, мне прямой путь в первые ферны… и только это поможет отцу сохранить должность, которую он уже считал своей.
— Торн, — сказала я, — давай разделим нас и мою семью. Они тут ни при чем.
— Ты еще не поняла, Лаура? — Он тоже отложил салфетку и поднялся. — Когда дело касается власти, «ни при чем» не работает. Твоя семья — это твоя ответственность. За все, что ты делаешь или говоришь, придется отвечать. Поэтому сейчас ты пойдешь к себе, а завтра утром я познакомлю тебя с новым пресс-секретарем. Он расскажет, что тебя ждет в ближайшие две недели.
Я открыла рот, чтобы возразить, объяснить… но поняла, что и это тоже бессмысленно. По сути, бессмысленно было даже то, что я делала до этой минуты. Поэтому я развернулась и вышла, и мергхандары, которые теперь не отходили от меня ни на мгновение, провожали меня до самой комнаты. Там я устроилась на подоконнике, подтянула к себе колени, и, обняв их руками, долго смотрела в сгустившуюся синеву зимней ночи.
Парящая для дракона. Книга 2
Купить
Ого, папандр нарисовался.Жаль ему…
Лаура выбрала борьбу вместо легкого решения. Ну, в её духе. Другая бы сдалась. Уважаю. Торн тоже не промах, что касается характера, но с глубокой вавой в башке. Это беда прям. Он может думать о Лауре, что хочет, но почему бы не выслушать ради разнообразия? Ну, изменить твердолобости чуток? Не судьба, нет? Лали к нему даже подбежала, хоть и в харргалахт Бена. Из них всех четверых мне жаль дракона и Льдинку. Ничего. Скоро Торну Солливер наваляет. Она сможет. В сговоре ведь с отчимом Бена, как я поняла. Может, и вава у него подзаживет слегка. Полезно иногда кувалдой получить в лобешник. Вдруг мозги заработают. А вот Лали и так наваляли, несмотря на беременность между прочим. Эх… Ладно… ее тоже жаль.
Торн сложный иртхан,как он сейчас относится Лауре,а представьте что будет если он узнает об инсценировке, можно вообще книгу не продолжать…..(
«Если бы Лаура осталась и ждала пока Торн будет готов чувствовать или говорить, то так бы они жили в одном доме отдельными людьми.» — Алина
Не факт.
Никто не знает, что случилось бы, прояви Лаура терпение и такт. Зато сейчас мы все видим плоды ее поступка.
Все бы ничего, если б Лаура сама не страдала от последствий и не стремилась всей душой назад под теплое крылышко.
Когда Лаура поймет и примет свою ошибку, найдет способ донести до Торна свое сожаление, тогда, возможно, ситуация для всех троих сдвинется в лучшую сторону.
Промахнулась с коментом, простите.
Я одного не могу понять. При всем уважении к современным технологиям, почему Лаура не может связаться с Торном напрямую и пообщаться без посредников? Боится поговорить ? Боится, что ее не станут слушать? Можно послать голосовое сообщение, текст.
Почему все «сочувствующие» старательно разводят их по разным углам и провоцируют дополнительные обиды?
Тот же «справедливый и честный» Халлоран сознательно не позволил снять харргалахт только для дополнительного подливания масла в огонь и раздувания конфликта.
Roberta, Конечно не факт. Вариаций развития событий множество. Есть более вероятные, есть менее. Просто с чего бы Торну было бы меняться, если бы Лаура решила проявить такт и терпение? Торн бы получил бы все что хотел — жену, которую можно достать из угла для картинок на публике, потом отодвинуть, которая будет делать только то что интересно и выгодно ему, без вопросов и пожеланий, а он будет пару раз в год делать широкие жесты с подарками и сюрпризами. Ровно так, как было в его голове.Или вы про «любовь» Торна к Лауре, к капризной девочке, которой было легко манипулировать, и которая победила бы его характер когда-нибудь? Так, как правило, сильные властные мужчины не влюбляются в милых домашних девочек, которых прогнули под себя. Такие девочки становятся удобными, но не любимыми. Впрочем, жили бы они тогда мирно, вот только были бы счастливы, оба?
Алина, Хотите сказать, что своим поступком Лаура добилась для всех троих полного счастья?
Конечно, авторы в конце концов приведут всех к финалу «долго и счастливо», но сколько еще людей будет замешано в конфликт, которого просто могло не быть?
Roberta, Хочу сказать , что в начальных условиях их обоюдное счастье было невозможным.
Конфликта не было бы не только, если бы Лаура не отказалась от помолвки, но и если бы Торн адекватно подошёл бы к выбору невесты, а не решил «мы с папой договорились, девочку с ее капризами сломаем и все».
Внимание внимание!
На ринг выходит ПАПА!!!
Многие высказывают идею, что Торну с Лаурой надо просто поговорить и они решат все свои проблемы. Прям даже не знаю, им не удалось поговорить даже в лучшие времена, почему считается, что диалог возможен сейчас? Для диалога нужны две стороны, которые готовы открыться в своих сомнениях, опасениях и страхах, и которые готовы слышать вторую сторону. Лаура боится Торна до дрожи, Торн также до дрожи ненавидит и презирает Лауру. Они не доверяют друг другу, с чего быть диалогу? В будущем, когда оба отпустят ситуацию и узнают от доверенных лиц то, что оба не знают, только тогда, как по мне, диалог может состояться. Сейчас это будет очередная битва кака…ками
Вот вам и пожалуйста! Не сняли харргалахт не потому что для Лу и ребёнка опасно, а потому что «после харргалахт он так не считает»!
Лу серьёзно примет это предложение? Лишь бы воспитывать ребёнка самой? В каких условиях? Как она планирует скрываться от Торна на протяжении жизни? Если умирать, то придётся забыть о катке и шоу, к которому она так стремится) Будет жить с ребёнком в какой-нибудь глуши, чтоб Торн не узнал про обман.
Фу.. Меня прям разрывает.. Т.е. «убить» себя и ребёнка, чтоб дите не досталось Торну это норм? А вот когда Торн пытается вернуть себе первенца, то он мудак? Че происходит вообще?!
Алина Мороз, «Т.е. «убить» себя и ребёнка, чтоб дите не досталось Торну это норм? А вот когда Торн пытается вернуть себе первенца, то он мудак?»
Именно, по политическим меркам и государственным соображениям — это нормально. Дать паре шанс на соединение — вот этого никак допустить нельзя. Ведь тогда Торн успокоится, станет сильнее.
Судьба Лауры и ее ребенка в принципе никого не волнует, правящие скорее убьют их, чем позволят Торну вернуть свою женщину и ребенка. Намного выгоднее довести Торна до очередного срыва и прибрать к рукам его страну. Или поделить, если всю не получится.
Жаль, что Лаура этого не понимает. Самое безопасное место сейчас для ее ребенка — под боком у Торна.
Но… если она к нему вернется, о чем будет третья книга?
Правильно, Лауру объявят умершей или, на худой конец, выдадут замуж за сильного иртхана. Возможно, ее похитит Бен, если его еще не убили люди отчима.
Roberta, Согласна, что политические игры омерзительны, но Лал уже врюхалась по самое не балуй и назад пути у нее нет! Никто не спорит , что под боком у заботливого и любящего отца и мужа женщина была бы, как у Христа за пазухой. Но на данном этапе это всё равно, что сразу Лал убить, гуманнее будет! Торна адекватом назвать сложно! Да и кем он будет для Лал? О своей личной жизни и мечтах точно придется забыть! А поскольку Ферверн выйдет из МС, то и о шоу Лал мечтать только останется, если этот _чудак ее в тюрьму не засадит!
А представляете, что будет творить Сол? А ведь она серьёзно нацелена на место первой ферны! Любыми способами будет пытаться избавиться от малышки и от Лал заодно. Вокруг Торна целый змеиный клубок, кто-нибудь да укусит! Можно ли так рисковать? Моё мнение, что не время Лали возвращать в Ферверн!
filippok, Согласна. Под боком Любящего мужа, к Торну ето пока что не относиться. У него есть Сол и реформа, а Лу для него тварь
viva5fr, Не факт.Возможно, и даже скорее всего реально кто то очень желает, что бы это было так. Но так не есть, правда, пусть и тяжело, прорывается через ложные убеждения » сочувствующей компании»
filippok, Думаете, под властью злобной мачехи и папаши Лауре будет комфортней?
Сомневаюсь.
Эти два точно оторвутся по полной.
Roberta, К этим точно не надо! Хотя вспомнить, какой кавайной была мачеха, когда Торн Лал невестой объявил! Может и тут стараться будут, угождать. Обижать Лал они могли, пока она была ребёнком , теперь она и приложить может нехило! А что, силу сдерживать только учусь, промахи случаются! 🤣
filippok, да ей в Ферверверн никак нельзя совершенно вы правы- а что думаете правящий Аронгары тоже замешан в том что творится вокруг Тона?
Roberta, Золотой коммент! Поздравляю! Для политиков нет людей, есть пешки и «государственные интересы». Лора, будь умнее и хитрее, сделай их всех, добейся нужного для тебя результата, раз уж решила ни под кого не подстраиваться. А псевдо- отца и политиканов ждёт печальный конец, но пусть они ни на кого не обижаются, сами себе усердно яму роют.
Алина Мороз, Согласна с вами
Алина Мороз, Делать из женщины инкубатор может только мудак, планировать отобрать ребенка может только мудак. И да, если такой мудак мне заявит то же, что уже целую книгу заявляет Торн, я бы не то что «убила» себя, я бы и его убила. Женщина имеет право спасаться от абьюзера всеми возможными способами.
jif, Спасибо большое за такие слова! Подписываюсь под каждым! Моя глубочайшая признательность за точные формулировки
jif, Классный ответ. 👍дети для матери всё,а не просто наследники с сильным пламенем или ещё чем то…. кого из ребёнка вырастит Торн бнз любви? Ещё одного себя безчувственного?! Или отдаст куче нянек и наставников?
jif, 👍.просто если существует два варианта — сдаться самой — и считай погубить свою жизнь, или не сдаться — тогда погубятся сотни других жизней(война).логично хоть попытаться выбрать третий вариант и попытаться разрушить жизнь того,кто все это устраивает . Ну или хотя бы совершенно наплевать на его чувства. Как он плюет на ее чувства и жизни других
jif, Да, мать сделать все чтоб спасти своего ребенка
Алина Мороз, И непонятно уже, почему парящая, если она уже давно не парит и в ближайшее время не будет.
jif, Если она умрет, то парить никогда не будет, ибо это грозит разоблачением
Алина Мороз, А что может дать Лауре чужой жених? Лаура должна строить планы на ЧУЖОГО мужчину? Который после её стремительного рывка навстречу дракону посмотрел на неё как на кучку навоза?
Алина Мороз, Ах да, ещё не забываем про пламя малютки 😃 Как она будет с ним справляться? За Бена замуж нельзя, она же должна умереть. Выходить за кого-нибудь? Или ребёнка у неё заберут и будут растить сами?
Алина Мороз, Бен если надо будет тоже исчезнет, с пламенем поможет справится наставник.
Как же все запущено и в этой ситуации Торна мне жаль,а Халлоран перестал вызывать уважения.Лаурой манипулируют все,кому не лень,вот и папа раскаивающийся на горизонте появился,чем дальше в лес,тем больше дров и конца и края не видно.
А может Лауре стоит встретиться с отцом, это многое может прояснить, прежде всего получить информацию о тайнах происхождения, информацию какую игру он ведет и с чьей стороны. Думаю, там много чего интересного, может выплыть
Девочки, спасибо за продолжение! ❤ Мне бы валерьяночки… да побольше…