Парящая для дракона. Книга 2
Глава 1 
Я так много хотела ему сказать.
У меня было столько слов, когда я набирала его номер, но сейчас я почему-то не могу вытолкнуть ни одного. Они будто все застыли во мне, под его взглядом. Примерно так же он смотрел на меня в первый раз, когда я ворвалась в его кабинет — чтобы раз и навсегда положить начало и конец нашему знакомству.
Он проходит в комнату так стремительно, что я даже не успеваю подняться: Торн уже стоит передо мной. Пальцы ложатся на мой подбородок, заставляя вскинуть голову. Не сразу, но я понимаю, что он рассматривает мою пылающую щеку, и мне становится стыдно. Так стыдно, хотя по сути, после того, что случилось…
— Пусти. — Я сбрасываю его руку и поднимаюсь.
— Кто это сделал? — Его голос такой же холодный как взгляд. Не просто холодный, он ледяной, пробирающий до костей.
— А это имеет значение?
— Имеет.
— Не сейчас. — Я обхватываю себя руками и смотрю ему в глаза.
Мне жизненно важно услышать то, что он сейчас скажет, и меня всю трясет. Потому что если претензии от отца я готова была выслушивать… хорошо, не готова, но если это я могла пережить, то от него… только не сейчас. Но он ничего не говорит, просто подходит к стулу, на котором по-прежнему висит мое пальто, а после снова возвращается ко мне.
— Мы уезжаем, Лаура.
— Что, вот так просто?
— Сложнее сделать уже не получится.
Это не обвинение, по крайней мере, не прямое, но меня снова начинает потряхивать.
— Торн. — Хотя еще пару минут назад я думала, что не смогу вытолкнуть из себя ни слова, что не готова перед ним оправдываться, что я не должна перед ним оправдываться, сейчас мне снова хочется это сделать. Не оправдываться — объяснить, только чтобы выражение в его глазах, этот лед растаял, рассыпался крошкой. Мне надо, чтобы он понимал, что это произошло случайно. Поэтому я делаю глубокий вдох и произношу: — Торн. Меня отравили. Меня накачали чем-то. Я не знаю, как…
— Я знаю. — Он подает мне пальто, и я на автопилоте сую руки в рукава. — Запрещенное вещество, которое обнаружили в крови у тебя и у твоих однокурсников, очень хорошо сочетается с любой едой или питьем. С алкоголем — гораздо хуже. Я знаю, что ты не пила, Лаура.
Последним он перебивает меня раньше, чем я успеваю сказать хотя бы слово, и мне ненадолго становится легче. Но очень ненадолго.
— Говорить об этом теперь уже не имеет смысла. Сейчас мы уезжаем, решать проблемы будем по мере их поступления.
Торн отступает, пропуская меня вперед, и я шагаю к двери. Почти.
Потом возвращаюсь, выключаю фоторамку, с которой мне улыбается мама, и складываю в сумку. В этом доме мне больше нет смысла оставаться, а проблемы, как правильно говорит Торн, надо решать по мере их поступления.
— Все твои вещи привезут позже, — говорит он.
— Завтра у отца вступление в должность.
Я не знаю, зачем я это говорю, потому что вряд ли он об этом не знает.
— Вступление в должность придется отложить.
— Что?! — Я вскидываю голову. — Почему?!
— Все вопросы потом, Лаура.
Его губы складываются в жесткую линию, и я понимаю, что он мне больше ничего не скажет. По крайней мере, не здесь. Поэтому я молча выхожу, молча спускаюсь по лестнице и так же молча останавливаюсь перед дверью, рядом с которой замерли мергхандары. Проводить меня не выходит никто: ни отец, ни Ингрид, ни Сильви. Даргел, наверное, вышел бы, но Даргела здесь нет, зато есть Торн, который, в отличие от меня, не останавливается.
Кордон флайсов взмывает в воздух, и я зачем-то все-таки оборачиваюсь. На одно короткое мгновение, чтобы увидеть стремительно удаляющиеся огни дома. Это настолько остро, что я сжимаю кулаки и мгновенно отворачиваюсь, возвращаясь в салон флайса. Здесь пахнет кожей и резкостью морозного инея. Торн заканчивает разговор по телефону коротким:
— Лучше с утра, — и отключается. В эту минуту я понимаю, что больше так не могу.
— Поговори со мной, — тихо выталкиваю из себя. — Пожалуйста.
Он смотрит на меня в упор.
— Да, я это допустила, — произношу, глядя ему в глаза. — Но я даже представить себе такого не могла. Торн, это же… я же не могу жить с постоянной мыслью о том, что меня могут отравить, подставить, что…
Я даже слов не могу подобрать, а еще меня опять начинает трясти. Эта внутренняя дрожь то возвращается, то исчезает, но мне надо договорить.
— Торн. Я не хотела, чтобы все получилось именно так. Но оно получилось. Мне сейчас очень больно. Очень тяжело. Очень страшно. Пожалуйста, не отворачивайся от меня. Пожалуйста, поговори со мной. Я хочу знать, что ты чувствуешь.
— Ничего.
Это звучит как хруст ломающегося льда, под который я готова провалиться. С головой, в ледяную воду, которая вопьется в тело тысячами обжигающих игл и потянет на самое дно. Потянула бы. Если бы он не продолжил:
— Я не могу себе позволить ничего чувствовать, Лаура. Потому что если я это себе позволю, я сломаю хребет тому парню, который тебя лапал. А следом — тому, кто все это устроил.
Он говорил неестественно-спокойно, и даже зрачки его оставались человеческими. Настолько человеческими, что это было куда страшнее, чем если бы радужку заливала ярость драконьего пламени, располосованного вертикальными стилетами. Торн, который никогда в жизни еще не казался мне настолько драконом, как в эти минуты, чуть подался вперед.
— Поэтому я ничего не чувствую, Лаура. Ни-че-го.
Последнее «ничего» оказалось настолько жутким, что обострившиеся в присутствии дракона инстинкты отбросили меня назад, заставляя вжиматься в спинку кресла. Я рывком выдернула себя из этого чувства и потянулась к нему.
— Я люблю тебя, Торн, — прошептала тихо. — Пожалуйста, давай пройдем через это вместе.
Его ноздри раскрылись, словно он готовился выпустить пламя, вместо этого дракон подался назад.
— Поговорим в резиденции.
Стена, отрезавшая меня от него, была гораздо мощнее ультрасовременной защиты уносящих нас к телепорту флайсов. Ее не пробить словами. Не сейчас. Я сделала все, что могла, и все, что мне оставалось — просто ждать. Поэтому я тоже подалась назад и стала смотреть на мельтешащий лентами скоростного движения Хайрмарг.
Резиденция встречала нас тишиной и готовым ужином. Правда, пока мы добрались до ужина, прошло еще два часа, а узнала я о нем исключительно благодаря тому, что ко мне заглянул Дораж. Я в это время сидела рядом с драконенком и Гринни, которые возились с игрушками, но уже лениво. После прогулки, на которой эти двое носились и летали, оставив всю свою неуемную энергию на свежем воздухе, сейчас эта умиротворенная возня была скорее проявлением желания еще чуть-чуть побыть со мной. Я видела, что у них закрываются глаза, поэтому отложила игрушки. Как раз в это время и пришел шеф-повар.
Драконенок поднял голову, оценил степень угрозы (нулевая), после чего устроил голову между лап и снова закрыл глаза.
— Лаура? Ты как?
Кажется, он был единственным, кто об этом спросил, и я улыбнулась.
— Чудесно.
— Правда чудесно? — Мужчина посмотрел на застывшего у стены мергхандара, а я поднялась.
— Давай оставим их и поговорим где-нибудь в другом месте.
Гринни сердито засопела, подползла к Верражу под бок и свернулась клубком, а мы с шеф-поваром вышли в коридор. Если честно, я не представляла, где здесь разговаривать, кроме моей комнаты, поэтому туда мы и пришли. Сопровождение осталось за дверями, а я подошла к окну, разглядывая насыщенно-густой, темно-синий зимний пейзаж. Впервые за долгое время он не вызывал у меня умиротворения, а еще я отчаянно захотела лета. Так отчаянно, как, наверное, не хотела никогда в жизни.
Лето…
Я подошла к сумке и достала фоторамку, включила.
— Твоя мама? — Дораж подошел поближе.
— Да.
— Красивая. Очень красивая, как и ты. Кстати, ужин готов. — Шеф-повар мне подмигнул.
А я, к своему удивлению, поняла, что хочу есть.
Думала, что после такого «обеда» мне неделю не захочется смотреть в сторону еды, но видимо, нейтрализатор, который мне вкололи, действительно был сильным. Потому что от тошноты, помутнения сознания и озноба не осталось даже следа. Я как будто заново родилась.
Другой.
— Пожалуй, это самая отличная новость за сегодняшний день, — я подмигнула ему в ответ.
— Мне приятно тебя порадовать. — Он тоже улыбнулся, а после мгновенно стал серьезным. — Вся эта политическая возня… ненавижу это. Мне очень жаль, что так случилось, Лаура. Правда.
— Благодарю, — я коснулась его руки. — Ты можешь то же самое сказать Торну?
Он шутливо вскинул вверх руки.
— Оставлю эту инициативу тебе. Ты главное скажи, когда накрывать.
— Скажу, — пообещала я.
В присутствии этого человека невозможно было не улыбаться, а когда улыбаешься — невозможно думать о чем-то плохом. Правда, лично у меня не получалось, поэтому к Торну я шла уже совершенно в другом настроении. Мне надоело чувствовать себя виноватой. Точнее, не так. Мне надоело думать о том, что я могла бы не пойти на эту «вечеринку», что могла бы не пить, не есть, да в конце концов просто раньше уйти, как собиралась. Могла бы. Но не ушла.
Последствия, какие бы они ни были, нам теперь разбирать вместе. И судя по тому, что Торн сразу по возвращении скрылся в кабинете, но так из него и не вышел, разбирать их мы будем долго. Тем не менее я сделаю все от меня зависящее, чтобы его поддержать.
Остановившись у дверей кабинета, я постучала, и только после этого вошла. Вопреки моим представлениям, он не говорил по телефону и даже не работал. Крышка ноутбука была открыта, но экран погас. Как давно, я не знала, равно как и как давно он сидит, глядя сквозь нее жестким взглядом навылет.
Этот взгляд ударил в меня, стоило мне войти.
— Дораж Эмери позаботился о нашем ужине, — сказала я. — Как насчет того, чтобы этим воспользоваться?
Торн кивнул.
— Тогда я попрошу, чтобы нам накрыли на стол.
Все хорошо?
Этого я не спросила, потому что как бы мне ни хотелось преисполниться оптимизма, все хорошо не было. Для него так точно. И как следствие — для меня. Тем не менее пока я занималась ужином, все было хорошо и даже лучше. Организаторская деятельность вообще здорово повышает жизненный тонус. Накрыли нам быстро, настолько быстро, что я хотела даже набрать Рин, но пока думала о том, что если она мне не пишет и не звонит, значит, с нейтрализатором ей не так повезло, или вообще не повезло, пришел Торн.
Мы устроились друг напротив друга, жалюзи я предусмотрительно опустила, чтобы не было искушения (у меня в первую очередь) смотреть в окно. Потому что мне нужно было смотреть на него, мне жизненно важно было смотреть на него. На мужчину, которого я любила.
— Приятного аппетита, — сказала я, снова первой нарушив молчание.
Расстелила салфетку и улыбнулась. Потянулась за приборами, попробовала салат и поняла, что все-таки себя переоценила. Организм сказал: «Есть — это не в меня», — и я решила, что можно будет просто аккуратно поковыряться в кулинарном шедевре (у Доража по-другому не бывает).
— Лаура, как прежде уже не будет.
Я так увлеклась продумыванием салатной судьбы, что сейчас вздрогнула. И подняла голову. Торн смотрел на меня в упор, спокойно — так же спокойно, как и во флайсе. Неестественно.
— Я понимаю, — сказала я. — Но я сделаю все, что потребуется. Ты… или пресс-секретарь наверняка научите меня, что делать и что говорить.
Я не шутила и не была предельно серьезной, я просто старалась разрядить обстановку. Насколько у меня получалось — хороший вопрос.
— Я сейчас не об официальной части. Пока все не уляжется, ты останешься здесь.
— Здесь? Но я и так здесь, — я пожала плечами. — И никуда не собираюсь.
— Здесь, Лаура, это значит, что все физиопроцедуры тебе будут делать в резиденции. В Хайрмарг ты в ближайшее время не вернешься.
Про салат я как-то сразу забыла. По-хорошему, его тоже стоило чем-нибудь накрыть, чтобы не смотреть уже в него вместо окна, но сейчас я сразу же подняла голову. Ударилась об очередную ледяную стену, замерла.
— Что значит — не буду? — переспросила я. — Физиопроцедуры — не единственное, зачем мне нужно в город. Мне нужно возобновить тренировки сразу после завершения курса, у меня кастинг почти сразу после праздников. Ты же и сам прекрасно это знаешь, Торн! Мне нельзя терять время, особенно после того, что случилось…
— Ты не поедешь в Рагран, Лаура. — Он даже не притронулся к еде. — Кастинга не будет. Я его отменил.
Торн произнес это настолько серьезно, что я ни на мгновение не усомнилась в его словах. Кастинга не будет. Он его отменил. Не знаю, как — написал тем, кому в свое время звонила Рин, или это сделали за него — да, с наибольшей вероятностью это сделали за него, или… Все это было уже неважно. Он это сделал. Он просто это сделал, как в свое время подарил мне надежду, точно так же сейчас ее уничтожил. И вместе с ней мое сердце.
— Прости, — сказала я, откладывая салфетку. — Сейчас мне лучше уйти.
— Останься.
Это была не просьба, не приказ, а нечто совершенно новое. Совершенно иное, что сейчас рождалось, перекраивалось, сплавлялось из наших отношений в то, с чем мне придется жить всю жизнь.
— Зачем? — спросила я. — Ты уже все решил без меня. Ты уже все сделал без меня. Думаю, ужинать тебе тоже лучше без меня.
— Это не так.
— Не так — что именно? — Я посмотрела ему в глаза. — Я только что узнала, что ты выбросил мою мечту на помойку, Торн. Боюсь, я несколько неадекватна сейчас. А еще я боюсь, что если сейчас позволю себе чувствовать, выражаясь твоими словами, это может очень дорого мне обойтись.
Или нам.
Хотя… никаких нас никогда и не было. Были только я и он — правитель, привыкший казнить и миловать, дарить и отнимать. Только его решения всегда были важны, и если он захотел сделать для меня что-то, он это сделал. Не захотел — ну извини, Лаура, тебе все равно придется улыбаться и делать вид, что все хорошо. Потому что у первой ферны нет другого выбора. Но у меня есть. Потому что я не первая ферна.
— Возьми, — сказала я, снимая кольцо. — Возьми и оставь его себе, я не выйду за тебя, Торн. Твоя репутация не пострадает, особенно если сейчас ты откажешься от меня. Сразу. Скажешь, что не можешь жениться на девице с сомнительным прошлым… или которая не умеет держать себя в руках.
Я была права, мне надо было уйти. Мне надо было уйти сразу, не продолжая, не спрашивая, игнорируя его «останься» — так же, как он игнорировал все мои попытки достучаться до него сегодня. Но я не ушла, точно так же, как я не ушла из того ненавистного ресторана, и может быть, оно и к лучшему, потому что иначе я бы вышла за него. Иначе я не сказала бы все то, что чувствую, потому что в отличие от него я не чувствовать не могла.
— Я уже говорил, что не отпущу тебя, Лаура. — Мою руку перехватили раньше, чем я успела подняться. Кольцо вернулось на место, а жестким взглядом меня пригвоздили к стулу. — Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя.
— Серьезно? Насильно заставишь меня выйти замуж? И как ты себе это представляешь? Мы даем клятвы, а по обе стороны от меня — мергхандары, которые не дают мне сбежать? Может, они еще и говорить за меня будут?!
Я с трудом находила слова и дыхание для того, чтобы их произнести. Я могла бы просить его сказать, что все это неправда, что не было никакой отмены кастинга, могла бы попросить все вернуть, но это было бессмысленно. Поэтому меня сейчас трясло, и пока эта дрожь не вырвалась наружу, пока не обрушилась на него потоком упреков и отчаяния — ты был мне нужен, почему вместо того, чтобы меня обнять, ты отнял у меня последнюю надежду, то, за что я могла бы держаться, пока пресса будет обрушиваться на нас с тобой снова и снова — я плотно сжала губы.
— Отпусти, — сказала я, вышло глухо, поэтому я повторила: — Отпусти.
Не знаю, к чему это сейчас относилось — к моей руке, которая в его ладони казалась запечатанной во льдах. Или к тому, о чем мы говорили раньше. Я вообще смутно понимала, что происходит, но мой мир рушился с такой скоростью, что я не успевала его восстанавливать. Мне не хватало дыхания. Не хватало биения сердца.
— Хватит.
Это прозвучало как пощечина. Жесткое, отрезвляющее, острое.
И тогда я по-настоящему взорвалась. Рванула руку на себя с такой силой, что опрокинула бокал с водой прямо на скатерть и на пол. Стекло треснуло, осколками брызнуло мне под ноги.
— Нет, — сказала я. — Нет, Торн. Не хватит. Все это время я была рядом с тобой: все это время я пыталась до тебя достучаться. Сквозь твои бесчисленные кордоны, и какие бы ни были у тебя причины ими закрыться, я больше так не могу. Не хочу. Я больше тебе не верю. Я не хочу быть заложницей твоих единоличных решений и твоего нежелания впустить меня в свою жизнь. Да, я сегодня ошиблась — но, когда я шла на этот обед, я думала, что прощаюсь с однокурсниками. Думала, что это моя последняя вечеринка, потому что после того, как я стану твоей, я больше не смогу на них появляться. Я даже не представляла, во что это все выльется, а ты — ты просто взял и решил за меня. Решил, что я не достойна даже обсуждения: ты отнял у меня то, что могло бы дать мне гораздо больше, чем…
Я задохнулась, покачала головой.
— Как я уже сказала, мне лучше уйти.
— Твоему отцу нужна эта должность.
Руки у меня были холодные. Почему-то это я сейчас ощущала ярче, чем что бы то ни было. Все остальное ощущалось довольно смутно.
— Ты этого не сделаешь, — сказала я.
— Мне и не придется.
Он этого не сказал, но оно явственно прозвучало: «После того, что сделала ты». После того, что сделала я, мне прямой путь в первые ферны… и только это поможет отцу сохранить должность, которую он уже считал своей.
— Торн, — сказала я, — давай разделим нас и мою семью. Они тут ни при чем.
— Ты еще не поняла, Лаура? — Он тоже отложил салфетку и поднялся. — Когда дело касается власти, «ни при чем» не работает. Твоя семья — это твоя ответственность. За все, что ты делаешь или говоришь, придется отвечать. Поэтому сейчас ты пойдешь к себе, а завтра утром я познакомлю тебя с новым пресс-секретарем. Он расскажет, что тебя ждет в ближайшие две недели.
Я открыла рот, чтобы возразить, объяснить… но поняла, что и это тоже бессмысленно. По сути, бессмысленно было даже то, что я делала до этой минуты. Поэтому я развернулась и вышла, и мергхандары, которые теперь не отходили от меня ни на мгновение, провожали меня до самой комнаты. Там я устроилась на подоконнике, подтянула к себе колени, и, обняв их руками, долго смотрела в сгустившуюся синеву зимней ночи.
Парящая для дракона. Книга 2
Купить
Я считала, что она просто рано идет к семье, но сейчас убедилась когда бы она не пошла к ним, было бы тоже самое, что и сейчас, была бы та же самая сцена. А то что, Торн вернул Гринни, что-то я начинаю разочаровываться в этом драконе, во всех книгах главные герои вели себя неправильно, но у них было оправдание, что же пережил Торн, что он стал таким жестоким.. Лаура справится она сильная девочка, но как же ей больно будет осознавать что положение для ее отца и мачехи главное в жизни, но зная ее она простит рано или поздно.
indira-ishakova, Ничего особенного Торн не переживал, родителей, к сожалению теряют многие, в разном возрасте, но тварюшками вырастают единицы из них, очень удобно валить все на травму детства. Он просто таким родился, с жаждой власти и славы любой ценой, они с отцом Лауры одного поля ягоды, будут идти к намеченной цели по головам и трупам, если нужно для этого сломать одну домашнюю девочку, не вопрос. Я и раньше писала что брак Торна и Лауры продлился бы максимум пока он у власти, как только потеряет пост, выбросит и ее за ненадобностью. Политика штука слишком грязная.
yuliya-milena, вот мне интересно почему он так в нее вцепился, почему не давал свободы когда она просила, обожаю драконов из этой серии, но понять Торна мне очень и очень сложно, может авторы в дальнейшем больше откроют его характер. Но были моменты когда он ради Лауры переступал своими принципами, он не так безнадежен. Торн меня лично, чем-то цепляет, но и разочаровывает, сложный главный герой.
indira-ishakova, Я тоже не понимаю почему в нее именно вцепился 🤷♀️
Когда семья выгнала из дома, а семья подруги приняла…
Прода, конечно, грустная. Но все равно жизнеутверждающая) Нет хандры и это здорово) но папашка то каков, а?
И если она все же беременна, она без Торна ребенка сможет выносить? Или будет угроза ее здоровью или здоровью ребенка?
Tanbo, Не сможет, без подпитки пламенем отца никак(
yuliya-milena, Вот! Помню, что был какой-то подвох! Интрига то закручивается)
Tanbo, Ага;))
yuliya-milena, Блин только не это… не хочется в старое болото героиню окунать
yuliya-milena, Но может тот новый брюнет на обложке как раз и будет помогать… Увидим.
Tanbo, Если она действительно в положении, то ей однозначно нужно уезжать в другую страну. Торн иртхан влиятельный, а сейчас, он тем более очень зол на Лауру, может захотеть отобрать иртханенка. А так, она в другой стране, там другие законы, полная безопасность для обоих. Но и в конце концов, пусть добивается нашей девочки, пусть помучается, подумает над своим поведением
Tanbo, Пыталась понять отца Лауры. но после его слов, где он обвиняет свою «горячо любимую» жену в том, что она не избавилась от ребенка… Своей вины он, разумеется не видит. Если знал, что жене нельзя рожать, почему допустил беременность? У такого типа людей всегда виноват кто-то другой.
А мне кажется, что должен появиться сейчас тот самый врач…в первой части его достаточно жестко и холодно выдворили, а ведь он был одним из претендентов на главенство. Сам же тогда отказался.А давайте сюжет крутанем! Слишком банально — «ах. я узнал о ребенке и стану из холодного теплым. Ах, ты меня приручила и я только для тебя стану самым-самым…». Вот)
ladyk_o, А тот самый врач тоже был выслан Торном, и тоже в Рагран, если не ошибаюсь, так что точно появится, особенно после такого громкого разрыва Бен сам будет искать встреч с Лаурой, ему должно очень хотется попрыгать на «могилке» Торна.
yuliya-milena, Ну конечно же он должен появиться!!! Он же на обложке нарисован)))
dubeykate, Точно он? Я не была уверена, только догадки)
ladyk_o, Согласна, точно не станет теплым! А если и потеплеют чувства, то 100% не из за ребенка, и не сразу — не тот психотип. Торн, когда узнает, а он узнает и очень скоро, ибо такие не упускают ни одной мелочи и пристально следят за своими женщинами и возможными бастардами, организует все в своем стиле. Мед обследование, и по результатам — либо избавиться , либо закрыть в тайной резиденции до родов, а там по обстоятельствам. Хотя, похоже, Торну бастарды на данном этапе его политической карьеры совсем не нужны, жениться на Лауре после ее публичного демарша он тоже не может, по крайней мере не раньше чем года через два- три, когда скандал уляжется. Как ни крути, ребенок сейчас только усложнит и без того сложное положение и одного и другого героя. За Лаурой слежка все равно есть и будет, но следить будут уже не только люди Торна, но и его враги. И никуда она не спрячется и беременность не скроет, при всем желании. Так что да, даже если врач и заявит, что ребенок его — это ничего не изменит, в мире магии отца установить просто…
Печально и больно когда чужие люди принимают и понимают,а родные гонят прочь и не хотят понять твоих поступков, действий того что для тебя действительно важно…
Вот так и начинается взрослая жизнь. Когда зажимаешь эмоции и желания, начинаешь анализировать и планировпть, не рассчитывая ни на кого. Когда есть характер это хорошо, это достойно уважения. Желаю героям удачи!
Спасибо. Похоже, она никогда не была нужна отцу.
Спасибо. Очень обидно за Лауру!)
Молодец Лаура!!! Отец все-таки сволочь последняя. Спасибо вам
Самое ужасно, что родители могут сказать детям — то, как жалеют, что в свое время не сделали аборт. Это слишком частая история, к сожалению. И это ничем нельзя оправдать, ничем! Возможно, потом наступит раскаяние, возможно нет. Но это непростительно. Никакие пощечины с этим не сравнятся. И какие бы потом не прозвучали слова о прощении или о сожалении, все они будут НИ О ЧЁМ. Потому что в сердцах, в порыве, в ярости — не важно — ты пожелал, чтобы твоей дочери не было.Наверняка к концу книги Лаура отца простит. Но это уже не близкий тебе человек, не родной. Скорее всего, он никогда им и не был, но сейчас ты об этом узнала.А теперь о другом. Какая-то странная «заморозка, которая неизвестно откуда взялась» в Лауре возникла. Опять лед в ней — внутри и снаружи. Ох, боюсь все же , что тошнило ее не от стресса.
Щекн Итрч, Такая заморозка, холод прет изнутри и все льдом покрылось — состояние дикого стресса (из личного опыта), это надолго, беременность не при чем.
yuliya-milena, Не факт, у всех стресс по-разному проходит. У Танни из Танцующей пламенем пыхало. А потом оказался драконенок в животе.
Щекн Итрч, У Танни были другие обстоятельства, и работа и жилье и семья сестры, там можно было и тройну рожать. Здесь все слишком плохо, и оказаться беременной сейчас от дракона, это оказаться в рабстве, без подпитки пламенем Лаура ребенка не выносит, а значит то самое клеймо — защита, и в ссылку опять в поместье до родов, а потом скорее всего за порог, сама дракона она тоже не вырастит, а жить в таких условиях и с таким отношением проще повесится. Беременность Лауру в этой ситуации добьет, не должно ее быть. И почему все считают что она не предохранялась, мне интересно, об этом где-то было написано?
yuliya-milena, О предохранении не упоминалось, кроме того, Торну, по всему, это было не нужно, он же жениться собрался, чтоб было все правильно — семья, дети. Но зато точно помню, что Лаура ну ни разу о предохранении не подумала. Поэтому, ежели драконенок все же в ней — по-любому это и ее ответственность тоже.И по поводу того, что беременности быть не должно, потому что не те обстоятельства. Вы серьезно? Все же беременность — штука такая, вообще бывает когда угодно. Более того, когда не надо — бывает, а когда вроде надо и все вокруг обстоятельства — вдруг раз, упрется и ни в какую 🙂 Здесь и сейчас я на ней вообще не настаиваю, просто предполагаю.
Щекн Итрч, Я имела ввиду, что авторы не должны бы загнать ее в эту ловушку, на второй обложке совсем другая жизнь, но что у них на уме неизвестно:)) А по поводу предохранения, не в средневековье ведь история происходит, в современном мире все с подростового возраста все знают, и собираясь начать жить взрослой жизнью принимают меры заранее, из моей личной беседы с провизорами знакомыми знаю что куча старшеклассниц самостоятельно бегает в аптеки за противозачаточными. Лаура через чур правильная и ответсвенная (была до недавней проды), долго металась спать ей с Торном или нет, не поверю что она не предприняла меры, в отличии от Торна в ее планах была карьера в шоу и никаких детей пока;)
yuliya-milena, Именно от того, что у нас все такие ответственные, зашкаливающие цифры по абортам. Я вас умоляю! Кроме того, огромный процент девушек и женщин от таблеток в принципе отказываются. В прочем, это не тема для обсуждения на данном сайте. И, кстати, авторы просто мастера загонять своих героинь в ловушки, этим их книги и интересны. Уж в какую ловушку они загнали обеих героинь в Танцующей!