Парящая для дракона. Книга 2
Глава 3 
В комнате было невыносимо тихо — несмотря на то, что в этой резиденции никогда не было так шумно. Если честно, даже в последнюю неделю, когда подготовка к праздничной ночи шла полным ходом, даже тогда в ней не было так шумно, как сегодня. И даже в ту неделю, когда основная подготовка еще не началась, в ней не было так тихо, как сегодня в моей комнате. Или во мне.
Торн уехал на следующий же день до завтрака: он зашел попрощаться и сказать, что в силу сложившейся ситуации требуется его постоянное присутствие в Хайрмарге. Я бы сказала ему, что он попросту убегает, но если бы я что-то сказала, во мне снова проснулись бы чувства, а этого я позволить себе не могла. По крайней мере, не в ближайшее время.
Поэтому я попрощалась, пожелала ему скорейшего разрешения всех вопросов и самоустранилась из этой ситуации. Так же, как самоустранился он. Мы оба существовали в одной реальности, но по обе ее стороны. Я видела, как было объявлено об аресте Эллегрин Рэгстерн, я слышала резкие заявления ее отца и наблюдала за волной, всколыхнувшейся над миром иртханов в Ферверне.
Впрочем, волна прошла стороной, не задев меня.
В резиденции Торна меня вообще ничего не могло задеть, а учитывая, что я запретила себе думать об этом и чувствовать — тем более. Вторая волна накатила, когда родители Мистхарда попытались заявить претензии по поводу ментального допроса, которому подвергли их сына, но эту тему тоже достаточно быстро закрыли. Особенно принимая во внимание тот факт, что их сын оказался причастным к покушению, и то, что ему теперь тоже предстоял суд.
Я наблюдала за этим равнодушно и отстраненно, настолько, что временами мне самой не верилось в то, что все это происходит со мной. Меня записали в «неприкосновенные», а то, что обо мне писали в сети… ну, я предпочитала думать, что это пишут о моей однофамилице из Хайрмарга.
Моя жизнь разделилась на «до» и «после», и наверное, я никогда раньше не думала о том, что такое политика. То есть не то что не думала, я даже не представляла, и сейчас предпочла бы и дальше оставаться в блаженном неведении, но было уже поздно. Механизм уже был запущен, шестеренки крутились, и Лаура Хэдфенгер стремительно, день за днем, становилась Лаурой Ландерстерг — ларркой, спровоцировавшей бывшего однокурсника, соблазнявшей его и позволившей случиться тому, что случилось, и так далее, и тому подобное.
Торну тоже доставалось.
Впрочем, политикам всегда достается, хотя об этом я раньше тоже как-то не думала. Равно как не думала и о том, что буду делать, когда все закончится.
Но сегодня, в эти недолгие минуты тишины, когда стилисты уже ушли, а до прихода Торна еще оставалось время, эти мысли нахлынули на меня потоками пламени, грозя испепелить или превратить в ледяную скульптуру, способную рассыпаться снежной крошкой от любого неловкого прикосновения.
Я думала о том, что за все это время мы с ним говорили три раза — по видеосвязи. О том, что даже не я, а стилисты посылали ему мои фотографии с репетиции образа. О том, что все наши разговоры сводились к тому, что он сообщал те или иные новости касательно праздника. В частности, о том, что Рин и Сэфл в качестве приглашенных будут только на следующий день, но не ночью.
Сейчас я даже была этому рада.
Потому что, сжимая леденеющие руки, даже не представляла, что случится сегодня ночью.
Стук в дверь прозвучал так громко, что я вздрогнула.
— Лаура? Можно?
Голос отца доносился пока еще из-за двери, и я поднялась. Расправила юбку, струящуюся волнами снежного шелка.
— Да.
Мой голос даже не дрогнул.
С отцом мы все это время не разговаривали вообще. С того вечера, закончившегося пощечиной, до сегодняшнего дня я его не видела. Поэтому сейчас, когда он вошел, внутри меня все замерло и окончательно обратилось в лед.
— Чудесно выглядишь, дочка.
Это было так просто — зайти и сказать «чудесно выглядишь, дочка» после недель молчания. И я так же просто ответила:
— Благодарю.
Отец помялся в дверях, хотя я никогда раньше за ним такого не замечала. Юргарн Хэдфенгер всегда заходил куда бы то ни было без малейшего промедления и ложного неудобства. Сейчас же эта заминка была очевидна настолько, что я почувствовала ее физически. На уровне каких-то звериных инстинктов. Сама не знаю, откуда во мне это взялось, но такие вспышки у меня иногда случались, как будто часть пламени Торна навсегда осталась во мне.
— Готова стать Лаурой Ландерстерг?
— Лаурой Ландерстерг я сегодня не стану.
— Ты понимаешь, о чем я. — Он все-таки прошел в комнату и остановился рядом со мной. — Как ты?
Как я? Мне почему-то захотелось рассмеяться, и это меня напугало. Гораздо больше предстоящего.
— Чудесно. Разве не видишь? — Я повернулась к зеркалу.
Платье было похоже на свадебное. Бледно-голубые переливы на белом напоминали игру солнечного света на заснеженных верхушках гор. Лиф плотно облегал грудь, кружево казалось присыпавшим кожу снегом, искрящимся под лучами. Юбка обтекала бедра и уже книзу раскрывалась волнами. Дополнял все это великолепие комплект от «Адэйн Ричар», украшения подчеркивали и в то же время сглаживали эффект кольца у меня на пальце. Волосы мне уложили в элегантную прическу, единственной вольностью которой были завитки на висках.
Я выглядела безумно дорого.
Я выглядела как будущая первая ферна.
И чувствовала себя точно так же. То есть — никак.
— Ты восхитительна, — повторил свою мысль отец.
Кажется, наши темы для разговора иссякли.
— Ингрид очень хочет на тебя посмотреть.
Не сомневаюсь. Пока мы готовили платье на завтра (которое мне уже не придется надеть), Ингрид постоянно расспрашивала о том, которое было сейчас на мне. Увы, оно держалось в строгом секрете. Настолько строгом, что сложно было даже представить, какую ценность несет информация о выходе Лауры Хэдфенгер рядом с будущим мужем в праздничную ночь.
А ведь это время всегда было наполнено для меня теплом.
Выбором подарков (не заказами через сеть), а поездками в моллы, весельем, улыбками, шутками и совершенно безудержным хохотом — когда мы с Рин прикидывали, что будет, если подарить Ингрид какой-нибудь сувенир из интим-магазина.
Это все было настолько давно — сверкающая упаковка, банты, пакеты, которые водитель заказанного флайса помогает донести до багажника, а потом до лифта. Смех и игра в снежки. Отчаянно-теплые чувства с ароматом шантвейна и хвои, головокружительная скорость центрального катка и предпраздничная суета. Улыбка Дара и первый тост за год, в котором будет много всего чудесного.
— Даргел с Мелори уже здесь?
— Да, — отец кивнул. — Через пятнадцать-двадцать минут откроют телепорт для первых гостей и журналистов.
Значит, скоро за мной придет Торн. Где-то час у нас будет на то, чтобы всех встретить. А потом…
Я снова сжала холодные пальцы.
— Если не возражаешь, я бы хотела остаться одна.
Отец собирался было возразить, но потом кивнул:
— Да. Да, пожалуй, ты права. Лучше поговорим потом.
Он вышел, и стоило двери за ним закрыться, я оперлась руками о столик.
Пятнадцать минут до выхода.
— Лаура.
Торн шагнул в комнату, и я обернулась — пожалуй, чересчур резко. Замерла, глядя на него.
И точно так же напротив меня замер он.
Сейчас он скажет, что я чудесно выгляжу, подумалось мне.
Но он просто стоял и смотрел. Смотрел так, что чуть не посыпались все ледяные стены, которыми я окружала себя — старательно, все это время. Те самые, благодаря которым я не лежала, подтянув колени к груди, и не думала о том, как я буду без него.
Сейчас я об этом подумала.
На мгновение.
На то самое мгновение, что растянулось на время его взгляда, глубокого и настолько знакомого, что мне стало нечем дышать.
Длилось, к счастью, это недолго: взгляд снова стал взглядом Торнгера Ландерстерга, Верховного дракона Ферверна, и меня отпустило. Во всех смыслах.
Стены больше не дрожали, я тоже больше не дрожала. Даже руки были не такие ледяные, когда я вложила пальцы в его ладонь.
— Ты готова, Лаура? — Это было единственное, что он спросил.
«К чему?» — захотелось уточнить мне.
Вместо этого я ответила:
— Готова.
И мы вместе вышли в коридор.
Резиденцию было просто не узнать. Залитые светом коридоры, мергхандары — как на параде. Сейчас она больше напоминала дворец Эргерхардской династии, сменившей в свое время династию Флангеррманских. В те времена наши края назывались Северные земли, и в отличие от материка, на котором располагались Рагран, Лархарра, Фиян и другие, впоследствии объединившие несколько более мелких государств в содружества и союзы, мы всегда были едины. Даже Аронгара в свое время была разделена — Огненные земли, Ильерра и другие суверенные государств. Север же всегда оставался сплоченным под единоличной властью сильнейшей семьи иртханов, управляющей наместниками с очень развитым пламенем. Возможно, именно потому, что иначе в наших краях было просто не выжить.
Миновав коридоры и парадно-праздничные посты, мы с Торном встречали гостей. Я бы никогда не подумала, что смогу улыбаться, зная о том, что хочу сделать. Но я стояла и улыбалась, приветствуя иртханов и иртханесс — здесь были и правящие изо всех городов, и людей, которым предстояло занять места рядом с ними, разумеется, тоже с семьями. Эта помолвка была настолько политической, насколько это вообще возможно.
Все улыбались, веоланское лилось рекой. На меня смотрели со всех сторон, и вскоре я вообще перестала на это реагировать. Я едва ли помнила имена всех тех, кого мне представили, и с кем я здоровалась. Калейдоскоп лиц собирался разными узорами в разных частях празднично украшенного зала, живая музыка — фортепиано и виолончель — вплеталась в многоголосье.
— У меня для тебя сюрприз, — произнес Торн, когда последние из прибывших гостей отошли.
Рядом с нами тут же возник официант с подносом, а меня затошнило.
Натурально так затошнило. Кажется, я переоценила степень своей непробиваемости.
— Сюрприз? — переспросила, чтобы отвлечься от собственных мыслей.
— Да. Уверен, тебе понравится.
Я в этом так уверена не была, но поскольку попытка заговорить закончилась для меня очередным приступом тошноты, решила, что молчать будет лучше. Когда Торн взял с подноса два искрящихся пузырьками бокала с веоланским, свой я приняла автоматически. Мне казалось, что я подавлюсь первым же глотком, поэтому вино я едва пригубила, а если быть точной, просто поднесла бокал к губам и сделала вид, что пью.
Этот зал был не просто большим, он был огромным, но мне казалось, что с каждой минутой эти стены давят на меня все сильнее. Несмотря на то, что россыпи искр от украшений и запах хвои всегда ассоциировались у меня с праздником, сейчас голова кружилась все сильнее. До тех пор, пока на импровизированную сцену (где расположились музыканты), не вышел конферансье.
— Добрый вечер! — Его приветствие влилось в постепенно затихшую музыку, справа и слева сверкнуло несколько вспышек. Приглашенные журналисты наконец-то переключили свое внимание с нас на сцену. — Совсем скоро мы перейдем в следующий год, но до этого нам с вами предстоит еще два, несомненно, очень важных события! Первое — и основное…
Он хитро прищурился и замолчал, но все посмотрели на нас.
Снова.
Отец с Ингрид стояли в двух шагах, я встретила его улыбку и отвела взгляд.
— И второе. Небольшой сюрприз, которым мы откроем праздничную ночь. Сегодня среди приглашенных женщина, чье имя знает любой фервернец. Так уж получилось, что нам удалось уговорить ее исполнить для нас свою новую песню в качестве праздничного подарка. Встречайте — Сибрилла Ритхарсон!
Зал взорвался аплодисментами раньше, чем Сибрилла поднялась на сцену. Хлопали все, я видела, как у Сильви от восторга горят глаза. Даже Ингрид вытянулась в струну, потому что они стояли чуть наискосок от сцены, и если перед нами все расступились, то им уже не так повезло.
— Всем добрый вечер! — Голос у нее был не просто сильный, когда он прозвучал, затихло все, что звучало. Даже последний всплеск оваций растаял, растворился в коротких мгновениях тишины, пока Сибрилла обводила взглядом собравшихся. — Я очень рада видеть всех вас и для меня большая честь закрыть для вас этот год и открыть новый.
Наверное, у певицы ее уровня по-другому и быть не может, но ее голос даже сейчас, вне песни, пробирал до мурашек. Низкий, чувственный, глубокий — звучащий так, как будто тишина уже сама по себе музыка.
— Эту песню вы услышите первыми. Мне показалось, очень символично исполнить ее именно сегодня, в Праздничную ночь. В ночь перехода из прошлого в будущее. В те мгновения, когда время между ними замирает. Итак…
Вслед за воцарившейся тишиной приглушили свет. Полумрак в зале наполнился ожиданием, когда, казалось, просто отовсюду хлынула музыка. А следом за ней — голос Сибриллы Ритхарсон.
— Закончится прошлое…
Прямо сейчас.
Дорогами разными
Пойдет каждый из нас.
Новые встречи…
И новая жизнь
Тебя попрошу лишь:
Ты только держись!
Память со временем
Покроется льдом,
Новые чувства
Вспыхнут огнем.
Огонь действительно вспыхнул. Полыхнул на мгновение, и этот дикий звериный отклик — отклик каждого из присутствующих иртханов на ее звучание, отозвался внутри меня с неистовой яростной силой.
— Не будет сомнений
Не будет обид,
Новое время
Нас освободит!
Ведь мир многогранен
И в нем на пути
Так просто, открывшись
Счастье найти.
То счастье, что рядом
С тобой для меня
Казалось сильнее
Любого огня.
Казалось, но прошлое
Здесь и сейчас
Закончится и для тебя,
И для нас.
И мы, распахнув
Крылья сердца в груди
Уверены будем,
Что все впереди.
Пусть новый день
За собою зовет
Шагай же в него…
Как впервые в полет!
Я не сразу поняла, почему так тихо: сначала глухо ударилось внутри сердце. Потом в эту тишину ворвалась другая, напряженная, покалывающая кожу иголочками пламени — едва уловимо. А потом зал снова взорвался аплодисментами: грохотом, который возносился под высокие потолки, отражался от панорамных окон, звучал и вибрировал в каждой клеточке тела, но все равно не мог перекрыть сильное, пламенное звучание голоса Сибриллы Ритхарсон.
От него до сих пор по коже шел мороз. Или жар.
Или и первое и второе вместе.
— Благодарю! — Сибрилла рассмеялась. — Благодарю! Благодарю!
Она была на сцене до тех пор, пока не затихли аплодисменты. А после спустилась и направилась к нам.
— Ферн Ландерстерг.
Остановившись рядом с нами, она взглянула сначала на Торна. Затем на меня:
— Ферна Хэдфенгер.
— Рад личному знакомству, ферна Ритхарсон.
— Взаимно.
— Очень красивая песня, — я сказала это совершенно искренне.
Сибрилла снова взглянула на меня.
— Благодарю.
— Отдыхайте и наслаждайтесь вечером.. — Торн улыбнулся. — Сегодня вы наша гостья.
Знакомство было коротким, но, когда Сибрилла отошла, я невольно посмотрела ей вслед. Сколько же лет этой женщине? Выглядит она роскошно. Иссиня-черное платье облегало ее фигуру, подчеркивая каждый изгиб. Светлые волосы подняты наверх и каскадом стекают в головокружительный вырез на спине, достаточно провокационный для такого мероприятия. Заканчивался он на талии, подчеркивая красивые бедра так же, как браслет подчеркивал изящное запястье, ткань платья дорого переливалась при каждом шаге.
— Тебе понравился сюрприз? — голос Торна выдернул меня в реальность.
Надо же, благодаря этой встрече я почти забыла обо всем.
— Да. Песня красивая, хотя и неоднозначная.
— Я не знал, что она будет петь. В какой-то мере это был сюрприз и для меня.
— Даже так? — Я приподняла брови.
— Ты научила меня любить сюрпризы.
Жаль, что я не научила тебя любить.
— Хорошо. — Я перевела взгляд на сцену, где сейчас снова играли музыканты.
Свет горел, очарование, волшебство и какая-то проникновенная пронзительность, напитанная огнем, развеялась. Теперь это снова был всего лишь политический вечер.
— Хорошо?
Я пожала плечами.
— Я тебя не узнаю, Лаура.
— Я сама себя не узнаю. Извини. У меня есть время пообщаться с братом?
— По крайней мере, минут пять у тебя точно есть.
— Хорошо.
Вот теперь я сбежала. Под аккомпанемент фортепиано и виолончели, вливающихся в зал пока еще мягкими волнами. Впрочем, после выступления Сибриллы на музыкантов даже не смотрели, отголоски ее пения до сих пор отзывались искрами воспоминаний.
— Даргел. Мелори. — Я подошла к брату и его девушке.
— Лаура!
Мелори невысокого роста — совсем как Сибрилла, но в отличие от нее — жгучая брюнетка. К тому же, коротко стриженая.
— Лал. Как настроение? — Даргел сжал мою ладонь в своей. — Ты выглядишь…
— Чудесно?
— Необычно, — фыркнула Мелори.
— Да, это именно то, что я хотел сказать.
— Надеюсь, необычно — это хорошо? — Я улыбнулась. — Мел, я украду твоего парня ненадолго.
— Вернуть не забудь, он мне еще пригодится.
— Спасибо, что отвели мне роль робота-уборщика, — шутливо отозвался Даргел, но тут же взял меня под руку и увел в сторону. Ближе к фуршетному столу, рядом с которым пока почти никого не было. — Лал? Все в порядке?
Я хотела ему солгать. Точно так же, как солгала отцу — это было даже не сложно, точно так же, как улыбалась Торну. Вместо этого покачала головой.
— Вы снова поссорились? — Брат нахмурился.
— Нет.
— Тогда что?
— Мы так и не помирились. Точнее, мы даже не ссорились, я просто не представляю, как это назвать. Когда Торн со мной, мы общаемся, но он по-прежнему держит дистанцию. То есть… я вроде как есть, а вроде как…
Я покачала головой.
— Забудь.
— Забыть? — Даргел вгляделся в мое лицо. — Я не хочу ничего забывать. Что происходит, Лал? Чем я могу тебе помочь?
Помочь себе могу только я сама.
— Просто постарайся меня не слишком сильно ненавидеть, ладно?
— Что?
Вместо ответа я порывисто его обняла, а потом отступила в сторону. Даргел попытался меня задержать, но я отняла руку, к нам приблизился кто-то из гостей и обратился к нему. Я же быстро влилась в толпу, улыбаясь так же, как улыбалась гостям при встрече. Торн беседовал с отцом, и, когда я приблизилась, они оба одновременно повернулись ко мне.
Как раз в тот момент, когда музыка стихла, и на сцену снова вышел конферансье.
— Совсем скоро мы будем поздравлять друг друга с новым началом, но прежде чем это случится, мы бы хотели сделать одно объявление. Которое, несомненно, тоже станет новым началом. — Конферансье выдержал паузу и произнес: — Приглашаем! Ферн Ландерстерг, ферна Хэдфенгер!
Нас тоже встречали аплодисментами, под которые сердце подскочило к горлу, и, по ощущениям, там и осталось. Я шла к сцене, испытывая желание развернуться и бежать как можно дальше, но это желание не видел никто. Для всех я просто улыбалась, и все улыбались, единственное встревоженное лицо — почему-то у самой сцены я выцепила его, Даргел смотрел на меня в упор — принадлежало моему брату. Но так и должно было быть, он знал чуть больше, чем все остальные.
По лестнице я поднималась, считая ступеньки. Их было четыре, и каждый шаг повторял удар моего сердца.
Странное дело, еще совсем недавно зал расплывался у меня перед глазами, а сейчас, кажется, я могла разглядеть каждую черточку каждого лица, развернутого к нам. Конферансье протянул микрофон Торну, но я перехватила его в считаные секунды.
Перехватила и поднесла к губам.
— Как уже было объявлено, — произнесла, глядя в зал, — у нас есть очень важная новость. Возможно, это не совсем то, что вы хотели услышать, но…
Я поняла, что если не скажу этого сейчас, не скажу никогда.
— В свете сложившихся обстоятельств мы решили, что слишком поторопились. Помолвка отменяется. Мы расстаемся.
Это было как шагнуть в пропасть, а дальше все стало неважным.
И взорвавшийся множеством голосов зал, и растерянность на лицах, понемногу сменяющаяся осознанием. И вспышки, и суета видеоператоров. И даже кольцо, которое я все-таки стянула и вложила в ладонь Торна.
От которой мгновенно повеяло жутким холодом. Я увидела только искрящийся иней, впитывающийся в его кожу, когда услышала глухой хлопок. Наверное, только я его и услышала, потому что из-за шума в зале расслышать что-то было достаточно сложно. Этот хлопок, источник которого я поняла не сразу, раздался совсем рядом. Я снова перевела взгляд на его ладонь и увидела, что от драгоценного камня, который не способен разрушить даже лазер, осталась густая, похожая на ледяные осколки крошка.
— Одна из причин нашего расставания — отъезд семьи Хэдфенгер из Ферверна. Юргарн Хэдфенгер не сможет приступить к исполнению своих обязанностей, нам предстоят новые выборы. С формальностями на сегодня покончено, предлагаю всем наслаждаться праздником.
Торн говорил без микрофона, это я осознала, когда поняла, что все еще сжимаю его в руке. Так же, как он сжимал в руке превратившееся в крошку кольцо. Но если после моего заявления в зале стало шумно, то после его воцарилась абсолютная, безоговорочная тишина. Словно его голос просто выключил остальные даже без усиления. Усиливать, по сути, не было необходимости: даже вспышки прекратились, время будто замерло.
За эти мгновения я успела осознать, что он сказал. Как раз вовремя, потому что побелевший до состояния только что выпавшего снега конферансье взял у меня микрофон и профессионально-бодрым голосом произнес:
— До нового года осталось пятнадцать минут! Мы…
Он что-то там еще говорил, совершенно точно не в соответствии со сценарием, но вряд ли его кто-то слушал. Торн взял меня под руку — в точности с тем же выражением лица, с которым мы поднялись на эту сцену, по лестнице мы спустились вместе.
— Чудесного вечера, Лаура, — произнес он, глядя мне в глаза.
А после развернулся и направился к дверям. Холод, обрушившийся на меня, едва ли был слабее смысла сказанных им слов: и сейчас, и на сцене.
— Врача! — крикнул кто-то. — Ферне Хэдфенгер плохо!
Я обернулась — лишь на миг — чтобы увидеть, как отец держит на руках потерявшую сознание Ингрид. Его лицо — белое, как у конферансье, искаженное, широко распахнутые глаза Сильви. Странно, но Даргела я не заметила. Это я осознала уже в тот момент, когда бежала, а если быть точной — шла к дверям, настолько быстро, чтобы не сорваться на бег, и настолько медленно, чтобы это не было заметно.
Сомневаюсь, что это не было заметно.
Вспышки возобновились, шум в зале нарастал, но я отрезала себя от него дверями, вылетев за них и с трудом пытаясь втянуть ставший неожиданно холодным и липким воздух. Шаги дракона я слышала отчетливо, и вот теперь, уже совершенно не стесняясь вытянувшихся вдоль коридора мергхандаров, бросилась за ним.
— Торн!
Разумеется, он не остановился. Дверь его кабинета защелкнулась, когда я вылетела из-за поворота. Подлетев к ней, распахнула, врываясь внутрь.
— Ты не можешь с ними так поступить!
Он обернулся. Пламя, сделавшее его глаза похожим на две светящиеся льдины, хлестнуло наотмашь, заставляя отпрянуть на уровне инстинктов. Я с силой вдавила ногти в ладони и шагнула вперед.
— Ты будешь говорить мне о том, что я могу и что не могу, Лаура? — тихо произнес он.
— Они здесь ни при чем!
— Неужели? Твой отец тебя воспитал.
Я задохнулась. От той ледяной жесткости, с которой были сказаны эти слова.
— Знаешь, о чем ты всегда забывала, Лаура? О том, что я могу. Я могу сделать с тобой и с твоей семьей все, что пожелаю. — Он говорил тихо, но в кабинете стремительно холодало. — С теми, кто посчитал возможным играть со мной в игры.
— Нет. — Изо рта вырвалось облачко пара, я растерянно смотрела, как мое дыхание тает в разделяющем нас полумраке. — Никто с тобой не играл, Торн. Я пыталась до тебя достучаться. Когда мне стало понятно, что я не могу, я просила тебя меня отпустить. Ты сказал, что ты меня не отпустишь. Что мне еще оставалось делать?!
Кажется, только сейчас я поняла, что он сказал. Точнее, что он сказал еще.
— Моя семья ничего не знала!
— Об этом «ничего» ты шепталась со своим братом перед тем, как подняться на сцену?
Я шагнула к нему:
— Никто ничего не знал! Я никому не говорила! Я жила с этим все это время, пока ты снисходил до меня исключительно для рекомендаций по поводу праздника.
— Превосходно, Лаура. Теперь ты будешь жить с этим всю жизнь.
Он отвернулся и шагнул к столу. Не вполне отдавая себе отчет, что делаю, я бросилась за ним. За секунду до того, как мои пальцы коснулись бы его руки, Торн обернулся. Бросок был молниеносный, только что я видела его спину, а сейчас вижу его лицо. Ледяные пальцы сжимаются на моей шее, снежные искры иглами впиваются в кожу. Это длилось едва уловимое мгновение, а после пальцы разжались, и он отступил.
— Пошла вон. — Дракон указал мне на дверь. — Убирайся. Пока я тебя отпускаю. Сейчас.
Меня трясло от пламени, которое понемногу гасло в его глазах. Зрачки из звериных снова стали человеческими, но ничего человеческого в этом лице не было. На меня по-прежнему смотрел зверь, и я отступила. Развернулась, вышла за дверь, почти бегом бросилась в сторону зала. За несколько метров до него развернулась снова, метнулась обратно, но уже к лестнице. Я понимала, что если сейчас войду в этот зал, просто рухну на глазах у всех, присоединюсь к Ингрид.
Под бешеный стук сердца влетела к себе — или уже не к себе.
«Убирайся. Пока я тебя отпускаю. Сейчас».
Я зажала руками рот, но тщетно. Тошнота снова подкатила к горлу, я едва успела добежать до туалета, и меня вывернуло наизнанку. Меня выворачивало долго, до глухих хлопков, раздавшихся снаружи.
Фейерверк.
Новый год начался.
На этой мысли меня вывернуло еще раз, казалось, ледяным пламенем, засевшим в самой глубине моего существа. На этой мысли я поднялась и направилась к раковине. Умывшись, обхватила себя руками, пытаясь унять охватившую все тело дрожь. Я даже не сразу поняла, откуда доносится знакомая музыка, а когда поняла…
Подскочила, метнулась в комнату.
— Лаура! Что у вас там вообще происходит?! — взволнованное лицо Рин.
У них там тоже фейерверк, судя по всему.
— Что?
— Ты что, отказалась за него выходить?!
Я сжала зубы.
— Лаура, дракона твоего за ногу, не молчи! Вы порвали все каналы, сейчас не празднуют, а строят теории, что за чешуйня вообще творится.
Я посмотрела на нее, понимая, как отчаянно мне хочется сейчас оказаться там. Там, с Ринни и Сэфлом, и просто ее обнять, просто заснуть, чтобы закрыть этот день, эту ночь, а завтра… Меня разрывало от желания набрать Тиуса, сообщить об открытии телепорта, и уйти, как мне было сказано. Но там, внизу, еще оставалась моя семья, и помимо этого, оставалось еще осознание: если сбегу сейчас, на людях я уже никогда больше не появляюсь.
Всю жизнь буду прятаться, стану тенью, которой уже ничего не светит.
Не говоря уже о каких-то кастингах или о чем-то большем.
Мне было странно осознавать, что в такие минуты я еще думаю о кастингах, но, наверное, мы с Торном похожи куда больше, чем мне казалось. Странно, что поняла я это только сейчас.
— Лаура!
— Рин, давай не будем говорить об этом сейчас.
— А когда?! Лаура!
— Передавай мои поздравления Сэфлу. Потом поговорим.
Я нажала отбой раньше, чем подруга успела ответить. Выключила телефон, швырнула его на кровать.
В ванной снова ополоснула лицо, поправила макияж. Хорошо, что макияж мне сделали «на века».
Дорога до зала, куда мы не так давно вошли вместе с Торном, не заняла много времени. Я остановилась только на миг, чтобы расправить плечи и улыбнуться.
После чего шагнула в распахнувшиеся передо мной двери.
Парящая для дракона. Книга 2
Купить
Недавно дочитала 1 часть и принялась читать 2.Очень переживаю за отношения Лауры и Торна.Надеюсь что Лаура не беременна и Торн поменяется и попытается как-то извиниться перед ней.Спасибо авторам за прекрасные книги и желаю нескончаемого вдохновения.
baydalina00, благодарю за теплые слова! Приятного чтения! 💖💖💖
Тут какая то неувязка в характере Лауры, Торну она холодность не простила, а отцу прощает рукоприкладство. Она решительная девочка , собралась строить самостоятельную жизнь , но идет опять тепрпеть и выслушивать оскорбления в свой адрс. Ясно же никто с ней ни говорить ни понять не захочит сейчас на пике эмоций. Туда вообще нечего было идити. Вещи брат мог забрать. А может ей и вещи не отдаст любимая семья? Вообщем она знала что идет получать оскорбления и все равно пошла. Я понимаю авторов :). Надо максимально показать как развалилась ее жизнь. Что б были каменные предпосылки все начать с нуля. Что ж досмотрим развал. Списибо авторам!!! Млею от Вашего мыслеслога!!!
mariska.dream, Торн не отец, который её вырастил, в семье всякое бывает, возможно он сто раз пожалел….а вот Ингрид не стоило махать руками, я бы в ответ в лыч дала, ….может я плохо воспитана?
bogdanodalara, Не может быть причин, что бы мужчина бил женщину, а тем более дочь, которая с ним просто разговаривает. И меня очень удивляет, что некоторые пишут что в семье это допустимо, что для родителей это допустимо! Да такое происходит и в жизни, но этому нет оправданий, их не может быть, потому что не может быть никогда
mariska.dream, Согласна, целиком и полностью, ударить слабее себя — низость! Я имела в виду, что отец и Лаура, дочь, а Изабелла никто…. И только
mariska.dream, Ну не скажите, то любимый мужчина, его игнор действительно рвет душу. А отец родной человек, Лаура надеется, объяснить или попросить прощения. Было бы неправильно, даже если отец ее не поймет, не попращаться с ним. И с сестренкой тоже.
Мария, Где в идеальном мире, на кторый мы все надемся глубо в душе Вы правы. Но в реальности, он ее не выслушает, он за меньший «проступок» ей слова не дал сказать. Хотя я понимаю ее желание поговрить и обясниться, оно естественно, я сама предпочитаю всегда все выяснять. Но только не стеми кто переводит разговор в удары по лицу, там глухо и слепо.
mariska.dream, На самом деле я тоже думаю, что отец ее не выслушает, если он за меньшее Лауру ударил, то здесь вполне возможно отречется от нее. Но видимо, чтобы окончательно порвать с отцом надо пройти этот путь
mariska.dream, Тут скорее её… Наивность? Вера в лучшее в человеке? Она же Торна оправдывает. И подсознательно берет вину на себя (то же её вопрос брату ‘ты меня не сильно ненавидишь?). Она не обвиняет Торна ни в чем… Да даже в хватании за горло.. Думаю с отцом также. До последнего верит, что отец её хотя бы выслушает. Не примет, но хотя бы поймёт. Ей нужен этот разговор. Что бы понять, что даже близкие люди могут оказаться…💩. И что бы понять, что не стоит ломать свою жизнь ради тех, кому на тебя плевать. Меньше чувства вины будет. Тонн сказал, что маленькие девочки вырастают… Только не учёл, что от окружающих зависит в кого они вырастут. — в верных союзников или в стерв.Вот он и папаня поспособствуют её взросления. (((понравится ли им такая ‘взррслая’ девочка, вот вопрос…
Решительная какая!!!Надеюсь все сложится в Рагране, но отношения с отцом окончательно потеряны!!
kokor-irina, решительная? Я так не думаю. Лаура напугана, не понимает, что с ней происходит, не может мыслить логически. Действует хаотично и слишком эмоционально, придавая событию иное значение. Лалли застревает в образе своей матери (всякий раз, когда она запутывается и не знает, что делать, она как будто обнимает этот образ, как спасение) и побег в Рагран — временная отсрочка неизбежного.
Sety, Ну не соглашусь, очень а эмоциональная — да, и это к ней и привлекло. А решительность налицо. Она две недели сама обдумывала этот поступок и его последствия. Она не хотела ни с кем делиться, осознавая, что это может аукнуться и на близких, и на друзьях.просто недооценила мстительность дракона и то, что семью выгонят из страны. В остальном, для ее юного возраста и положения домашней девочки — очень стойкая позиция и осознание всех рисков. При этом, не отступая, после объявления — ведёт себя достойно- пытаясь минимизировать удар по семье (не по себе). И извиниться перед семьёй, а не бежать, хлопнув дверью.
Юлия Парфенова, на мой взгляд, она не учла последствия, а лишь слепо хотела расторгнуть помолвку и уйти. У Лауры была вся информация, что Торн будет безжалостен, если попытается расстаться с ним на публике. Л. знала, что Бен был выслан из страны, знала, что Эллегрин, несмотря на ее высокий статус дочери управителя Б. (или что-то такое), была арестована. Знала, что ментальное воздействие использовалось в допросе Мистхарда. Знала, что инаугурация ее отца была отложена на неопределенное время … и что сделала — прыгнула в огонь и вызвала публичный скандал, который вышел за пределы Ферверна.
Sety, Она пыталась поговорить и вернуть кольцо… Закончилось тем, что ее унизили и сказали, что не отпустят. Публичное расставание — единственный шанс. Не убегать же ей и не играть в прятки всю жизнь, как дурочка, в самом деле. А то, что она просила брата не ненавидеть ее сильно- свидетельство того, что она знала о последствиях. Если с ней так общаются пока она невеста, шантажируя и задвигая в сторону, указывая место, как виари. Потом это бы вошло в привычку и ее бы быстро сломали. Всегда можно найти слабое место, за которое можно шантажировать. Например, родившийся ребенок…
Юлия Парфенова, вопрос в том, почему она приняла кольцо, а не в том, почему она его вернула. Было так много возможностей не согласиться с помолвкой, но она упустила все из-за мгновенных эмоций. Лаура знала, о чем этот брак. Не то чтобы она когда-либо интересовалась реформой. Также знала, что ее отец пытается построить карьеру с помощью этого брака. Согласилась на компромисс на месяц, переоценив свои позиции. На курорте Л. знала, что Торн подарит ей обручальное кольцо (он даже отправил его в комнату, чтобы узнать, что происходит), и, несмотря на ее колебания, согласилась, а затем поспешила заняться сексом. Лаура была инициатором, Торн, очевидно, решил подождать. И теперь Торн и ее отец виноваты во всем, что с ней случилось. Ну нет, это ее ответственность.
Sety, А мне прказалось по-другому. В первый раз, когда она отказала, Торн явно пересмотрел свой подход и постарался ее очаровать. Он политик, манипулятор по призванию, опыта на порядок больше. Ему не составило труда сделать несколько попыток ее очаровать (не исключаю, что в процессе он тоже увлекся). И Лаура в нем увидела другого, не политика, а мужчину, который ей прнравился. Именно тогда она начала ему поддаваться. А поймать ее еа эмоциях, да еще и на соревнованиях — легче простого. если бы она не выбежала к нему с кубком, он бы тоже не дал ей кольцо, лишая возможности отказаться публично. Да, юная девушка в первый раз влюбилась, и поддалась эмоциям, поверив в картинку, что он создал перед ней… Было бы странно, если нет. Но ей же потом заявили, что она нафантазировала и придумала, что как прежде уже не будет. Вот лчки и слетели. Я специально недавно переситала куски с их встречами — он мне показался очень опытным манипулятором. Хотя явно и она его увлекла. Зацепила чулками, а потом стала призом, он ведь не привык проигрывать. Мне таже одно время казалось, что это он организовал ее опьянение на вечеринке, чтобы иметь что-то, чтобы макнуть ее в грязь и дать урок на будущее… Тут, не исключаю, что перегнула. Но в то, что взрослый опытный мужик и политик не смог «просчитать» неопытную домашнюю девочку и не влюбить в себя, мне поверить очень сложно.
Юлия Парфенова, то есть виноват Торн. Теперь кому-то остается написать, что он был инициатором секса и почти заставил ее переспать с ним. Лауре 21 год, она на третьем или последнем курсе, у нее за плечами отношения с Мистхард …кажется совсем не такая зеленая и наивная.
Sety, Хочу выразить удовольствие от переписки)). Интересно увидеть другую точку зрения, очень расширяет понимание прочитанного. Несколько раз ловила себя на мысли, что получаю кайф и от прочитанного, и от обсуждения. Не могу обвинить Торна, он действовал согласно своим интересам, которые достойны внимания. Но в их паре он, несомненно, более опытный и могущественный. Именно он задает тон в их отношениях — то деловой, то романтический, то снова отчужденный. Лаура пытается отстоять себя, но она более ведомая. В 21 можно иметь много опыта (вспомним ту же Леону к 24 — полностью зрелый самодостаточный человек), но это не про Лали. С мистом у нее были платонические отношения, которые развалились при первых трудностях (его отношение к ее занчтиям спортом). Ее согласие важно и она неснт ответственность, но не так, чтобы ее это делало глупой дурой, что то динамит мужика, а то истерит и портит ему карьеру…
Юлия Парфенова, мне тоже очень приятно обменяться мнениями. Две или более головы всегда думают лучше, чем одна.🍻Это может показаться немного странным, но я не думаю, что у Торна больше опыта, чем у Лауры, когда дело касается любовных отношений (не в сексе, хотя там тоже есть чему поучиться). Вполне возможно, что для него это тоже первая настоящая любовь. Или, может быть, это намного сильнее, чем то, что он чувствовал к Эллегрине. У меня такое ощущение, что они оба копируют в своих отношениях то, что они наблюдали в детстве.
Sety, Может и не в любовных, но в психологии и манипулировании Торн точно опытнее, я молчу уже о сексе. Помню сцену, где она удалила запись, которой можно было бы его шантажировать и спросила зачем ему жена, которая его ненавидит… У меня сложилось мнение, что он решил ее влюбить, чтобы у него была любящая жена, уж больно резко он изменился потом. Но, да, скорее всего он тоже влюбился, сам того ещё не осознавая. Увлекся в процессе соблазнения, так сказать. Но случились покушения, вечер в клубе. То ли он решил ее приструнить, чтоб была послушной (что совсем холодно и плохо), либо он испугался своей острой реакции и решил вернуться в свою зону комфорта, где он холодный властитель и его все слушаются. Отсылки к родителям я не очень вижу, разве его страх потерять близкого (возможно единственно близкого ему). Просто он так заморозился а своем одиночестве, что ему сложно даже помыслить, что можно жить эмоциями…
Юлия Парфенова, да, возможно. Но в этом случае мотивация Торна становится неясной. Во всяком случае, все уже разрушено. Оба разбиты, их надежды и мечты превращены в пепел. Лаура все равно повзрослеет, она уже на этом пути. С Торном будет намного сложнее. Он самостоятельная личностъ и снова переживет серьезные предательства и потери.
Sety, Ну, Лаура изначально была слишком хаотичная и эмоциональная для Торна, но он почему-то именно в нее вцепился, и возможно как раз из-за этих качеств. А застрять в образе матери? Откуда бы у нее это получилось, ведь она с ней не была знакома. Но вот то, что ее расчетливый и деловой папа женился на маме по любви, скорее всего, и питает желание Лауры получить то же самое, а не холодный брак по расчету.
Щекн Итрч, Лаура и Торн почти одинаковы (писала это и в комментариях под первой книгой) по темпераменту. Думаю, это то, что он видел в ней — темперамент. Лично я предпочитаю считать их энантиомерами. Для образ матери: до сих пор у Лауры была подобная реакция трижды, когда она находится под большим внутренним напряжением. Лали никогда не чувствовала Ингрид как мать, хотя она заботилась и не испытывала к ней плохих чувств (в большинстве случаев). Поэтому она идеализирует отношения, которые были у Оррис и Юргарна в прошлом. И знаете ли что странно — что Л. видит в потенциальном браке с Торном те же отношения, что и между ее отцом и мачехой. Так не должно быть, потому что это будет первый брак — и для нее, и для Торна.
Sety, Темперамент в обоих, не спорю. Только Лаура живо его демонстрирует, не скрывая, а Торн бесится, когда его вызывают на эмоции и пытается все вокруг заморозить. Поэтому они конечно не равны. А то, что у них намечался первый по счету для обоих брак — это вообще ни о чем не говорит. Бывает, и часто, что первый брак — эмоционально никакой, а в последующем люди находят отдушину. Лаура видит, что отец Ингрид не то чтобы любит, и знает при этом, что мать любил. Поэтому и хочет для себя не того, что с Ингрид, а того, что было с мамой.
Щекн Итрч, тогда почему Лаура не попыталась построить такие отношения с Торном? Почему она сразу решила, что ее ждет та же участь, что и у Ингрид? В какой-то момент она была на правильном пути, но затем отказалась следовать своим инстинктам. Торн пытался, но не встретил ответной реакции.
Sety, А по мне, так она как раз следовала своим инстинктам. Когда Торн начал ее покорять и завоевывать своим поступками и романтикой, Лаура прониклась и пошла за ним. Как только он обратно включил повелевающую ледышку, она пыталась до него достучаться и вновь разморозить. А получив команду «сидеть у ноги» и не лезть с чувствами, ибо они ему не нужны и вообще мешают, поняла, что это не для нее, и все отменила. Причем попыталась это сделать сначала, договорившись, а поняв, что никто ее отпускать от ноги не собирается, воспользовалась единственной возможностью и публично разорвала помолвку. Как раз когда «Торн пытался», она ответила. А когда стал ею управлять, не считая нужным считаться с ее отношением и желанием, тогда все и разрушилось.
Щекн Итрч, не знаю. Я думаю, что очень странным образом Лаура пыталась до него достучаться и вновь разморозить. Намек на то, что он все еще поддерживает связь с Эллегрин, что Торн действовал грубо, изгнав Бена из страны, не понимая сначала ситуацию или не ставя себя на его место (ч*ерт, Л. встала на сторону Бена, который открыто унижал ее на курорте, а не ее жениха, которого, как она утверждает, любит), желание быть в городе одна (не в резиденции с ним), чтобы подумать снова. Каждый раз, когда они говорят, Лалли ведет себя эгоистично. Что еще Торн может сделать, кроме как «быть замороженным»? И после публичного и эффектного расторжения помолвки она решила сбежать. Что ж, теперь Торн возложит всю вину за ее поведение на Юргарна и Ингрид, потому что считает их ответственными за поведение Лауры. В последнее время Л. ведет себя не так, как вначале. Чтобы оправдать ее действия, дракон уже пришел к выводу, что родители были виновны и что они как-то повлияли на Л., что отдалило ее от него. Торн никогда не умышленно обидит Лауру, не отпустит ее ( дракон хе-хе), защитит ее, даже если ему придется отказаться от должности правителя (это немного позже).
Sety, Ну, у вас, конечно, весьма оригинальная интерпретация прочитанного. Весьма. Словно мы разные книги с вами читаем 🙂 Торн «заморозился» не от того, что Лали как-то «эгоистична». Наоборот, она слишком к нему прониклась, слишком ему поддалась, а он, добившись своего, то есть кольца на пальце, решил, что хватит чувств и эмоций, они ему мешают. Объявил ей, что она сама все себе напридумывала, а на деле ей просто надо послушно себя вести и ему не докучать. Мне именно так все видится. И по поводу «побега» в Рогран — дракон всея страны сам отправил ее семью в изгнание, а ее выгнал вон с глаз долой. Было бы странно Лали остаться рядом с ним, а не уехать куда подальше.
Щекн Итрч, Если судить по книге то у драконов есть истинные и если они теряют ее,то вскоре умирают сами.То есть по логике Лаура истинная Торна и он не смотря на эту ссору вернет свою истинную(но это всего лишь мои предположения и сделанные мною выводу строятся на тексте книги).
baydalina00, знаем, что это именно то, что происходит с драконами (Торн сказал Лоре, почему отец Верража не переживет смерть его матери, и им придется заботиться о нем). Но относится ли это к иртханам … я не знаю. Сразу говорю, что не читала предыдущие две серии. Прочитаю после того, как эта книга закончиться.
Sety, Но по сути это люди-драконы.И если судить по многим книгам про драконам,то во всех них стоит железобетонное правило:У дракона есть истинная,при потери этой самой истинной он умирает(но я не знаю используют ли авторы это правило).
baydalina00, ммммм, нет. Иртханы — это что-то вроде модифицированных людей. Или гибриды. Или что-то. Они происходят от шаманов Пустынных земель, вливавших себе драконью кровь. Не будет полной передачи характеристик дракона, и не должно быть. Иначе они не смогут управлять ими. ❄ > 🔥
baydalina00, Истинные должны быть оба иртханами, у них там должны огни слиться и еще всякое.
baydalina00, Вы, наверное, не читали поющую и танцующую- в этом мире истинные возможны только между драконами или иртханами. И то, непременным условием должен быть секс и затем засыпание в одной кровати. С человеком же истинная закреплённая пара невозможна, а Лаура точно человек. Так что любовь возможна, но не физиология истинной пары.
Щекн Итрч, эммм, не очень оригинальная версия или чтение.
Я думаю, что Торн видит это в поведении и словах Лауры. Однако, в отличие от читателей, он не в ее голове, и не может понять причину ее поведения. Торн действует как любой мужчина (драконы тоже мужчины — нельзя избежать эмоциональной модели автопоморфизма. Противное становится довольно трудным для читателей) — он молчит, чтобы не сказать что-то ненужное, и дистанцируется, чтобы дать время противнику ( в случае Лауры) успокоиться. Типичная стратегия для Ландерстерга. Торн наблюдаеть и пытается выяснить, что вызвало ее изменение после того, как Л. приняла кольцо. Я думаю, беременность — последнее, что он подозревает. 🤭
п.п. Я надеюсь, что сегодня будет продолжение, хотя продолжение обычно по вторникам, средам, четвергам и пятницам.
Sety, Соглашусь, что Торн действует как, пусть не любой, но многие мужчины, особенно те, которые привыкли распоряжаться, управлять и приказывать. Может это и обычно для них, но ни разу не говорит о том, что является оправданной нормой. Женщины бунтуют и бегут от таких с большой частотой. Хоть и далеко не всегда. Дальше все сводится к тому, насколько женщина нужна мужчине, и насколько он готов анализировать причины разрыва, а не просто продолжать яростно негодовать.
Sety, Я немного не понимаю ваше мнение по поводу «заморожения» чувств Торна.Ведь когда Лаура пыталась выяснить почему он не обращает внимание на ее чувства,он сказал:Если я начну что-то чувствовать то я сверну шею человеку,который травил тебя»(пересказывала по памяти).Он боялся как-то навредить Лауре.А по поводу поведения Лауры тут нет ничего странного.На нее покушались,отвернулся отец,любимый человек превратился в ледышку,подорвана репутация,у каждого человека поменялось бы поведение.
baydalina00, тут нечего понимать. Персонаж Торна мастерски построен. Он законченая личность, которая должна претерпеть глубокие изменения. Одновременно читатель знает о нем все и в то же время ничего не знает. 😎
Sety, В первой книге нам четко и ясно дали понять,что этот брак был выгоден отцу Лали и Торну,но не как самой ГГ.Лаура согласилась на это ради отца и к тому же он сам говорил,что эти отношения помогут получить ему должность.она должна была стать пешкой в реформе.
Ммм.Мачеха добротой и не отличалась.Так что не особенно удивлена.(( Спасибо.
Спасибо за продолжение!!Всем так нравиться давать Лауре пощечины, надоели!! Хотя от Ингрид ничего другого я и не ожидала. Ух дать бы ей сдачи….. инересно что скажет сестра, а отце? Опять даст пощечину? Так первую мы уже получили. Сейчас такие напряженные моменты, так все затягивает. Жду продолжение с большим-большим мешком нетерпения!!!
Господи, что за дура ГГ. Уже надоедает читать, про то какая она тряпка. В других историях ГГ были с характером, а в этой прости господи какая-то. Если в ближайшие страницы она не возьмёт себя в руки и не даст отпор, не буду читать об этом унылом чмо.
Алия, Лаура — просто домашняя девочка, привыкшая к комфортной жизни. Ей негде было закалять характер, она только-только учится отстаивать себя и свои интересы.Те же Танна и Леона совсем в других условиях проживали своё становление. Им рано пришлось взрослеть, особенно Леоне.
Точно , чего бить то
Задолбали уже руки распускать! Других решений проблем в этой «семье» не знают?! Приехать Лауре надо было, чтобы расставить все точки над «i» и начать жить полностью самостоятельно, не оглядываясь на семью отца. Всё, что ни делается, всё к лучшему! Держу кулачки за Лауру! Спасибо за продолжение!))
Пусть Лаура мачехе врежет в ответ, ну позязя 🙏 нельзя все время быть хорошей, особенно для тех кто этого не заслужил.
yuliya-milena, Я тоже ЗА! Пусть даст сдачи за все года и обиды!!!!
Очень переживала на выходных в ожидании продолжения. Вот кажется, что с отцом все еще хуже будет, чем с Ингрид. И, наверное, ей надо испить эту горькую чашу до дна, чтобы больше не ждать поддержки от семьи. Это будет новым стартом без сожалений. И отлично, что есть сбережения и не надо унижаться первое время, прося о материальной помощи. Очень волнительно все.
Юлия Парфенова, А мне вот почему-то кажется, хоть я и не уверена, что Ингрид с отцом ссорились из-за Лауры, поэтому та и влепила ей пощечину. А папа сейчас может и помягче себя поведет. Не уверена, но вдруг показалось…
Щекн Итрч, Хотелось бы, но отец так не терпит любое неповиновение, что ему нужно достаточно много времени, чтобы остыть и принять. Если он сейчас встанет на сторону дочери- это что-то очень неожиданное с его стороны. Увидим…
Юлия Парфенова, Мне кажется, он о чем-то стал задумываться еще после первой пощечины. Но могу и ошибаться
Щекн Итрч, Сто процентов задумался и переживал… Мне показалось, что он даже немножко лебезил перед ней. Но что стало причиной — или чувство вины, или же стеснение перед будущей леди (а Торн не просто так тогда спрашивал у Лали кто ее ударил, наверняка потом сделал внушение, чтобы и пальцем не трогали его добро) ??? Я пока не знаю, отец не очень однозначная фигура, узнаем скоро.
Щекн Итрч, Хотелось бы очень чтобы это было так…. Но не думаю, что этот сноб способен на теплые эмоции, даже ради своего ребенка