Парящая для дракона. Книга 2
Глава 3 
В комнате было невыносимо тихо — несмотря на то, что в этой резиденции никогда не было так шумно. Если честно, даже в последнюю неделю, когда подготовка к праздничной ночи шла полным ходом, даже тогда в ней не было так шумно, как сегодня. И даже в ту неделю, когда основная подготовка еще не началась, в ней не было так тихо, как сегодня в моей комнате. Или во мне.
Торн уехал на следующий же день до завтрака: он зашел попрощаться и сказать, что в силу сложившейся ситуации требуется его постоянное присутствие в Хайрмарге. Я бы сказала ему, что он попросту убегает, но если бы я что-то сказала, во мне снова проснулись бы чувства, а этого я позволить себе не могла. По крайней мере, не в ближайшее время.
Поэтому я попрощалась, пожелала ему скорейшего разрешения всех вопросов и самоустранилась из этой ситуации. Так же, как самоустранился он. Мы оба существовали в одной реальности, но по обе ее стороны. Я видела, как было объявлено об аресте Эллегрин Рэгстерн, я слышала резкие заявления ее отца и наблюдала за волной, всколыхнувшейся над миром иртханов в Ферверне.
Впрочем, волна прошла стороной, не задев меня.
В резиденции Торна меня вообще ничего не могло задеть, а учитывая, что я запретила себе думать об этом и чувствовать — тем более. Вторая волна накатила, когда родители Мистхарда попытались заявить претензии по поводу ментального допроса, которому подвергли их сына, но эту тему тоже достаточно быстро закрыли. Особенно принимая во внимание тот факт, что их сын оказался причастным к покушению, и то, что ему теперь тоже предстоял суд.
Я наблюдала за этим равнодушно и отстраненно, настолько, что временами мне самой не верилось в то, что все это происходит со мной. Меня записали в «неприкосновенные», а то, что обо мне писали в сети… ну, я предпочитала думать, что это пишут о моей однофамилице из Хайрмарга.
Моя жизнь разделилась на «до» и «после», и наверное, я никогда раньше не думала о том, что такое политика. То есть не то что не думала, я даже не представляла, и сейчас предпочла бы и дальше оставаться в блаженном неведении, но было уже поздно. Механизм уже был запущен, шестеренки крутились, и Лаура Хэдфенгер стремительно, день за днем, становилась Лаурой Ландерстерг — ларркой, спровоцировавшей бывшего однокурсника, соблазнявшей его и позволившей случиться тому, что случилось, и так далее, и тому подобное.
Торну тоже доставалось.
Впрочем, политикам всегда достается, хотя об этом я раньше тоже как-то не думала. Равно как не думала и о том, что буду делать, когда все закончится.
Но сегодня, в эти недолгие минуты тишины, когда стилисты уже ушли, а до прихода Торна еще оставалось время, эти мысли нахлынули на меня потоками пламени, грозя испепелить или превратить в ледяную скульптуру, способную рассыпаться снежной крошкой от любого неловкого прикосновения.
Я думала о том, что за все это время мы с ним говорили три раза — по видеосвязи. О том, что даже не я, а стилисты посылали ему мои фотографии с репетиции образа. О том, что все наши разговоры сводились к тому, что он сообщал те или иные новости касательно праздника. В частности, о том, что Рин и Сэфл в качестве приглашенных будут только на следующий день, но не ночью.
Сейчас я даже была этому рада.
Потому что, сжимая леденеющие руки, даже не представляла, что случится сегодня ночью.
Стук в дверь прозвучал так громко, что я вздрогнула.
— Лаура? Можно?
Голос отца доносился пока еще из-за двери, и я поднялась. Расправила юбку, струящуюся волнами снежного шелка.
— Да.
Мой голос даже не дрогнул.
С отцом мы все это время не разговаривали вообще. С того вечера, закончившегося пощечиной, до сегодняшнего дня я его не видела. Поэтому сейчас, когда он вошел, внутри меня все замерло и окончательно обратилось в лед.
— Чудесно выглядишь, дочка.
Это было так просто — зайти и сказать «чудесно выглядишь, дочка» после недель молчания. И я так же просто ответила:
— Благодарю.
Отец помялся в дверях, хотя я никогда раньше за ним такого не замечала. Юргарн Хэдфенгер всегда заходил куда бы то ни было без малейшего промедления и ложного неудобства. Сейчас же эта заминка была очевидна настолько, что я почувствовала ее физически. На уровне каких-то звериных инстинктов. Сама не знаю, откуда во мне это взялось, но такие вспышки у меня иногда случались, как будто часть пламени Торна навсегда осталась во мне.
— Готова стать Лаурой Ландерстерг?
— Лаурой Ландерстерг я сегодня не стану.
— Ты понимаешь, о чем я. — Он все-таки прошел в комнату и остановился рядом со мной. — Как ты?
Как я? Мне почему-то захотелось рассмеяться, и это меня напугало. Гораздо больше предстоящего.
— Чудесно. Разве не видишь? — Я повернулась к зеркалу.
Платье было похоже на свадебное. Бледно-голубые переливы на белом напоминали игру солнечного света на заснеженных верхушках гор. Лиф плотно облегал грудь, кружево казалось присыпавшим кожу снегом, искрящимся под лучами. Юбка обтекала бедра и уже книзу раскрывалась волнами. Дополнял все это великолепие комплект от «Адэйн Ричар», украшения подчеркивали и в то же время сглаживали эффект кольца у меня на пальце. Волосы мне уложили в элегантную прическу, единственной вольностью которой были завитки на висках.
Я выглядела безумно дорого.
Я выглядела как будущая первая ферна.
И чувствовала себя точно так же. То есть — никак.
— Ты восхитительна, — повторил свою мысль отец.
Кажется, наши темы для разговора иссякли.
— Ингрид очень хочет на тебя посмотреть.
Не сомневаюсь. Пока мы готовили платье на завтра (которое мне уже не придется надеть), Ингрид постоянно расспрашивала о том, которое было сейчас на мне. Увы, оно держалось в строгом секрете. Настолько строгом, что сложно было даже представить, какую ценность несет информация о выходе Лауры Хэдфенгер рядом с будущим мужем в праздничную ночь.
А ведь это время всегда было наполнено для меня теплом.
Выбором подарков (не заказами через сеть), а поездками в моллы, весельем, улыбками, шутками и совершенно безудержным хохотом — когда мы с Рин прикидывали, что будет, если подарить Ингрид какой-нибудь сувенир из интим-магазина.
Это все было настолько давно — сверкающая упаковка, банты, пакеты, которые водитель заказанного флайса помогает донести до багажника, а потом до лифта. Смех и игра в снежки. Отчаянно-теплые чувства с ароматом шантвейна и хвои, головокружительная скорость центрального катка и предпраздничная суета. Улыбка Дара и первый тост за год, в котором будет много всего чудесного.
— Даргел с Мелори уже здесь?
— Да, — отец кивнул. — Через пятнадцать-двадцать минут откроют телепорт для первых гостей и журналистов.
Значит, скоро за мной придет Торн. Где-то час у нас будет на то, чтобы всех встретить. А потом…
Я снова сжала холодные пальцы.
— Если не возражаешь, я бы хотела остаться одна.
Отец собирался было возразить, но потом кивнул:
— Да. Да, пожалуй, ты права. Лучше поговорим потом.
Он вышел, и стоило двери за ним закрыться, я оперлась руками о столик.
Пятнадцать минут до выхода.
— Лаура.
Торн шагнул в комнату, и я обернулась — пожалуй, чересчур резко. Замерла, глядя на него.
И точно так же напротив меня замер он.
Сейчас он скажет, что я чудесно выгляжу, подумалось мне.
Но он просто стоял и смотрел. Смотрел так, что чуть не посыпались все ледяные стены, которыми я окружала себя — старательно, все это время. Те самые, благодаря которым я не лежала, подтянув колени к груди, и не думала о том, как я буду без него.
Сейчас я об этом подумала.
На мгновение.
На то самое мгновение, что растянулось на время его взгляда, глубокого и настолько знакомого, что мне стало нечем дышать.
Длилось, к счастью, это недолго: взгляд снова стал взглядом Торнгера Ландерстерга, Верховного дракона Ферверна, и меня отпустило. Во всех смыслах.
Стены больше не дрожали, я тоже больше не дрожала. Даже руки были не такие ледяные, когда я вложила пальцы в его ладонь.
— Ты готова, Лаура? — Это было единственное, что он спросил.
«К чему?» — захотелось уточнить мне.
Вместо этого я ответила:
— Готова.
И мы вместе вышли в коридор.
Резиденцию было просто не узнать. Залитые светом коридоры, мергхандары — как на параде. Сейчас она больше напоминала дворец Эргерхардской династии, сменившей в свое время династию Флангеррманских. В те времена наши края назывались Северные земли, и в отличие от материка, на котором располагались Рагран, Лархарра, Фиян и другие, впоследствии объединившие несколько более мелких государств в содружества и союзы, мы всегда были едины. Даже Аронгара в свое время была разделена — Огненные земли, Ильерра и другие суверенные государств. Север же всегда оставался сплоченным под единоличной властью сильнейшей семьи иртханов, управляющей наместниками с очень развитым пламенем. Возможно, именно потому, что иначе в наших краях было просто не выжить.
Миновав коридоры и парадно-праздничные посты, мы с Торном встречали гостей. Я бы никогда не подумала, что смогу улыбаться, зная о том, что хочу сделать. Но я стояла и улыбалась, приветствуя иртханов и иртханесс — здесь были и правящие изо всех городов, и людей, которым предстояло занять места рядом с ними, разумеется, тоже с семьями. Эта помолвка была настолько политической, насколько это вообще возможно.
Все улыбались, веоланское лилось рекой. На меня смотрели со всех сторон, и вскоре я вообще перестала на это реагировать. Я едва ли помнила имена всех тех, кого мне представили, и с кем я здоровалась. Калейдоскоп лиц собирался разными узорами в разных частях празднично украшенного зала, живая музыка — фортепиано и виолончель — вплеталась в многоголосье.
— У меня для тебя сюрприз, — произнес Торн, когда последние из прибывших гостей отошли.
Рядом с нами тут же возник официант с подносом, а меня затошнило.
Натурально так затошнило. Кажется, я переоценила степень своей непробиваемости.
— Сюрприз? — переспросила, чтобы отвлечься от собственных мыслей.
— Да. Уверен, тебе понравится.
Я в этом так уверена не была, но поскольку попытка заговорить закончилась для меня очередным приступом тошноты, решила, что молчать будет лучше. Когда Торн взял с подноса два искрящихся пузырьками бокала с веоланским, свой я приняла автоматически. Мне казалось, что я подавлюсь первым же глотком, поэтому вино я едва пригубила, а если быть точной, просто поднесла бокал к губам и сделала вид, что пью.
Этот зал был не просто большим, он был огромным, но мне казалось, что с каждой минутой эти стены давят на меня все сильнее. Несмотря на то, что россыпи искр от украшений и запах хвои всегда ассоциировались у меня с праздником, сейчас голова кружилась все сильнее. До тех пор, пока на импровизированную сцену (где расположились музыканты), не вышел конферансье.
— Добрый вечер! — Его приветствие влилось в постепенно затихшую музыку, справа и слева сверкнуло несколько вспышек. Приглашенные журналисты наконец-то переключили свое внимание с нас на сцену. — Совсем скоро мы перейдем в следующий год, но до этого нам с вами предстоит еще два, несомненно, очень важных события! Первое — и основное…
Он хитро прищурился и замолчал, но все посмотрели на нас.
Снова.
Отец с Ингрид стояли в двух шагах, я встретила его улыбку и отвела взгляд.
— И второе. Небольшой сюрприз, которым мы откроем праздничную ночь. Сегодня среди приглашенных женщина, чье имя знает любой фервернец. Так уж получилось, что нам удалось уговорить ее исполнить для нас свою новую песню в качестве праздничного подарка. Встречайте — Сибрилла Ритхарсон!
Зал взорвался аплодисментами раньше, чем Сибрилла поднялась на сцену. Хлопали все, я видела, как у Сильви от восторга горят глаза. Даже Ингрид вытянулась в струну, потому что они стояли чуть наискосок от сцены, и если перед нами все расступились, то им уже не так повезло.
— Всем добрый вечер! — Голос у нее был не просто сильный, когда он прозвучал, затихло все, что звучало. Даже последний всплеск оваций растаял, растворился в коротких мгновениях тишины, пока Сибрилла обводила взглядом собравшихся. — Я очень рада видеть всех вас и для меня большая честь закрыть для вас этот год и открыть новый.
Наверное, у певицы ее уровня по-другому и быть не может, но ее голос даже сейчас, вне песни, пробирал до мурашек. Низкий, чувственный, глубокий — звучащий так, как будто тишина уже сама по себе музыка.
— Эту песню вы услышите первыми. Мне показалось, очень символично исполнить ее именно сегодня, в Праздничную ночь. В ночь перехода из прошлого в будущее. В те мгновения, когда время между ними замирает. Итак…
Вслед за воцарившейся тишиной приглушили свет. Полумрак в зале наполнился ожиданием, когда, казалось, просто отовсюду хлынула музыка. А следом за ней — голос Сибриллы Ритхарсон.
— Закончится прошлое…
Прямо сейчас.
Дорогами разными
Пойдет каждый из нас.
Новые встречи…
И новая жизнь
Тебя попрошу лишь:
Ты только держись!
Память со временем
Покроется льдом,
Новые чувства
Вспыхнут огнем.
Огонь действительно вспыхнул. Полыхнул на мгновение, и этот дикий звериный отклик — отклик каждого из присутствующих иртханов на ее звучание, отозвался внутри меня с неистовой яростной силой.
— Не будет сомнений
Не будет обид,
Новое время
Нас освободит!
Ведь мир многогранен
И в нем на пути
Так просто, открывшись
Счастье найти.
То счастье, что рядом
С тобой для меня
Казалось сильнее
Любого огня.
Казалось, но прошлое
Здесь и сейчас
Закончится и для тебя,
И для нас.
И мы, распахнув
Крылья сердца в груди
Уверены будем,
Что все впереди.
Пусть новый день
За собою зовет
Шагай же в него…
Как впервые в полет!
Я не сразу поняла, почему так тихо: сначала глухо ударилось внутри сердце. Потом в эту тишину ворвалась другая, напряженная, покалывающая кожу иголочками пламени — едва уловимо. А потом зал снова взорвался аплодисментами: грохотом, который возносился под высокие потолки, отражался от панорамных окон, звучал и вибрировал в каждой клеточке тела, но все равно не мог перекрыть сильное, пламенное звучание голоса Сибриллы Ритхарсон.
От него до сих пор по коже шел мороз. Или жар.
Или и первое и второе вместе.
— Благодарю! — Сибрилла рассмеялась. — Благодарю! Благодарю!
Она была на сцене до тех пор, пока не затихли аплодисменты. А после спустилась и направилась к нам.
— Ферн Ландерстерг.
Остановившись рядом с нами, она взглянула сначала на Торна. Затем на меня:
— Ферна Хэдфенгер.
— Рад личному знакомству, ферна Ритхарсон.
— Взаимно.
— Очень красивая песня, — я сказала это совершенно искренне.
Сибрилла снова взглянула на меня.
— Благодарю.
— Отдыхайте и наслаждайтесь вечером.. — Торн улыбнулся. — Сегодня вы наша гостья.
Знакомство было коротким, но, когда Сибрилла отошла, я невольно посмотрела ей вслед. Сколько же лет этой женщине? Выглядит она роскошно. Иссиня-черное платье облегало ее фигуру, подчеркивая каждый изгиб. Светлые волосы подняты наверх и каскадом стекают в головокружительный вырез на спине, достаточно провокационный для такого мероприятия. Заканчивался он на талии, подчеркивая красивые бедра так же, как браслет подчеркивал изящное запястье, ткань платья дорого переливалась при каждом шаге.
— Тебе понравился сюрприз? — голос Торна выдернул меня в реальность.
Надо же, благодаря этой встрече я почти забыла обо всем.
— Да. Песня красивая, хотя и неоднозначная.
— Я не знал, что она будет петь. В какой-то мере это был сюрприз и для меня.
— Даже так? — Я приподняла брови.
— Ты научила меня любить сюрпризы.
Жаль, что я не научила тебя любить.
— Хорошо. — Я перевела взгляд на сцену, где сейчас снова играли музыканты.
Свет горел, очарование, волшебство и какая-то проникновенная пронзительность, напитанная огнем, развеялась. Теперь это снова был всего лишь политический вечер.
— Хорошо?
Я пожала плечами.
— Я тебя не узнаю, Лаура.
— Я сама себя не узнаю. Извини. У меня есть время пообщаться с братом?
— По крайней мере, минут пять у тебя точно есть.
— Хорошо.
Вот теперь я сбежала. Под аккомпанемент фортепиано и виолончели, вливающихся в зал пока еще мягкими волнами. Впрочем, после выступления Сибриллы на музыкантов даже не смотрели, отголоски ее пения до сих пор отзывались искрами воспоминаний.
— Даргел. Мелори. — Я подошла к брату и его девушке.
— Лаура!
Мелори невысокого роста — совсем как Сибрилла, но в отличие от нее — жгучая брюнетка. К тому же, коротко стриженая.
— Лал. Как настроение? — Даргел сжал мою ладонь в своей. — Ты выглядишь…
— Чудесно?
— Необычно, — фыркнула Мелори.
— Да, это именно то, что я хотел сказать.
— Надеюсь, необычно — это хорошо? — Я улыбнулась. — Мел, я украду твоего парня ненадолго.
— Вернуть не забудь, он мне еще пригодится.
— Спасибо, что отвели мне роль робота-уборщика, — шутливо отозвался Даргел, но тут же взял меня под руку и увел в сторону. Ближе к фуршетному столу, рядом с которым пока почти никого не было. — Лал? Все в порядке?
Я хотела ему солгать. Точно так же, как солгала отцу — это было даже не сложно, точно так же, как улыбалась Торну. Вместо этого покачала головой.
— Вы снова поссорились? — Брат нахмурился.
— Нет.
— Тогда что?
— Мы так и не помирились. Точнее, мы даже не ссорились, я просто не представляю, как это назвать. Когда Торн со мной, мы общаемся, но он по-прежнему держит дистанцию. То есть… я вроде как есть, а вроде как…
Я покачала головой.
— Забудь.
— Забыть? — Даргел вгляделся в мое лицо. — Я не хочу ничего забывать. Что происходит, Лал? Чем я могу тебе помочь?
Помочь себе могу только я сама.
— Просто постарайся меня не слишком сильно ненавидеть, ладно?
— Что?
Вместо ответа я порывисто его обняла, а потом отступила в сторону. Даргел попытался меня задержать, но я отняла руку, к нам приблизился кто-то из гостей и обратился к нему. Я же быстро влилась в толпу, улыбаясь так же, как улыбалась гостям при встрече. Торн беседовал с отцом, и, когда я приблизилась, они оба одновременно повернулись ко мне.
Как раз в тот момент, когда музыка стихла, и на сцену снова вышел конферансье.
— Совсем скоро мы будем поздравлять друг друга с новым началом, но прежде чем это случится, мы бы хотели сделать одно объявление. Которое, несомненно, тоже станет новым началом. — Конферансье выдержал паузу и произнес: — Приглашаем! Ферн Ландерстерг, ферна Хэдфенгер!
Нас тоже встречали аплодисментами, под которые сердце подскочило к горлу, и, по ощущениям, там и осталось. Я шла к сцене, испытывая желание развернуться и бежать как можно дальше, но это желание не видел никто. Для всех я просто улыбалась, и все улыбались, единственное встревоженное лицо — почему-то у самой сцены я выцепила его, Даргел смотрел на меня в упор — принадлежало моему брату. Но так и должно было быть, он знал чуть больше, чем все остальные.
По лестнице я поднималась, считая ступеньки. Их было четыре, и каждый шаг повторял удар моего сердца.
Странное дело, еще совсем недавно зал расплывался у меня перед глазами, а сейчас, кажется, я могла разглядеть каждую черточку каждого лица, развернутого к нам. Конферансье протянул микрофон Торну, но я перехватила его в считаные секунды.
Перехватила и поднесла к губам.
— Как уже было объявлено, — произнесла, глядя в зал, — у нас есть очень важная новость. Возможно, это не совсем то, что вы хотели услышать, но…
Я поняла, что если не скажу этого сейчас, не скажу никогда.
— В свете сложившихся обстоятельств мы решили, что слишком поторопились. Помолвка отменяется. Мы расстаемся.
Это было как шагнуть в пропасть, а дальше все стало неважным.
И взорвавшийся множеством голосов зал, и растерянность на лицах, понемногу сменяющаяся осознанием. И вспышки, и суета видеоператоров. И даже кольцо, которое я все-таки стянула и вложила в ладонь Торна.
От которой мгновенно повеяло жутким холодом. Я увидела только искрящийся иней, впитывающийся в его кожу, когда услышала глухой хлопок. Наверное, только я его и услышала, потому что из-за шума в зале расслышать что-то было достаточно сложно. Этот хлопок, источник которого я поняла не сразу, раздался совсем рядом. Я снова перевела взгляд на его ладонь и увидела, что от драгоценного камня, который не способен разрушить даже лазер, осталась густая, похожая на ледяные осколки крошка.
— Одна из причин нашего расставания — отъезд семьи Хэдфенгер из Ферверна. Юргарн Хэдфенгер не сможет приступить к исполнению своих обязанностей, нам предстоят новые выборы. С формальностями на сегодня покончено, предлагаю всем наслаждаться праздником.
Торн говорил без микрофона, это я осознала, когда поняла, что все еще сжимаю его в руке. Так же, как он сжимал в руке превратившееся в крошку кольцо. Но если после моего заявления в зале стало шумно, то после его воцарилась абсолютная, безоговорочная тишина. Словно его голос просто выключил остальные даже без усиления. Усиливать, по сути, не было необходимости: даже вспышки прекратились, время будто замерло.
За эти мгновения я успела осознать, что он сказал. Как раз вовремя, потому что побелевший до состояния только что выпавшего снега конферансье взял у меня микрофон и профессионально-бодрым голосом произнес:
— До нового года осталось пятнадцать минут! Мы…
Он что-то там еще говорил, совершенно точно не в соответствии со сценарием, но вряд ли его кто-то слушал. Торн взял меня под руку — в точности с тем же выражением лица, с которым мы поднялись на эту сцену, по лестнице мы спустились вместе.
— Чудесного вечера, Лаура, — произнес он, глядя мне в глаза.
А после развернулся и направился к дверям. Холод, обрушившийся на меня, едва ли был слабее смысла сказанных им слов: и сейчас, и на сцене.
— Врача! — крикнул кто-то. — Ферне Хэдфенгер плохо!
Я обернулась — лишь на миг — чтобы увидеть, как отец держит на руках потерявшую сознание Ингрид. Его лицо — белое, как у конферансье, искаженное, широко распахнутые глаза Сильви. Странно, но Даргела я не заметила. Это я осознала уже в тот момент, когда бежала, а если быть точной — шла к дверям, настолько быстро, чтобы не сорваться на бег, и настолько медленно, чтобы это не было заметно.
Сомневаюсь, что это не было заметно.
Вспышки возобновились, шум в зале нарастал, но я отрезала себя от него дверями, вылетев за них и с трудом пытаясь втянуть ставший неожиданно холодным и липким воздух. Шаги дракона я слышала отчетливо, и вот теперь, уже совершенно не стесняясь вытянувшихся вдоль коридора мергхандаров, бросилась за ним.
— Торн!
Разумеется, он не остановился. Дверь его кабинета защелкнулась, когда я вылетела из-за поворота. Подлетев к ней, распахнула, врываясь внутрь.
— Ты не можешь с ними так поступить!
Он обернулся. Пламя, сделавшее его глаза похожим на две светящиеся льдины, хлестнуло наотмашь, заставляя отпрянуть на уровне инстинктов. Я с силой вдавила ногти в ладони и шагнула вперед.
— Ты будешь говорить мне о том, что я могу и что не могу, Лаура? — тихо произнес он.
— Они здесь ни при чем!
— Неужели? Твой отец тебя воспитал.
Я задохнулась. От той ледяной жесткости, с которой были сказаны эти слова.
— Знаешь, о чем ты всегда забывала, Лаура? О том, что я могу. Я могу сделать с тобой и с твоей семьей все, что пожелаю. — Он говорил тихо, но в кабинете стремительно холодало. — С теми, кто посчитал возможным играть со мной в игры.
— Нет. — Изо рта вырвалось облачко пара, я растерянно смотрела, как мое дыхание тает в разделяющем нас полумраке. — Никто с тобой не играл, Торн. Я пыталась до тебя достучаться. Когда мне стало понятно, что я не могу, я просила тебя меня отпустить. Ты сказал, что ты меня не отпустишь. Что мне еще оставалось делать?!
Кажется, только сейчас я поняла, что он сказал. Точнее, что он сказал еще.
— Моя семья ничего не знала!
— Об этом «ничего» ты шепталась со своим братом перед тем, как подняться на сцену?
Я шагнула к нему:
— Никто ничего не знал! Я никому не говорила! Я жила с этим все это время, пока ты снисходил до меня исключительно для рекомендаций по поводу праздника.
— Превосходно, Лаура. Теперь ты будешь жить с этим всю жизнь.
Он отвернулся и шагнул к столу. Не вполне отдавая себе отчет, что делаю, я бросилась за ним. За секунду до того, как мои пальцы коснулись бы его руки, Торн обернулся. Бросок был молниеносный, только что я видела его спину, а сейчас вижу его лицо. Ледяные пальцы сжимаются на моей шее, снежные искры иглами впиваются в кожу. Это длилось едва уловимое мгновение, а после пальцы разжались, и он отступил.
— Пошла вон. — Дракон указал мне на дверь. — Убирайся. Пока я тебя отпускаю. Сейчас.
Меня трясло от пламени, которое понемногу гасло в его глазах. Зрачки из звериных снова стали человеческими, но ничего человеческого в этом лице не было. На меня по-прежнему смотрел зверь, и я отступила. Развернулась, вышла за дверь, почти бегом бросилась в сторону зала. За несколько метров до него развернулась снова, метнулась обратно, но уже к лестнице. Я понимала, что если сейчас войду в этот зал, просто рухну на глазах у всех, присоединюсь к Ингрид.
Под бешеный стук сердца влетела к себе — или уже не к себе.
«Убирайся. Пока я тебя отпускаю. Сейчас».
Я зажала руками рот, но тщетно. Тошнота снова подкатила к горлу, я едва успела добежать до туалета, и меня вывернуло наизнанку. Меня выворачивало долго, до глухих хлопков, раздавшихся снаружи.
Фейерверк.
Новый год начался.
На этой мысли меня вывернуло еще раз, казалось, ледяным пламенем, засевшим в самой глубине моего существа. На этой мысли я поднялась и направилась к раковине. Умывшись, обхватила себя руками, пытаясь унять охватившую все тело дрожь. Я даже не сразу поняла, откуда доносится знакомая музыка, а когда поняла…
Подскочила, метнулась в комнату.
— Лаура! Что у вас там вообще происходит?! — взволнованное лицо Рин.
У них там тоже фейерверк, судя по всему.
— Что?
— Ты что, отказалась за него выходить?!
Я сжала зубы.
— Лаура, дракона твоего за ногу, не молчи! Вы порвали все каналы, сейчас не празднуют, а строят теории, что за чешуйня вообще творится.
Я посмотрела на нее, понимая, как отчаянно мне хочется сейчас оказаться там. Там, с Ринни и Сэфлом, и просто ее обнять, просто заснуть, чтобы закрыть этот день, эту ночь, а завтра… Меня разрывало от желания набрать Тиуса, сообщить об открытии телепорта, и уйти, как мне было сказано. Но там, внизу, еще оставалась моя семья, и помимо этого, оставалось еще осознание: если сбегу сейчас, на людях я уже никогда больше не появляюсь.
Всю жизнь буду прятаться, стану тенью, которой уже ничего не светит.
Не говоря уже о каких-то кастингах или о чем-то большем.
Мне было странно осознавать, что в такие минуты я еще думаю о кастингах, но, наверное, мы с Торном похожи куда больше, чем мне казалось. Странно, что поняла я это только сейчас.
— Лаура!
— Рин, давай не будем говорить об этом сейчас.
— А когда?! Лаура!
— Передавай мои поздравления Сэфлу. Потом поговорим.
Я нажала отбой раньше, чем подруга успела ответить. Выключила телефон, швырнула его на кровать.
В ванной снова ополоснула лицо, поправила макияж. Хорошо, что макияж мне сделали «на века».
Дорога до зала, куда мы не так давно вошли вместе с Торном, не заняла много времени. Я остановилась только на миг, чтобы расправить плечи и улыбнуться.
После чего шагнула в распахнувшиеся передо мной двери.
Парящая для дракона. Книга 2
Купить
Торн угрожал Лауре что,что отец не получит должность. Исходя из этого, думал что Лаура не сможет не чего сделать ради папы, но девочка умничка не захотела жить в ледяной безэмоциональной тюрьме. И выбрала свободу.
Торн, закомплексованный, высокомерный придурок!!! Он вообще умеет общаться с людьми? Или только приказы раздавать? Использовать свою власть, чтобы разрушить жизнь другим, только потому что ему отказали это подло. Я думала что он выше этого. Хотя… папаша получил по заслугам…. эгоист, готов дочь продать за карьеру. Лаура всё сделала правильно. Пока Торн не научится считаться с её мнением и хотя бы по человечески общаться, ему лучше держаться от неё подальше.
Рагран не если я не ошибаюсь был родиной мамы Лауры.. или ошибаюсь?
Да Торн получил чего добивался, но не ожидал, слишком самоуверенный. Хотя его самоуверенность не понятна, ведь изначально Лаура пыталась избежать помолвки. Наверное добившись ее Да, он решил что она уже никуда не денется. А зря. Молодец Лаура. Авторам спасибо большое спасибо.!!!
Почему Лауру все так опекают? Вроде, она не глупая, модет сама решения принимать…
Ирина, А кто её опекает? Отец выгодно продал, жених требует неукоснительного подчинения, мачеха недолюбливает, сестра с ней параллельно. Сочувствуют и любят только брат и подруга. Где опекуны? Телохранители? Так это их работа. Однокурсники не близкие люди. Бывшему ничего не должна.Кто её опекает?
Марина Ткачёва, Хоть кто-то реально оценил ее ситуацию. Нет там никакой опеки. Одни кукловоды. А Торн просто показал свое нутро без прикрас, отыгравшись на ее семье.
Как горячо! Что ж, Лаура сделала свой выбор. Может хоть это заставит ледяную глыбу, в которую прячет свои чувства Ландестерг растаять. Мне кажется он просто боится отдаться любви целиком, слишком сильно привязаться к Лауре, из-за страха потерять, как когда-то потерял свою семью. Но именно своим поведением он ее и отталкивает от себя и если будет продолжать в том же духе, то точно потеряет. А, судя по его поступкам (по ревности, прорвавшейся страсти, стремлении защитить, уберечь и.т.д) Торн по-настоящему любит свою Парящую…. Что же будет? Думаю, авторы нас снова удивят!
rozhova.svetlana.2015, Да ничего он не боится, политик до костей. Он живёт умом и в его мире нет места чувствам и делам сердечным. Такие личности самодостаточны и не склонны к изменениям своего внутреннего мира. Будет выглядеть неестественно,если он растает и превратится в романтического юношу. Косяк в том,что Лаура не настаивала на своём изначально, что не выйдет замуж, не слишком она отбивалась, можно было ещё сначала пресечь этот фарс. И все было бы ок , и овцы целы(карьера отца) и волки сыты(Торн по итогу выбрал кого-то другого в пару)
Елена Светлая, Даже закоренелые политики могут любить. Как умеют. Я не сомневаюсь в любви Торна к Лауре. Просто они слишком разные. Лед и пламень. И меньше всего я ожидаю, что Ландестерг вдруг превратиться в «романтического юношу» и растает, нет он останется таким же властным и немного жестким. Просто надеюсь, что он, чтобы не потерять окончательно свою женщину перестанет держать чувства в ледяной броне и покажет их героине еще не раз. Ведь уже были моменты когда они у него прорывались… И наверное, Торн бы выбрал, «понимающую правила игры» Эллегрин, если бы рассуждал только в соответствии с холодным расчетом , а не пытался удержать именно порывистую, строптивую Лауру в своих невестах. Лаура, как раз очень даже отбивалась, она сразу начала бунтовать и заявлять, что не выйдет замуж за Торна, но тогда он все делал, для того, чтобы ее покорить самыми разными способами, так что она его полюбила и ей мало быть просто женой для галочки. Она хочет быть любимой, нужной всегда, достойной уважения. Посмотрим. Вот мы спорим, а авторы в очередной раз сделают неожиданный пируэт….
rozhova.svetlana.2015, Я бы сказала, он не привязался, а не хочет привязаться, чтобы у него не было слабых мест. Ведь он политик, а в политике бьют не по самому человеку, а по слабым местам человека — семья и близкие (что собственно Торн, сам же и сделал, подтверждая, что он сам ещё тот политик до мозга костей).
Сегодня будет прода?
Нина, сегодня и завтра перерыв)
Марина Эльденберт, Спасибо
Спасибо огромное, Марина и Ксения! Эмоции зашкаливают! От переживаний рвётся сердце. Мне очень жаль Лауру. Она — живая, искренняя, открытая, оказалась в ловушке. Хочется рвать и метать от такой несправедливости. Конечно, она и не подозревает о том насколько сложно управлять страной, чего это стоит Торну. Но то, как поступает он — это бесчеловечно, тем более что чувства к Лауре есть.
irindizbrin, Торн не человек. Вы не можете ожидать, что он будет действовать по человечески. Они оба в ловушке, и они оба делают ошибки. Торн, как известно, признает свои ошибки и исправляет свое поведение, но Лоура — нет.
Sety, А я не вижу у него попыток исправить ошибки, или хотя бы признать их((. Сначала откровенно влюблял в себя девушку (без акцента были ли какие-то чувства с его стороны или нет), а потом «сама все придумала», » мне не нужны твои чувства», «делаешь, как тебе скажут» и новый виток «ах так, на тебе — изгнание». Или исправление поведения это игнорируя невесту 2 недели пригласить на мероприятие известную певицу?
Sety, я очень хочу увидеть и воспринять поведение Торна вашими глазами. Вы так его всегда защищаете, что в нем точно должно быть много хорошего! Но у меня пока складывается увы впечатление умного хладнокровного манипулятора, который при этом ещё и жёсткий диктатор((
Алина, Торн действовал согласно своим инстинктам и воспитанию. Лора проявила к нему интерес (чулки, поцелуй) и он продолжил ухаживание. Кстати, Сэфл сделал то же самое с Рини, а Бен попробовал. Я не понимаю, что в этом страшного или принудительного. Каждый раз, когда он не сталкивался с взаимностью от Лауры, он исправлял свое поведение. И, кстати, он должен руководить и управлять страной. Торн не может быть постоянно в ее распоряжении, чтобы позаботиться о ее эмоциях и *****
п.п. Вы не можете видеть Торна моими глазами, потому что Вы смотрите (читаете) глазами и разумом Лауры. Торн — загадка. Каждая монета имеет две стороны (на самом деле 3, но мы не будем вдаваться в подробности ;)). Спросите себя — почему нет головы POV Торн? Если он действительно такой, каким его видит Лаура, то авторам нечего скрывать. Но если это не так …
Sety, Я тоже могу видеть героя отстранённо и хорошо понимаю его чувства и полный эмоциональный контроль. НО! От него не требовалось пускать перед девушкой розовые сопли (он на это не способен) и пушить павлиний хвост. Девушка ( практически невеств) хотела лишь толику внимания — смс в пару строк, взгляда безо льда, ва-три ободряющих слова. Что уж такого невыполнимого она хотела?
Ирина Орлова,
Ирина Орлова, знаете, мне интересна ваша интерпретация этих моментов. https://i.imgur.com/FEmg7fz.jpg Знаем, что тогда думала и чувствовала Лаура. Но что вы увидите, если проигнорируете ее мнение? «2020-05-23T00:03:14+03:00 » > 23 мая 2020/copy
Sety, Да, на первый взгляд Торн открывается перед Лаурой с другой стороны. Такой одинокий, ранимый, «оцифрованный» своей должностью. А тут «маленькие безумства». Взгляд почти человечески тёплый. А до этого харгалахт как ошейник на комнатной собачке, чтобы все видели и прониклись: собственность дракона. Рина же понимала, как унизили подругу, это задело Бена; причём Торн не сказал, что это практически клеймо на ней видят все драконы. Так как Лаура пришла в бешенство от такого открытия и потребовала снятия клейма, Торну пришлось сменить тактику, чтобы удержать при себе девушку. Политик до мозга костей, Торн в своем арсенале имеет множество способов добиться желаемого. А играть на чувствительности и сентиментальности молодой девушки — тут и вовсе больших
Ирина Орлова, а эсли не играл?
Sety, Я в продолжении комментария (весь в одном поле не поместился) написала, что реальных чувств и мыслей Торна мы пока не знаем. Дальнейшее повествование покажет, играл Торн или нет. Мне его тоже искренне жаль. Ноша его нелегка. Нвдеялся, что хоть с женитьбой все уже решилось… А теперь все по новой. Но это его: «Пошла вон!». Через такое явное пренебрежение я бы (ни разу за 40 лет семейной жизни не руганая, не битая, слова ненормативной лексики от мужа не слышавшая) не смогла бы переступить. Но если Лаура ещё и беременна — вообще Торну минус. Она девушка неопытная, могла упустить этот момент в отношениях. Он должен был озаботиться контрацепцией, если только ребенок не часть его плана.
Ирина Орлова, эта фраза не то, что вы думаете. Торну трудно контролировать пламя, когда Лора касается его. В последний раз они занимались сексом за столом, а затем Торн извинился. Не то, чтобы Лаура понимала, за что именно извинялись. И без харргахалта и учитывая, что ему только что удалось растопить камень на обручальном кольце (а камень считается почти неразрушимым) … последствия для Лауры были бы очень серьезными, если не смертельными. До некоторой степени Торн вспомнил, что он должен был защищать ее, хотя … давайте просто скажем, что не было времени для вежливых объяснений.
Sety, Что не помешало в заботе ухватить ее за горло… Буду думать, что Вы правы. Большая политика, большая власть — большие проблемы для близких политиков (если они нормальны).
Ирина Орлова, а как ее остановить, чтобы его не трогала? Добрыми словами? Торн едва мог говорить. Лаура только что предала и унизила его перед всеми. Если с ним все было хорошо, Ландерстерг бы остался с гостями, а не бежал от всех в своем кабинете. Это не защита дракона, это анализ. Думаю, что прочитаю еще раз, что я по-матерински для него. 🥂
Ирина Орлова, не требуется. Для достижения своих целей любые средства хороши. Вот только куда его чувствительность и чуткость делись сразу после подаренного кольца на горнолыжном курорте? Мавр сделал своё дело, при всех обозначил и пометил. Надеялся, что благовоспитанная девушка теперь-то уж точно никуда не денется.Но это я предположила, не зная действительных мыслей и чувств дракона. Пока виден голый расчёт и практически виртуозное пикаперство.
Ирина Орлова, ***Для достижения своих целей любые средства хороши…….Пока виден голый расчёт и практически виртуозное пикаперство.***
— и все же Торн забыл / проигнорировал самое важное правило в политике, согласно которому ни один договор / ни одна сделка не является надежной, пока она не будет подписана и ратифицирована?
Sety, Не совсем поняла насчет подписания договора. Но то, что условия сделки/договора должны тщательно/углублённо обеими сторонами оговариваться — этот момент в отношениях с девушкой дракон упустил (если я уловила правильно Ваш посыл).
Ирина Орлова, нет, как политик Торн знает, что только после свадьбы, а не помолвки, он может позволить себе все. До тех пор он должен поддерживать порядочность и баловать девушку. Это произошло бы, если бы брак был чисто политическим, и после свадьбы Лора должна была стать куклой. Но это было не его поведение, не так ли?
Ирина Орлова, знаете, мне интересна ваша интерпретация этих моментов.
https://i.imgur.com/FEmg7fz.jpg
Знаем, что тогда думала и чувствовала Лаура. Но что вы увидите, если проигнорируете ее мнение?
Sety, Напомните, где это Торн признавал свои ошибки? Когда под давлением Лауры снял с неё харгалахт? И какие такие ошибки не признала Лаура? Почему у Вас всегда виновата девушка? Вы сами ранее указывали, что она по роду своих интересов далека от политики, не стремилась за политика замуж. А всё остальное — правила поведения первой ферны, стремления и цели Торна и пр. — приобретается со временем при условии нормального общения с супругом. При постановке вопроса: «Рот закрой. Я так решил и баста» — ничего в развитии девушки не сдвинется.
Ирина Орлова, нет, конечно, Лаура не виновата ни в чем. Лалли просто не знает, чего она хочет. Как нормально общаться с человеком, который постоянно меняет свое мнение — никак.
Sety, Мне нравится, что Вы горой за Торна, а то заклевали бедного дракона 🙂 Но в действительности Лаура своего мнения не меняла. Да, сначала не хотела замуж, но влюбилась и примирилась с неизбежностью. И даже, вспомните, всегда переживала при ссорах («не представляю теперь себя без этого мужчины» — так примерно выражались ее чувства и мысли).
Ирина Орлова, Ну, Торн пытался вести себя с ней романтично. И, кстати, преуспел в этом. Но, очевидно. понял, что чувства начали ему мешать, сложно все оценивать и принимать решения с холодной головой, как прежде. Поэтому, добившись от Лауры благосклонности и согласия, решил в их отношениях вертать все в зад и остыть. Ему так привычнее и проще. Тем более, посчитал, что дело сделано, теперь у Лауры назад дороги нет. Вот она ему и устроила эмоциональный «праздник».
Ирина Орлова, Согласна. Лаура практически всегда первой шла на встречу после каждого конфликта. Она вообще для своего возраста кажется на удивление выдержанной девушкой. И, если перечитать первую книгу, то вспоминается, что сразу всем заявляла о своих неизменных интересах. И соглашение с Торном и с отцом ни разу не нарушила, всегда говорила правду и ни разу не играла, не притворялась…
Sety, Да, Торн, конечно пытается исправлять ошибки, но так косячит заново, что оторопь берет. А когда тебя бросает из крайности в крайность, то это мало кому под силу выдержать из рядом находящихся. Сегодня тебя за ушком почесали, а завтра на цепь и в конуру. Так психика и ломается под хозяина.
Щекн Итрч, согласна. Лаура делает все возможное, чтобы организовать для него всевозможные «сюрпризы». Если до сих пор мы считали Торна сдержанным и ледяным, то теперь он будет тайфун с температурой -273 ° С.
Sety, Ему полезно 🙂 Хочет в жены человеческую женщину, пусть привыкает к чувствам и эмоциям.
Щекн Итрч, 🥂 на это определенно будет интересно посмотреть.
Sety, Именно. Предвкушаю 🙂
Иногда между строк мне очень хочется, чтобы в одной из драконьих книг ХЭ случился не между двумя изначальными героями, а между отвергнутым (отвергнутой) И нововведениям героем, который дал бы выстраданное и заслуженное счастье сразу, без окольных путей, бесконечных лабиринтов и разбитых надежд.Не думаю, что поведение Торга обусловлено исключительно желанием приручить и прогнать. Есть что-то еще. Но выбор путей заставляет выбирать других людей.
Обалдеть можно, надеюсь она не беременна и это все просто нервы!!! А Торн, я разочарована в нем, он что просто марионетку хотел??? Ну да, она отказалась от его метки, но это ещё не повод быть таким отмороженным!!! Его же что-то в ней привлекло, её непосредственность, прямота, желание жить, почему же он так хотел её переделать??? Почему оскорбил???, сначала сумасшедший секс, страсть, а потом сухое это больше не повторится без метки!!!, очешуительно просто, а внимательно присмотреться и почувствовать её!!!! Именно тогда она почувствовала себя использованной и грязной, и ненужной, и нет никакой любви- она сама себе все придумала и как итог закрылась от него!!! Вот только не думала же она что это будет касаться только их двоих, а зря!! Мое сердце плакало вместе с Лаурой и билось об стену отчужденности и понимало, что это начало конца!!! И приняла решение о разрыве!!! Вот только зачем бежать за ним, он от своего не отступит и ничего не поймет, может со временем!!! А она в Рагран собралась, к кому, не к Бену же???? Спасибо ( переживаю сильно и болею за них с Торном, хочется ХЭ)