Парящая для дракона. Книга 2
Глава 3 
В комнате было невыносимо тихо — несмотря на то, что в этой резиденции никогда не было так шумно. Если честно, даже в последнюю неделю, когда подготовка к праздничной ночи шла полным ходом, даже тогда в ней не было так шумно, как сегодня. И даже в ту неделю, когда основная подготовка еще не началась, в ней не было так тихо, как сегодня в моей комнате. Или во мне.
Торн уехал на следующий же день до завтрака: он зашел попрощаться и сказать, что в силу сложившейся ситуации требуется его постоянное присутствие в Хайрмарге. Я бы сказала ему, что он попросту убегает, но если бы я что-то сказала, во мне снова проснулись бы чувства, а этого я позволить себе не могла. По крайней мере, не в ближайшее время.
Поэтому я попрощалась, пожелала ему скорейшего разрешения всех вопросов и самоустранилась из этой ситуации. Так же, как самоустранился он. Мы оба существовали в одной реальности, но по обе ее стороны. Я видела, как было объявлено об аресте Эллегрин Рэгстерн, я слышала резкие заявления ее отца и наблюдала за волной, всколыхнувшейся над миром иртханов в Ферверне.
Впрочем, волна прошла стороной, не задев меня.
В резиденции Торна меня вообще ничего не могло задеть, а учитывая, что я запретила себе думать об этом и чувствовать — тем более. Вторая волна накатила, когда родители Мистхарда попытались заявить претензии по поводу ментального допроса, которому подвергли их сына, но эту тему тоже достаточно быстро закрыли. Особенно принимая во внимание тот факт, что их сын оказался причастным к покушению, и то, что ему теперь тоже предстоял суд.
Я наблюдала за этим равнодушно и отстраненно, настолько, что временами мне самой не верилось в то, что все это происходит со мной. Меня записали в «неприкосновенные», а то, что обо мне писали в сети… ну, я предпочитала думать, что это пишут о моей однофамилице из Хайрмарга.
Моя жизнь разделилась на «до» и «после», и наверное, я никогда раньше не думала о том, что такое политика. То есть не то что не думала, я даже не представляла, и сейчас предпочла бы и дальше оставаться в блаженном неведении, но было уже поздно. Механизм уже был запущен, шестеренки крутились, и Лаура Хэдфенгер стремительно, день за днем, становилась Лаурой Ландерстерг — ларркой, спровоцировавшей бывшего однокурсника, соблазнявшей его и позволившей случиться тому, что случилось, и так далее, и тому подобное.
Торну тоже доставалось.
Впрочем, политикам всегда достается, хотя об этом я раньше тоже как-то не думала. Равно как не думала и о том, что буду делать, когда все закончится.
Но сегодня, в эти недолгие минуты тишины, когда стилисты уже ушли, а до прихода Торна еще оставалось время, эти мысли нахлынули на меня потоками пламени, грозя испепелить или превратить в ледяную скульптуру, способную рассыпаться снежной крошкой от любого неловкого прикосновения.
Я думала о том, что за все это время мы с ним говорили три раза — по видеосвязи. О том, что даже не я, а стилисты посылали ему мои фотографии с репетиции образа. О том, что все наши разговоры сводились к тому, что он сообщал те или иные новости касательно праздника. В частности, о том, что Рин и Сэфл в качестве приглашенных будут только на следующий день, но не ночью.
Сейчас я даже была этому рада.
Потому что, сжимая леденеющие руки, даже не представляла, что случится сегодня ночью.
Стук в дверь прозвучал так громко, что я вздрогнула.
— Лаура? Можно?
Голос отца доносился пока еще из-за двери, и я поднялась. Расправила юбку, струящуюся волнами снежного шелка.
— Да.
Мой голос даже не дрогнул.
С отцом мы все это время не разговаривали вообще. С того вечера, закончившегося пощечиной, до сегодняшнего дня я его не видела. Поэтому сейчас, когда он вошел, внутри меня все замерло и окончательно обратилось в лед.
— Чудесно выглядишь, дочка.
Это было так просто — зайти и сказать «чудесно выглядишь, дочка» после недель молчания. И я так же просто ответила:
— Благодарю.
Отец помялся в дверях, хотя я никогда раньше за ним такого не замечала. Юргарн Хэдфенгер всегда заходил куда бы то ни было без малейшего промедления и ложного неудобства. Сейчас же эта заминка была очевидна настолько, что я почувствовала ее физически. На уровне каких-то звериных инстинктов. Сама не знаю, откуда во мне это взялось, но такие вспышки у меня иногда случались, как будто часть пламени Торна навсегда осталась во мне.
— Готова стать Лаурой Ландерстерг?
— Лаурой Ландерстерг я сегодня не стану.
— Ты понимаешь, о чем я. — Он все-таки прошел в комнату и остановился рядом со мной. — Как ты?
Как я? Мне почему-то захотелось рассмеяться, и это меня напугало. Гораздо больше предстоящего.
— Чудесно. Разве не видишь? — Я повернулась к зеркалу.
Платье было похоже на свадебное. Бледно-голубые переливы на белом напоминали игру солнечного света на заснеженных верхушках гор. Лиф плотно облегал грудь, кружево казалось присыпавшим кожу снегом, искрящимся под лучами. Юбка обтекала бедра и уже книзу раскрывалась волнами. Дополнял все это великолепие комплект от «Адэйн Ричар», украшения подчеркивали и в то же время сглаживали эффект кольца у меня на пальце. Волосы мне уложили в элегантную прическу, единственной вольностью которой были завитки на висках.
Я выглядела безумно дорого.
Я выглядела как будущая первая ферна.
И чувствовала себя точно так же. То есть — никак.
— Ты восхитительна, — повторил свою мысль отец.
Кажется, наши темы для разговора иссякли.
— Ингрид очень хочет на тебя посмотреть.
Не сомневаюсь. Пока мы готовили платье на завтра (которое мне уже не придется надеть), Ингрид постоянно расспрашивала о том, которое было сейчас на мне. Увы, оно держалось в строгом секрете. Настолько строгом, что сложно было даже представить, какую ценность несет информация о выходе Лауры Хэдфенгер рядом с будущим мужем в праздничную ночь.
А ведь это время всегда было наполнено для меня теплом.
Выбором подарков (не заказами через сеть), а поездками в моллы, весельем, улыбками, шутками и совершенно безудержным хохотом — когда мы с Рин прикидывали, что будет, если подарить Ингрид какой-нибудь сувенир из интим-магазина.
Это все было настолько давно — сверкающая упаковка, банты, пакеты, которые водитель заказанного флайса помогает донести до багажника, а потом до лифта. Смех и игра в снежки. Отчаянно-теплые чувства с ароматом шантвейна и хвои, головокружительная скорость центрального катка и предпраздничная суета. Улыбка Дара и первый тост за год, в котором будет много всего чудесного.
— Даргел с Мелори уже здесь?
— Да, — отец кивнул. — Через пятнадцать-двадцать минут откроют телепорт для первых гостей и журналистов.
Значит, скоро за мной придет Торн. Где-то час у нас будет на то, чтобы всех встретить. А потом…
Я снова сжала холодные пальцы.
— Если не возражаешь, я бы хотела остаться одна.
Отец собирался было возразить, но потом кивнул:
— Да. Да, пожалуй, ты права. Лучше поговорим потом.
Он вышел, и стоило двери за ним закрыться, я оперлась руками о столик.
Пятнадцать минут до выхода.
— Лаура.
Торн шагнул в комнату, и я обернулась — пожалуй, чересчур резко. Замерла, глядя на него.
И точно так же напротив меня замер он.
Сейчас он скажет, что я чудесно выгляжу, подумалось мне.
Но он просто стоял и смотрел. Смотрел так, что чуть не посыпались все ледяные стены, которыми я окружала себя — старательно, все это время. Те самые, благодаря которым я не лежала, подтянув колени к груди, и не думала о том, как я буду без него.
Сейчас я об этом подумала.
На мгновение.
На то самое мгновение, что растянулось на время его взгляда, глубокого и настолько знакомого, что мне стало нечем дышать.
Длилось, к счастью, это недолго: взгляд снова стал взглядом Торнгера Ландерстерга, Верховного дракона Ферверна, и меня отпустило. Во всех смыслах.
Стены больше не дрожали, я тоже больше не дрожала. Даже руки были не такие ледяные, когда я вложила пальцы в его ладонь.
— Ты готова, Лаура? — Это было единственное, что он спросил.
«К чему?» — захотелось уточнить мне.
Вместо этого я ответила:
— Готова.
И мы вместе вышли в коридор.
Резиденцию было просто не узнать. Залитые светом коридоры, мергхандары — как на параде. Сейчас она больше напоминала дворец Эргерхардской династии, сменившей в свое время династию Флангеррманских. В те времена наши края назывались Северные земли, и в отличие от материка, на котором располагались Рагран, Лархарра, Фиян и другие, впоследствии объединившие несколько более мелких государств в содружества и союзы, мы всегда были едины. Даже Аронгара в свое время была разделена — Огненные земли, Ильерра и другие суверенные государств. Север же всегда оставался сплоченным под единоличной властью сильнейшей семьи иртханов, управляющей наместниками с очень развитым пламенем. Возможно, именно потому, что иначе в наших краях было просто не выжить.
Миновав коридоры и парадно-праздничные посты, мы с Торном встречали гостей. Я бы никогда не подумала, что смогу улыбаться, зная о том, что хочу сделать. Но я стояла и улыбалась, приветствуя иртханов и иртханесс — здесь были и правящие изо всех городов, и людей, которым предстояло занять места рядом с ними, разумеется, тоже с семьями. Эта помолвка была настолько политической, насколько это вообще возможно.
Все улыбались, веоланское лилось рекой. На меня смотрели со всех сторон, и вскоре я вообще перестала на это реагировать. Я едва ли помнила имена всех тех, кого мне представили, и с кем я здоровалась. Калейдоскоп лиц собирался разными узорами в разных частях празднично украшенного зала, живая музыка — фортепиано и виолончель — вплеталась в многоголосье.
— У меня для тебя сюрприз, — произнес Торн, когда последние из прибывших гостей отошли.
Рядом с нами тут же возник официант с подносом, а меня затошнило.
Натурально так затошнило. Кажется, я переоценила степень своей непробиваемости.
— Сюрприз? — переспросила, чтобы отвлечься от собственных мыслей.
— Да. Уверен, тебе понравится.
Я в этом так уверена не была, но поскольку попытка заговорить закончилась для меня очередным приступом тошноты, решила, что молчать будет лучше. Когда Торн взял с подноса два искрящихся пузырьками бокала с веоланским, свой я приняла автоматически. Мне казалось, что я подавлюсь первым же глотком, поэтому вино я едва пригубила, а если быть точной, просто поднесла бокал к губам и сделала вид, что пью.
Этот зал был не просто большим, он был огромным, но мне казалось, что с каждой минутой эти стены давят на меня все сильнее. Несмотря на то, что россыпи искр от украшений и запах хвои всегда ассоциировались у меня с праздником, сейчас голова кружилась все сильнее. До тех пор, пока на импровизированную сцену (где расположились музыканты), не вышел конферансье.
— Добрый вечер! — Его приветствие влилось в постепенно затихшую музыку, справа и слева сверкнуло несколько вспышек. Приглашенные журналисты наконец-то переключили свое внимание с нас на сцену. — Совсем скоро мы перейдем в следующий год, но до этого нам с вами предстоит еще два, несомненно, очень важных события! Первое — и основное…
Он хитро прищурился и замолчал, но все посмотрели на нас.
Снова.
Отец с Ингрид стояли в двух шагах, я встретила его улыбку и отвела взгляд.
— И второе. Небольшой сюрприз, которым мы откроем праздничную ночь. Сегодня среди приглашенных женщина, чье имя знает любой фервернец. Так уж получилось, что нам удалось уговорить ее исполнить для нас свою новую песню в качестве праздничного подарка. Встречайте — Сибрилла Ритхарсон!
Зал взорвался аплодисментами раньше, чем Сибрилла поднялась на сцену. Хлопали все, я видела, как у Сильви от восторга горят глаза. Даже Ингрид вытянулась в струну, потому что они стояли чуть наискосок от сцены, и если перед нами все расступились, то им уже не так повезло.
— Всем добрый вечер! — Голос у нее был не просто сильный, когда он прозвучал, затихло все, что звучало. Даже последний всплеск оваций растаял, растворился в коротких мгновениях тишины, пока Сибрилла обводила взглядом собравшихся. — Я очень рада видеть всех вас и для меня большая честь закрыть для вас этот год и открыть новый.
Наверное, у певицы ее уровня по-другому и быть не может, но ее голос даже сейчас, вне песни, пробирал до мурашек. Низкий, чувственный, глубокий — звучащий так, как будто тишина уже сама по себе музыка.
— Эту песню вы услышите первыми. Мне показалось, очень символично исполнить ее именно сегодня, в Праздничную ночь. В ночь перехода из прошлого в будущее. В те мгновения, когда время между ними замирает. Итак…
Вслед за воцарившейся тишиной приглушили свет. Полумрак в зале наполнился ожиданием, когда, казалось, просто отовсюду хлынула музыка. А следом за ней — голос Сибриллы Ритхарсон.
— Закончится прошлое…
Прямо сейчас.
Дорогами разными
Пойдет каждый из нас.
Новые встречи…
И новая жизнь
Тебя попрошу лишь:
Ты только держись!
Память со временем
Покроется льдом,
Новые чувства
Вспыхнут огнем.
Огонь действительно вспыхнул. Полыхнул на мгновение, и этот дикий звериный отклик — отклик каждого из присутствующих иртханов на ее звучание, отозвался внутри меня с неистовой яростной силой.
— Не будет сомнений
Не будет обид,
Новое время
Нас освободит!
Ведь мир многогранен
И в нем на пути
Так просто, открывшись
Счастье найти.
То счастье, что рядом
С тобой для меня
Казалось сильнее
Любого огня.
Казалось, но прошлое
Здесь и сейчас
Закончится и для тебя,
И для нас.
И мы, распахнув
Крылья сердца в груди
Уверены будем,
Что все впереди.
Пусть новый день
За собою зовет
Шагай же в него…
Как впервые в полет!
Я не сразу поняла, почему так тихо: сначала глухо ударилось внутри сердце. Потом в эту тишину ворвалась другая, напряженная, покалывающая кожу иголочками пламени — едва уловимо. А потом зал снова взорвался аплодисментами: грохотом, который возносился под высокие потолки, отражался от панорамных окон, звучал и вибрировал в каждой клеточке тела, но все равно не мог перекрыть сильное, пламенное звучание голоса Сибриллы Ритхарсон.
От него до сих пор по коже шел мороз. Или жар.
Или и первое и второе вместе.
— Благодарю! — Сибрилла рассмеялась. — Благодарю! Благодарю!
Она была на сцене до тех пор, пока не затихли аплодисменты. А после спустилась и направилась к нам.
— Ферн Ландерстерг.
Остановившись рядом с нами, она взглянула сначала на Торна. Затем на меня:
— Ферна Хэдфенгер.
— Рад личному знакомству, ферна Ритхарсон.
— Взаимно.
— Очень красивая песня, — я сказала это совершенно искренне.
Сибрилла снова взглянула на меня.
— Благодарю.
— Отдыхайте и наслаждайтесь вечером.. — Торн улыбнулся. — Сегодня вы наша гостья.
Знакомство было коротким, но, когда Сибрилла отошла, я невольно посмотрела ей вслед. Сколько же лет этой женщине? Выглядит она роскошно. Иссиня-черное платье облегало ее фигуру, подчеркивая каждый изгиб. Светлые волосы подняты наверх и каскадом стекают в головокружительный вырез на спине, достаточно провокационный для такого мероприятия. Заканчивался он на талии, подчеркивая красивые бедра так же, как браслет подчеркивал изящное запястье, ткань платья дорого переливалась при каждом шаге.
— Тебе понравился сюрприз? — голос Торна выдернул меня в реальность.
Надо же, благодаря этой встрече я почти забыла обо всем.
— Да. Песня красивая, хотя и неоднозначная.
— Я не знал, что она будет петь. В какой-то мере это был сюрприз и для меня.
— Даже так? — Я приподняла брови.
— Ты научила меня любить сюрпризы.
Жаль, что я не научила тебя любить.
— Хорошо. — Я перевела взгляд на сцену, где сейчас снова играли музыканты.
Свет горел, очарование, волшебство и какая-то проникновенная пронзительность, напитанная огнем, развеялась. Теперь это снова был всего лишь политический вечер.
— Хорошо?
Я пожала плечами.
— Я тебя не узнаю, Лаура.
— Я сама себя не узнаю. Извини. У меня есть время пообщаться с братом?
— По крайней мере, минут пять у тебя точно есть.
— Хорошо.
Вот теперь я сбежала. Под аккомпанемент фортепиано и виолончели, вливающихся в зал пока еще мягкими волнами. Впрочем, после выступления Сибриллы на музыкантов даже не смотрели, отголоски ее пения до сих пор отзывались искрами воспоминаний.
— Даргел. Мелори. — Я подошла к брату и его девушке.
— Лаура!
Мелори невысокого роста — совсем как Сибрилла, но в отличие от нее — жгучая брюнетка. К тому же, коротко стриженая.
— Лал. Как настроение? — Даргел сжал мою ладонь в своей. — Ты выглядишь…
— Чудесно?
— Необычно, — фыркнула Мелори.
— Да, это именно то, что я хотел сказать.
— Надеюсь, необычно — это хорошо? — Я улыбнулась. — Мел, я украду твоего парня ненадолго.
— Вернуть не забудь, он мне еще пригодится.
— Спасибо, что отвели мне роль робота-уборщика, — шутливо отозвался Даргел, но тут же взял меня под руку и увел в сторону. Ближе к фуршетному столу, рядом с которым пока почти никого не было. — Лал? Все в порядке?
Я хотела ему солгать. Точно так же, как солгала отцу — это было даже не сложно, точно так же, как улыбалась Торну. Вместо этого покачала головой.
— Вы снова поссорились? — Брат нахмурился.
— Нет.
— Тогда что?
— Мы так и не помирились. Точнее, мы даже не ссорились, я просто не представляю, как это назвать. Когда Торн со мной, мы общаемся, но он по-прежнему держит дистанцию. То есть… я вроде как есть, а вроде как…
Я покачала головой.
— Забудь.
— Забыть? — Даргел вгляделся в мое лицо. — Я не хочу ничего забывать. Что происходит, Лал? Чем я могу тебе помочь?
Помочь себе могу только я сама.
— Просто постарайся меня не слишком сильно ненавидеть, ладно?
— Что?
Вместо ответа я порывисто его обняла, а потом отступила в сторону. Даргел попытался меня задержать, но я отняла руку, к нам приблизился кто-то из гостей и обратился к нему. Я же быстро влилась в толпу, улыбаясь так же, как улыбалась гостям при встрече. Торн беседовал с отцом, и, когда я приблизилась, они оба одновременно повернулись ко мне.
Как раз в тот момент, когда музыка стихла, и на сцену снова вышел конферансье.
— Совсем скоро мы будем поздравлять друг друга с новым началом, но прежде чем это случится, мы бы хотели сделать одно объявление. Которое, несомненно, тоже станет новым началом. — Конферансье выдержал паузу и произнес: — Приглашаем! Ферн Ландерстерг, ферна Хэдфенгер!
Нас тоже встречали аплодисментами, под которые сердце подскочило к горлу, и, по ощущениям, там и осталось. Я шла к сцене, испытывая желание развернуться и бежать как можно дальше, но это желание не видел никто. Для всех я просто улыбалась, и все улыбались, единственное встревоженное лицо — почему-то у самой сцены я выцепила его, Даргел смотрел на меня в упор — принадлежало моему брату. Но так и должно было быть, он знал чуть больше, чем все остальные.
По лестнице я поднималась, считая ступеньки. Их было четыре, и каждый шаг повторял удар моего сердца.
Странное дело, еще совсем недавно зал расплывался у меня перед глазами, а сейчас, кажется, я могла разглядеть каждую черточку каждого лица, развернутого к нам. Конферансье протянул микрофон Торну, но я перехватила его в считаные секунды.
Перехватила и поднесла к губам.
— Как уже было объявлено, — произнесла, глядя в зал, — у нас есть очень важная новость. Возможно, это не совсем то, что вы хотели услышать, но…
Я поняла, что если не скажу этого сейчас, не скажу никогда.
— В свете сложившихся обстоятельств мы решили, что слишком поторопились. Помолвка отменяется. Мы расстаемся.
Это было как шагнуть в пропасть, а дальше все стало неважным.
И взорвавшийся множеством голосов зал, и растерянность на лицах, понемногу сменяющаяся осознанием. И вспышки, и суета видеоператоров. И даже кольцо, которое я все-таки стянула и вложила в ладонь Торна.
От которой мгновенно повеяло жутким холодом. Я увидела только искрящийся иней, впитывающийся в его кожу, когда услышала глухой хлопок. Наверное, только я его и услышала, потому что из-за шума в зале расслышать что-то было достаточно сложно. Этот хлопок, источник которого я поняла не сразу, раздался совсем рядом. Я снова перевела взгляд на его ладонь и увидела, что от драгоценного камня, который не способен разрушить даже лазер, осталась густая, похожая на ледяные осколки крошка.
— Одна из причин нашего расставания — отъезд семьи Хэдфенгер из Ферверна. Юргарн Хэдфенгер не сможет приступить к исполнению своих обязанностей, нам предстоят новые выборы. С формальностями на сегодня покончено, предлагаю всем наслаждаться праздником.
Торн говорил без микрофона, это я осознала, когда поняла, что все еще сжимаю его в руке. Так же, как он сжимал в руке превратившееся в крошку кольцо. Но если после моего заявления в зале стало шумно, то после его воцарилась абсолютная, безоговорочная тишина. Словно его голос просто выключил остальные даже без усиления. Усиливать, по сути, не было необходимости: даже вспышки прекратились, время будто замерло.
За эти мгновения я успела осознать, что он сказал. Как раз вовремя, потому что побелевший до состояния только что выпавшего снега конферансье взял у меня микрофон и профессионально-бодрым голосом произнес:
— До нового года осталось пятнадцать минут! Мы…
Он что-то там еще говорил, совершенно точно не в соответствии со сценарием, но вряд ли его кто-то слушал. Торн взял меня под руку — в точности с тем же выражением лица, с которым мы поднялись на эту сцену, по лестнице мы спустились вместе.
— Чудесного вечера, Лаура, — произнес он, глядя мне в глаза.
А после развернулся и направился к дверям. Холод, обрушившийся на меня, едва ли был слабее смысла сказанных им слов: и сейчас, и на сцене.
— Врача! — крикнул кто-то. — Ферне Хэдфенгер плохо!
Я обернулась — лишь на миг — чтобы увидеть, как отец держит на руках потерявшую сознание Ингрид. Его лицо — белое, как у конферансье, искаженное, широко распахнутые глаза Сильви. Странно, но Даргела я не заметила. Это я осознала уже в тот момент, когда бежала, а если быть точной — шла к дверям, настолько быстро, чтобы не сорваться на бег, и настолько медленно, чтобы это не было заметно.
Сомневаюсь, что это не было заметно.
Вспышки возобновились, шум в зале нарастал, но я отрезала себя от него дверями, вылетев за них и с трудом пытаясь втянуть ставший неожиданно холодным и липким воздух. Шаги дракона я слышала отчетливо, и вот теперь, уже совершенно не стесняясь вытянувшихся вдоль коридора мергхандаров, бросилась за ним.
— Торн!
Разумеется, он не остановился. Дверь его кабинета защелкнулась, когда я вылетела из-за поворота. Подлетев к ней, распахнула, врываясь внутрь.
— Ты не можешь с ними так поступить!
Он обернулся. Пламя, сделавшее его глаза похожим на две светящиеся льдины, хлестнуло наотмашь, заставляя отпрянуть на уровне инстинктов. Я с силой вдавила ногти в ладони и шагнула вперед.
— Ты будешь говорить мне о том, что я могу и что не могу, Лаура? — тихо произнес он.
— Они здесь ни при чем!
— Неужели? Твой отец тебя воспитал.
Я задохнулась. От той ледяной жесткости, с которой были сказаны эти слова.
— Знаешь, о чем ты всегда забывала, Лаура? О том, что я могу. Я могу сделать с тобой и с твоей семьей все, что пожелаю. — Он говорил тихо, но в кабинете стремительно холодало. — С теми, кто посчитал возможным играть со мной в игры.
— Нет. — Изо рта вырвалось облачко пара, я растерянно смотрела, как мое дыхание тает в разделяющем нас полумраке. — Никто с тобой не играл, Торн. Я пыталась до тебя достучаться. Когда мне стало понятно, что я не могу, я просила тебя меня отпустить. Ты сказал, что ты меня не отпустишь. Что мне еще оставалось делать?!
Кажется, только сейчас я поняла, что он сказал. Точнее, что он сказал еще.
— Моя семья ничего не знала!
— Об этом «ничего» ты шепталась со своим братом перед тем, как подняться на сцену?
Я шагнула к нему:
— Никто ничего не знал! Я никому не говорила! Я жила с этим все это время, пока ты снисходил до меня исключительно для рекомендаций по поводу праздника.
— Превосходно, Лаура. Теперь ты будешь жить с этим всю жизнь.
Он отвернулся и шагнул к столу. Не вполне отдавая себе отчет, что делаю, я бросилась за ним. За секунду до того, как мои пальцы коснулись бы его руки, Торн обернулся. Бросок был молниеносный, только что я видела его спину, а сейчас вижу его лицо. Ледяные пальцы сжимаются на моей шее, снежные искры иглами впиваются в кожу. Это длилось едва уловимое мгновение, а после пальцы разжались, и он отступил.
— Пошла вон. — Дракон указал мне на дверь. — Убирайся. Пока я тебя отпускаю. Сейчас.
Меня трясло от пламени, которое понемногу гасло в его глазах. Зрачки из звериных снова стали человеческими, но ничего человеческого в этом лице не было. На меня по-прежнему смотрел зверь, и я отступила. Развернулась, вышла за дверь, почти бегом бросилась в сторону зала. За несколько метров до него развернулась снова, метнулась обратно, но уже к лестнице. Я понимала, что если сейчас войду в этот зал, просто рухну на глазах у всех, присоединюсь к Ингрид.
Под бешеный стук сердца влетела к себе — или уже не к себе.
«Убирайся. Пока я тебя отпускаю. Сейчас».
Я зажала руками рот, но тщетно. Тошнота снова подкатила к горлу, я едва успела добежать до туалета, и меня вывернуло наизнанку. Меня выворачивало долго, до глухих хлопков, раздавшихся снаружи.
Фейерверк.
Новый год начался.
На этой мысли меня вывернуло еще раз, казалось, ледяным пламенем, засевшим в самой глубине моего существа. На этой мысли я поднялась и направилась к раковине. Умывшись, обхватила себя руками, пытаясь унять охватившую все тело дрожь. Я даже не сразу поняла, откуда доносится знакомая музыка, а когда поняла…
Подскочила, метнулась в комнату.
— Лаура! Что у вас там вообще происходит?! — взволнованное лицо Рин.
У них там тоже фейерверк, судя по всему.
— Что?
— Ты что, отказалась за него выходить?!
Я сжала зубы.
— Лаура, дракона твоего за ногу, не молчи! Вы порвали все каналы, сейчас не празднуют, а строят теории, что за чешуйня вообще творится.
Я посмотрела на нее, понимая, как отчаянно мне хочется сейчас оказаться там. Там, с Ринни и Сэфлом, и просто ее обнять, просто заснуть, чтобы закрыть этот день, эту ночь, а завтра… Меня разрывало от желания набрать Тиуса, сообщить об открытии телепорта, и уйти, как мне было сказано. Но там, внизу, еще оставалась моя семья, и помимо этого, оставалось еще осознание: если сбегу сейчас, на людях я уже никогда больше не появляюсь.
Всю жизнь буду прятаться, стану тенью, которой уже ничего не светит.
Не говоря уже о каких-то кастингах или о чем-то большем.
Мне было странно осознавать, что в такие минуты я еще думаю о кастингах, но, наверное, мы с Торном похожи куда больше, чем мне казалось. Странно, что поняла я это только сейчас.
— Лаура!
— Рин, давай не будем говорить об этом сейчас.
— А когда?! Лаура!
— Передавай мои поздравления Сэфлу. Потом поговорим.
Я нажала отбой раньше, чем подруга успела ответить. Выключила телефон, швырнула его на кровать.
В ванной снова ополоснула лицо, поправила макияж. Хорошо, что макияж мне сделали «на века».
Дорога до зала, куда мы не так давно вошли вместе с Торном, не заняла много времени. Я остановилась только на миг, чтобы расправить плечи и улыбнуться.
После чего шагнула в распахнувшиеся передо мной двери.
Парящая для дракона. Книга 2
Купить
А мне интересно, сколько еще глупостей сделает Лаура, когда вернется в зал. Бедный Торн…
Sety, Вы прямо как свекровь, когда злая невестка обижает сыночка. И ничего, что сыночек сам кого хочешь доведёт и обидит. Да ещё и сожжёт.Не обижайтесь, но Ваша ярая защита Торна действительно похожа на материнскую любовь. Ах, да, Вы его хотели же усыновить. :)(Написанное читать без злости и раздразения. Если что — я улыбаюсь и немного подтруниваю).
Ирина Орлова, 🙂 Все в порядке. Ну, я «адвокатом» Торна с 4-й главы первой книги. А он по характеру как мой кот. Добрый и ласковый когда он хочет, всегда получает свое, но если в нем просыпается зверинная природа …только я могу приручить его. Просто волосатый толстяк не признает никакой власти, кроме моей. И Лаура бросает ему вызов, как моя дочь, когда она не знает, когда перестать играть с «котенок (8 кг)». Тогда … йод, повязка … слезы, сопли, ….вы знаете, как это.
Sety, в зал мы больше не вернемся)
Добрый вечер всем! А мне кажется, что все поведение Торна говорит о его «рассизме», возможно и бессознательном. Он относится к Лауре совсем не так как к другим женщинам-драконицам. Его поведение больше похоже на поведение человека, занятого крутым бизнесом, и которому посоветовали для роста популярности провести пиар-акцию. Вот он и решил взять из приюта собаку (Лауру), а тут на нее другой глаз положил, вот Торн и лечился. Но контакты надо же налаживать — и он купил красивый ошейник (кольцо), сводил к ветеринару (выличил перелом), погладил по голове и сказал пару слов ласковых, привел домой и организовал будку (отвёз на виллу) и прикрепил человека, который будет приглядывать за собакой (Лаурой). И теперь считает, что эта собака должна бесприкословно выполнять все его команды — рядом, сидеть, молчать и тп. А эт существо почему-то хочет ласки и пытается наладить более близкие отношения. И его это бесит. Поэтому он и позволяет себе в отношении Лауры такое поведение. Одни его последние слова «пошла вон»о многом говорят — такое равному не скажешь, а собаке очень даже. Ведь он даже с бывшими любовницами ведёт себя более человечным, хотя они своим поведением могут ему имидж «жениха»
сильно попортить. А с Лаурой ведёт себя как с существом второго сорта. Он себя с Лаурой позиционирует не как политик или влюбленный, а как заводчик собак — мне от тебя нужны щенки, а твое мнение мне не интересно. Вот такое у меня на данный момент сложилось впечатление 😊😕
naviko748, Naviko, есть ведь и обратная сторона) Да, Торн жесток, но он рос без любви и родителей, для того чтобы стать тем, кем стал, мягоньким быть нельзя, учителя были под стать ему. Но что-то человеческое в нем есть, и поэтому он приносил кофе в парк, поднял все и всех, чтобы вылечить Лауру, и знал как важно для нее участвовать в отборе…
Лариса, Знал как важно участвовать в кастинге, но и глазом не моргнув, отменил его, о чем Лауре сообщил по факту, не то что не попытавшись как-то смягчить хотя бы, но вообще ничего не попытавшись, просто в лоб влепив. На этом фоне весь его кофе в парке катится куда подальше. И » не быть мягким» вовсе не означает вести себя как скотина. А высылка всей семьи это грязно. Тем более что отца Лауры вроде как на выборах избрали.
Щекн Итрч, Я за вас) Но, иногда, человеческая (читать, мужская)натура такова, тебе сделали больно , сделай в 2 раза больнее. Мужчины в книгах, наших любимых авторов, именно такие, но затем сходят со своих пьедесталов….
Лариса, Да, согласна с вами, уже где-то писала, что сделал он бяку впопыхах и на адреналине, не успев подумать, но успев озвереть
naviko748, интересный взгляд. Слишком гиперболизированный, но интересный. Я вижу кое-что еще — все время Лаура ведет себя легкомысленно, не видит элементарных вещей вокруг нее, думает только о себе и о своей великой миссии появляться на кастинге (wtf), ожидает, что Торн прыгал вокруг нее как щенок и исполнял все ее желания, не давая ничего взамен. Досталось ему в сети… ах да, ерунда какая, он политик и привыкнул к этому.
Sety, «Торн с Лаурой ведёт себя как с существом второго сорта…позиционирует себя как заводчик собак — мне от тебя нужны щенки, а твое мнение мне не интересно»А как с ней еще обращаться? Как Лаура себя поставила, так дракон с ней и обращается. Все справедливо и заслуженно. Показала чулочки и сказала, что ненавидит. Она бросила ему вызов, он его принял. На сексе развитие отношений с Лаурой закончилось. Она хоть раз говорила с ним о его мечте? О его жизненных целях? О том, как и чем она могла бы поддержать его? Разделить его переживания, трудности? Как аукнулось, так и откликнулось.
Roberta, Что можно ждать от 18-летней девочки??? Хочешь реакции взрослой женщины — ищи взрослую женщину! Самое ужасное, что Торну нужна именно кукла. Кукла без своего мнения, без проблем, без претензий! Но… хотелось бы, чтоб кукла обладала изюминкой…. эдакой неординарностью при полной управляемости… Но, изюминка, то бишь индивидуальность, идёт в комплекте с /о, ужас!!!/ непослушанием…
Ирина, насколько я помню, Лауре 21 год.
Roberta, А Торн сказал, что ему нужно, чтобы девушка интересовалась его целями и делами? Она так и надеялась, что будет ему другом, соратником, разделит с ним его путь. А он заявил, что она ему нужна лишь как ЖЕНА и никто другой. Его драгоценная любовница как раз очень интересовалась и делами, и целями Торна. Только его это не устраивало. Он действительно искал удобную девушку, которой можно управлять, шантажируя караьерой отца.
Ирина Орлова, давайте подумаем … чем может быть Лаура
политический советник — нет, она ничего не понимает в политике
сторонник — нет, она не заинтересована в реформе
любовница — может быть
первая ферна- нет, она ничего не знает и не хочет учиться
друг — нет, она его ненавидеть/любить (уже не знаю)
п.п. его муза и вдохновение — ха-ха-ха
Sety, Давайте подумаем. ЗАЧЕМ ему тогда, действительно такая никчемуха? И без пламени, и без всего того, что Вы обозначили. Что он от нее хотел, чего добивался своей категоричностью? Всего лишь «одобрения человеческого электората»? Зачем спасал/лечил, пытался ухаживать, снимал неснимаемый купол для эвакуации дракошки? Что произошло после секса?
Ирина Орлова, только авторы могут ответить на этот вопрос. 😉
Я бы не сказала, что Лаура никчемуха. У нее есть потенциал, она — именно то, о чем мечтает Торн, но им обоим нужно узнать и принять друг друга. Проблема никогда не была в том, было ли у нее пламя или нет. Недостаток специфических знаний у Лауры исправим, особенно при наличии желания.Подумаем, что Торн увидел в Лауре (правда и заблуждение)
— увидел уверенную в себе молодую девушку, которая не боится высказывать свое мнение (первая встреча в офисе).
— остается спокойным в нетипичной ситуации (башня, землетрясение)
— увидел, что она сочувствует боли и несчастьям других и не боится помочь (землетрясение, забота о Верраже и Гринни)
— увидел, что она верна своим друзьям и семье
— увидел, что он был физически привлечен к ней
— увидел, что Лаура может координировать несколько действий одновременно (обучение, тренировка, прогулка Гринни) и может усердно работать /продолжение ——>
Sety, / ПРОДОЛЖЕНИЕ / Что хочет Торн:
— хочет ЖЕНУ, которой может доверять.
— хочет не бояться, что его снова обманут.
— хочет семейного тепла, места, где он может отвлечься от своего долга правителя.
Что случилось после секса
— сам секс не был проблемой
— был обманут последующим отношением Лоры к нему, он был не так важен для нее, как она была для него
— обиделась от ее нерешительности, приняла ли она правильное решение, согласившись на помолвку
— был зол на Бена за то, что он позволил себе обидеть Лауру и
был еще более взбешен, когда увидел, как Мистхард публично лапал его сокровище.
— действувал только так, как знает — снова замкнись, чтобы не дать воле своим инстинктам.
…
После публичной отмены помолвки он в третий раз впал в фрустрации. Я не вижу, как он выйдет из этого. Первый и второй раз ему это удалось, но сейчас … сейчас мы будем полагаться на воображение авторов. 😉
Sety, Благодарю за полный ответ; действительно, Вы аналитик! Но вот такого » был обманут последующим отношением Лоры к нему, он был не так важен для нее, как она была для него
— обиделась от ее нерешительности, приняла ли она правильное решение, согласившись на помолвку» я не припомню из текста. Нужно перечитать. Поэтому наш разговор продолжу немного позже, освежу в памяти содержане.
Sety, Рада, что не только я тут считаю, что Торн — не большая ледяная какашка (пардон ), что у него есть чувства к Лауре. А вот героиня наша тоже неслабо напортачила и в происшедшем есть и её доля вины.
Sety, А зачем выбирать это, с Ваших слов, ничтожество в жёны??? Из каких соображений? Там куча претенденток была!
Ирина, я не писала, что Лаура ничтожество. Это вы придумали. Я написала, чем Она не может быть на этом этапе.
Ирина, Торн выбрал давно, вернее выбирала его команда советников и аналитиков, он лишь одобрил предложенный выбор и на претенденток ( после визита Лауры) даже и не думал тратить время.
Ирина Орлова, «А он заявил, что она ему нужна лишь как ЖЕНА и никто другой» И почему же Лаура не ушла сразу после этих слов, если такой брак не для нее? Почему осталась и продолжала пользоваться всеми благами, предназначенными для будущей жены? Ее цепями к кровати приковали? Раз осталась, логично предположить, что ее все устраивало. А потом подумала, что «упросу мало» и решила взбрыкнуть. Только не учла, что таких как она — пруд пруди, а до уровня Торна ей расти и расти.
Roberta, Так ее и не устраивало. Вспомните, это Торн отказывался с ней говорить. Как много женщин, взрослых, умудрённых опытом, всё ждали от своих мужчин, что вот-вот он все поймёт, исправится, вернется в семью и т.п. и т.д. а все продолжался бег по кругу. А тут Вы хотите эдакой решительности от влюблённой девочки. В ней ещё полно было надежды на то, что неверно его поняла, что он погорячился, что обратит в шутку. А от благ, положенных будущей жене, она и не была в восторге.
Roberta, +++
Вы помните это: * … Как я уже сказала, на часах ровно одиннадцать, а после встречи с вами у меня назначены другие. Нарушать договорености я не имею привычки, и вы как никто другой, должны это понимать…..*
:смех-в-зале:
naviko748, Гениально.👍🙏👏
naviko748, Мне кажется, Торн просто не умеет общаться иначе, не понимает как это.
Торн сложный мужчина, очень сложный, моментами просто невыносимый, настоящий ледяной дракон. Лаура ему не подходит на мой взгляд, она еще слишком подросток, почему она не продумала, что ее решение повлияет на ее семью, ведь Торн много-много раз ей это говорил и показывал.
indira-ishakova, Шантажировал семьёй.
Нина, изначально виноват во всем ее отец, а Торн он же дракон, они совсем другие, абсолютно.
indira-ishakova, Они оба друг друга предупреждали, и оба не услышали.
Вот что Лаура все бегает за Торном, опять хотела поговорить, дождалась: «Пошла вон!», а похоже уже залетела. Все как то не так себя ведет, хочет гордость свою показать, а выглядит как очередное унижение. Хотя переживаю за нее, злюсь на дракона. Спасибо авторам.
Не ну сам виноват… она к ниму шаг, а он в лед и поступок его конечно фуууу
Лаура,так и себя переиграет.Может гормоны, точнее «холодок»…
Ну, а что она ожидала? Все закономерно. А уж сделав такой шаг, нужного идти дальше!
Вот все кто писал до этого, что у Лауры детские поступки… вопрос к вам, а Торн прям сама рассудительность что ли? По мне так он ребенок ничуть не меньше.
Санька, да. Он знает, что является причиной и следствием, он знает, чего хочет, он последовательн в своих действиях, он знает, что управлять — значит подчиняться обстоятельствам, он знает, что такое долг — ну, да — сама рассудительность.(без иронии) 🙂
Sety, При этом он действует как обиженная «девочка». Хотя если бы он нормально поговорил с ней этого бы не случилось. И может он и знает, но она нет и она отдельная личность со своими чувствами… а в «я решу за нас как лучше» я не верю! И да, я понимаю почему он такой потеря семьи, власть, недоверие и все такое, но наличие власти не дает ему право расспоряжаться её судьбой.
Санька, могут ли Торн и Лаура говорить нормально — нет. Она смотрит только на себя и на своих собственных тараканов.
Санька, У Лауры поступки далеко не детские, скорее безалаберные и глупые. В один момент она наряжается для церемонии помолвки, а в другой топает ножкой и заявляет, что она тут мимо проходила и замуж не собирается. Чего только стоит ее упрек :»Ты не можешь с ними так поступить!» Она, значит, может позорить и семью и жениха, ей все позволено… Эх, раньше о семье думать надо было, снявши голову по волосам не плачут.
девочка очень сильная да ….
Вот это поворот, очень жду продолжения развития сюжета. Спасибо Вам за творчество и такие яркие образы.