Парящая для дракона

 

— Мы не можем его оставить!

— Ее, — автоматически поправила я.

С тех пор, как зверюга ушастая залезла ко мне на руки (сама, между прочим), предварительно обнюхав мои ладони, а после начала вирчать так, что у меня заложило уши, я уже не представляла, как с ней расстаться. Мне было совершенно без разницы, что это подарок Ландерстерга, и что у Ингрид аллергия (именно по этой причине у меня до сих пор не было виари). Сколько я себя помню, я просила ее у отца, обещала, что сама буду гулять, заботиться, возить к ветеринару на плановый осмотр и покупать корм за свои карманные деньги, но он оставался непреклонен. Что касается Ингрид, у нее была аллергия на все, что могло случайно или не очень повредить ее роскошный дом, оставить шерсть или запах, и если честно, я вообще не была уверена, что она существует. Аллергия то есть.

То, что Ингрид сейчас показательно чихнула — не в счет.

— Она наверху, — напомнила я. — И я несла ее в коробке, так что шерсти здесь не осталось.

— Кто вообще додумался прислать тебе этот кошмар?!

— Ландерстерг.

Ингрид открыла рот. Потом закрыла.

Почти сразу, как я поднялась с подарком к себе, ко мне заглянула Сильви. Подозреваю, что с подачи Ингрид (сама она была слишком роскошна, чтобы лично интересоваться тем, кто и что мне прислал). После того, как Сильви попыталась погладить виаренка, а она попыталась клацнуть ее за палец, в нашем лагере убыло, то есть Сильви тоже сейчас смотрела на меня драконом.

А я думала о том, что возьму мою девочку и уйду, если мне не разрешат ее оставить.

У виари оказались огромные голубые глаза с сиреневым оттенком, большая редкость даже для породистых зверей, и детский пух, который потом станет шерстью. Сейчас она спала на моей подушке, и я готова была покусать любого, кто скажет, что я должна с ней расстаться.

— Думаю, мы могли бы ее оставить, — изрекла, наконец, Ингрид. — Только если она будет жить в твоей комнате. И ты будешь предупреждать, когда ведешь ее на прогулку, чтобы я могла уйти.

На этот раз не успела ответить я: хлопнула дверь, и в холле раздались шаги. Я опередила всех желающих, стрелой вылетела к отцу.  Он выглядел уставшим и раздраженным, хмурый — брови сходятся на переносице, глаза сверкают. Заметив меня, он тут же изменился в лице.

— Лаура…

— Пап, на пару слов. Реально на пару.

— Раз, два?

— Примерно так, — я улыбнулась. — Не хочу оставлять наш разговор на той ноте, на которой он состоялся.

Мы снова прошли в кабинет, с той лишь разницей, что сегодня я вошла первой и прикрыла окно, которое, видимо, забыла закрыть наша домработница. Из-за этого кабинет напоминал пустоши или владения ледяных драконов. Ну или квартиру Ландерстерга, что в общем-то то же самое.

Заметив, что я поежилась, отец набросил мне на плечи пиджак и включил обогрев. Дисплей на стене мигнул красным, после чего показал температуру пятнадцать градусов и ту, которую выставил отец — двадцать три.

— Сейчас прогреется, — сказал он. — Я все время удивляюсь: ты с детства живешь в Хайрмарге, но все равно мерзнешь.

— Это врожденная особенность…

— Дело в твоей матери. — Он вздохнул, но так и не сел в кресло. Потер виски, устало взглянул на меня. — Сколько себя помню, Оррис здесь мерзла. Она приехала учиться и осталась, потому что мы познакомились… Но каждый раз зимой, когда мы выходили на улицу, она мерзла. Во что бы ни была одета. Она была такая… нежная и хрупкая.

В голосе отца звучало столько боли, что я сбросила пиджак на стул, подошла и просто его обняла. Он притянул меня к себе, неловко погладил по спине и отстранился.

— Прости, Лаура, я не должен был такого тебе говорить. Это я ее не уберег.

— Не ты. Просто так получилось, — сказала я, глядя ему в глаза. — Пап, я знаю, как ты ее любил. И я тоже ее люблю, хотя ни разу не видела. Просто… давай будем помнить это всегда. Ее нет с нами, но мы есть друг у друга. Понимаешь? Я бы хотела, чтобы так было всегда.

Отец внимательно на меня посмотрел.

— Так и будет всегда, Лаура.

— Я надеюсь. Тяжелый день?

Он махнул рукой.

— Расскажешь?

— Снова Лодингер. Я отказался его брать, у него нелады с головой и еще большие с законом. Будут, если он продолжит в том же духе.

Фамилия Лодингер мне ни о чем не говорила, но если мой отец отказался с кем-то работать, значит, на то были причины, и серьезные. Он брался только за тех клиентов, в которых был на сто процентов уверен, и его интуиция никогда его не подводила.

— Что касается Ландерстерга… — Отец взял инициативу на себя. — Он политик, но он… в нем много хорошего. Попытайся это рассмотреть, дочка, и если у тебя не получится, я обещаю, что не стану настаивать. Просто дай ему шанс.

— Это ты рассказал ему про виари?

— Что?

— Он прислал мне в подарок виари. Длинношерстную. Белую. Ты помнишь, как я смотрела на виарят в зоомагазине, когда мне было двенадцать?

Какое-то время отец непонимающе смотрел на меня, а потом расхохотался.

— Он звонил мне сегодня, — сказал, отсмеявшись и смахивая выступившие на глаза слезы, — и просил вспомнить что-то необычное, что касается тебя. Жаль, что я не сказал ему про тот комплект из фервернского льда…

Я плотно сжала губы, но все-таки тоже рассмеялась. Фервернским льдом назывались драгоценные камни, которые добывали только в Ферверне, и стоили они сумасшедших денег. Отчасти из-за того, что их залежи находились очень далеко в пустошах, в горах, а драконы нервно реагировали на всякого рода добывающие работы, отчасти потому, что огранке и шлифовке они поддавались с большим трудом, и несмотря на все современные технологии, работать с ними можно было только вручную. В общем, на комплект из фервернского льда я смотрела примерно так же, как на виари. Но на виари все-таки дольше.

— Ты угадал, — сказала я, — с выбором.

Отец неожиданно тепло улыбнулся.

— Угадал он. Я рассказал несколько случаев.

Я приподняла брови, но он только головой покачал.

— Больше ничего не скажу. Как отреагировала Ингрид?

— Чихает. Правда, мне кажется, что с тех пор, как узнала чей это подарок, уже не так сильно.

Отец легко щелкнул меня по носу.

— Ладно. Пойдем ужинать, Лаура.

— Пойдем. Пока ты переодеваешься, я хочу кое-кому позвонить. Дай мне его телефон.

К себе я поднималась в очень хорошем настроении, на ходу набирая номер Ландерстерга. Даже видеосвязь включила, и он ответил на удивление быстро. Интересно, у него мой номер в контактах есть? Я успела подумать об этом вскользь, потому что когда на дисплее возникло драконье лицо… то есть морда, то есть когда на дисплее возникло лицо Ландерстерга, я про это забыла. Несмотря на поздний вечер он по-прежнему был в рабочем кабинете, об этом явно свидетельствовали знакомые стеллажи за его спиной.

— Вы получили мой подарок, Лаура? — Чувство было такое, что он даже по видеосвязи способен превратить меня в ледяную статую.

— Да. Я выбросила его в окно.

Повисла короткая пауза.

В течение которой дракон, видимо, пытался переварить полученную информацию.

— Вы чем вообще думали, когда отправляли мне виаренка?! — поинтересовалась я. — А если бы я реально выкинула его в окно?! Он же там сидел тихо.

— И вас не смутил вес коробки?

— Меня смутило только то, что вы посадили животное в коробку!

— В коробку его посадили перед тем, как позвонить в вашу дверь.

Я представила, как курьер из ВИП-доставки, весь из себя такой представительный, сажает звереныша в коробку и завязывает бантик, и мне почему-то стало смешно. Я пыталась сжать губы, но уже второй раз за вечер у меня это получилось из рук вон плохо.

— Чему вы улыбаетесь, Лаура?

Не знаю, какие там хорошести нашел в нем отец, но когда он произносит мое имя, я по-прежнему отчетливо слышу хруст. И чувствую, как по позвоночнику взбирается ледяное пламя, чтобы закрутиться обжигающей спиралью у меня на груди.

— Я согласна на компромиссный обед, — сказала я, — потому что вечер у меня занят. Только так, и никак иначе. Завтра в два, я буду готова к назначенному времени.

Не дожидаясь ответа, я нажала отбой.

Узор на груди и впрямь вел себя как-то странно, отзываясь пульсацией в каждой клеточке тела. В итоге я минут пять стояла перед зеркалом в ванной, дожидаясь, пока он уймется. И только после этого вышла из комнаты, чтобы спуститься на семейный ужин.

Правда, перед глазами все равно стояло драконье лицо: жесткое, резкие черты, холодный взгляд.

Посмотрим, насколько вы готовы к компромиссам, ферн Ландерстерг.

 

Не знаю, насколько Ландерстерг готов к компромиссам, но ровно в два часа меня забирает Хестор. Я уже успеваю привыкнуть к тому, что он улыбается и произносит:

— Ферна Хэдфенгер.

Его улыбка не дежурная, не продиктована обязанностями, возможно именно поэтому я сажусь на переднее, а не на заднее сиденье, как обычно.

— Добрый день, Хестор. Можно просто Лаура.

— Хорошо, Лаура.

Водитель чуть старше моего отца, у него на пальце кольцо, а еще он полностью седой.  Я замечаю многие детали, которых не замечала раньше: например, смешного дракончика, который устроился над панелью управления.

— Куда мы едем? — спрашиваю я, когда флайс поднимается на аэромагистраль.

— Это сюрприз.

Сюрпризы от Ландерстерга — это что-то, но Хестор вряд ли что-то скажет, поэтому я смотрю на сверкающие в солнечных лучах флайсы и высотки. Горы отсюда не видно, но я представляю, как вершины заливает свет, и как снег искрится на солнце. У нас под Бельвенхартом есть горнолыжный курорт, островок жизни среди пустошей. Позволить себе там отдохнуть может не каждый, даже самый обеспеченный человек.

Сама не знаю, почему я об этом думаю, из размышлений меня выдергивает голос водителя:

— Как ваше утро?

— Отлично! Уже успела сходить на тренировку.

И снова выползала с нее враскоряку. Как раз успела добраться до дома, принять душ, переодеться, когда за мной прилетели.

— Вы каждый день тренируетесь?

— Да.

— И как оно? — Хестор внимательно на меня посмотрел. — Я имею в виду, сильно травмоопасно? У нас дочка хочет заняться фигурным катанием, а мы сомневаемся.

— Если хочет — пусть попробует, — говорю я. — Травмы случаются, но они случаются везде. На ровном месте тоже можно так навернуться, что костей не соберешь.

— И то верно. — Хестор смеется.

А я думаю про костюм. На кастинг мне нужен костюм. Такой, чтобы все упали… и кажется я знаю, куда поеду вечером, после воздушной аэробики. В Хайрмарге есть отдел Джи Харман, это марка, известная на весь мир. Джи тоже была фигуристкой и чемпионкой, а после того, как ушла из большого спорта, создала собственную марку одежды. Она говорила, что по своему опыту знает, как сложно создать или найти действительно стоящий костюм, и она была первой, кто открыл магазины готовой одежды для фигурного катания. Все ее наряды шьются в единственном экземпляре, помимо костюмов в отделе можно купить разные аксессуары, разумеется, тоже ручной работы. Эксклюзив.

А вот что еще эксклюзив, так это ресторан, к которому мы приближаемся.

Он называется «Ледяное пламя», и выглядит как… ледяное пламя. Архитектор спроектировал здание такие образом, что когда солнце падает на его грани, словно сделанные изо льда, они полыхают изнутри. Это свечение создает эффект, что прямо в стенах бьется драконий огонь. Когда солнца нет или ночью включается подсветка, но шикарнее всего, конечно, вот такой естественный вариант.

Смотрится завораживающе.

Я думаю о том, как там внутри: фото, которое я видела, вряд ли передает и сотую долю атмосферы этого места, а еще о том, что бронь столиков у них на полгода вперед.

С этой мыслью я выхожу из флайса на парковку, и под ногами у меня тоже струится ледяное пламя. Чувство такое, что я на нем стою, и что мои подошвы вот-вот покроются инеем, который побежит вверх, чтобы проморозить меня до костей.

— О чем задумались, ферна Хэдфенгер? — Голос Ландерстерга звучит так неожиданно, что я подпрыгиваю. Буквально: прямо под моими ногами, в сиянии пламени, проносится «дракон».

Голограмма, но очень натуралистичная.

— О разном, — говорю я и поднимаю голову.

Этот дракон выглядит гораздо более реальным и гораздо более драконом. И с ним я собираюсь вести переговоры?

Ой мамочки.

— Что ж, надеюсь вы со мной поделитесь за обедом. — Он предлагает мне руку, и я ее принимаю.

Только сейчас отмечаю, что на парковке флайс Ландерстерга и тот, на котором меня привез Хестор. Нет даже привычного кортежа охраны, и в целом от места веет холодом и драконьей силой.

Сегодня что, выходной или санитарный день?

Я понимаю, что спросила это вслух, когда Ландерстерг поясняет:

— Ресторан закрыли для нас.

Пару минут я пытаюсь переварить услышанное. Потом говорю:

— У вас замашки диктатора.

— А у вас революционерки. Прошу.

Меня пропускают в раздвижные двери, где к нам сразу подходят метрдотель и администратор. Ландерстерг помогает мне снять пальто, на нем самом пальто нет, только небрежно расстегнутый пиджак стального цвета. Я представляю себе его гардероб: сто пятьдесят костюмов стального цвета и один серебристо-голубой. Парадный.

Нас проводят в зал, который сейчас пустует, и я оказываюсь права: это нечто невероятное. Столики «парят» на «аэрольдинах», к которым ведут стеклянные лестницы. Много уровней создает ощущение, что мы в ледяной пещере, а ВИП-комнаты скрываются в гротах. В один из таких гротов нас и провожают, и когда закрывается дверь, отрезающая нас от внешнего мира, мне хочется поежиться.

Вместо этого я опускаюсь на стул, который для меня отодвигает Ландерстерг. Стол сервирован на двоих, бокалы, стоящие на белоснежной скатерти, кажутся выполненными из ледяного хрусталя.

— Я все равно не понимаю, зачем нужно было закрывать целый ресторан, — говорю я, когда Ландерстерг присоединяется ко мне за столом.

— Затем, что это гораздо проще, чем обеспечить безопасность даже при пятидесяти процентах загруженности.

— Так переживаете за свою безопасность? — интересуюсь я.

— С тех пор, как убили мою семью, я уделяю безопасности очень пристальное внимание, — отвечает Ландерстерг. — Своей и тех, за кого отвечаю.

И подтягивает к себе меню.

Здесь меню на бумаге, одно из немногих, пожалуй, во всем мире. Но даже оно сейчас впивается в мои пальцы колючим холодом. Семья Ландерстерга была убита, когда ему едва исполнилось двенадцать. Мать, отец и сестра. Его отец не был правящим, он просто занимал очень высокий пост, консультировал Верховного, который тогда возглавлял Ферверн. И кому-то перешел дорогу.

Если бы Ландерстерг в тот вечер не остался ночевать у друга, он тоже был бы мертв.

— Простите, — говорю я, глядя на него.

— Вам не за что извиняться. — Он поднял на меня глаза. — Значит, вам понравился мой подарок?

— Это был совершенно нечестный ход.

— Вы все еще можете его выкинуть, если хотите.

— Я лучше вас выкину. С Грайрэнд Рхай.

— Это расценивать как покушение? — На мгновение мне показалось, что в глубине его глаз мелькнула улыбка.

Впрочем, наверное, показалось.

— Мы здесь, чтобы обсудить компромисс, — напомнила я.

— И пообедать. — Ландерстерг перевернул страницу меню. — Не знаю, как вы, лично я голоден.

На этих словах в животе у меня заурчало, и я решила, что стоит действительно пообедать. На голодный желудок сложно обсуждать компромиссы.

Мы сделали заказ, и, когда официант налил нам вина и вышел, дракон снова на меня посмотрел. Так, что клеймо под платьем вспыхнуло, как если бы оно питалось от его пламени. Эта вспышка прокатилась по телу жаркой волной, заставив убрать руки на колени, а потом вернуть их на стол.

— Вы еще не передумали на мне жениться? — поинтересовалась я.

— Вы могли бы спрашивать об этом, немного убавив градус надежды?

— Боюсь, если я убавлю градус, мы здесь замерзнем. Что вы обо мне знаете? Кроме официальных данных.

— Вы любите животных.

— Все любят животных!

— Не все. Вы хорошо воспитаны, но в моем присутствии ругаетесь, как бродяжка.

— Я ругаюсь?!

— Драконья задница, — процитировал Ландерстерг. — Имела я ваши права. Драконий хрен.

Я покраснела.

— Это вы на меня плохо влияете.

— Никогда не оправдывайтесь, Лаура.

— Никогда?

— Никогда. Не оправдывайтесь. Комментируйте.

— Я не политик.

— Вы маркетолог. — Ландерстерг приподнял бокал. — За компромиссы.

Звон от соприкосновения граней вышел настолько тонким, что впору и правда подумать о ледяном хрустале. Это было второе название фервернского льда, но если драгоценности из него стоили баснословно дорого, то за пару таких бокалов, наверное, можно было купить половину Хайрмарга. Не ту, на которой находился этот ресторан.

В тот момент, когда я об этом подумала, Ландерстерг произнес:

— Я слушаю ваши условия.

Такое заявление чуть не заставляет меня подавиться вином — Ландерстерг относится к тому типу мужчин, которые на каждое условие выдвигает два встречных. Сейчас мне даже представлять не хочется, какими они будут.

— Условия по поводу чего? — уточняю я. — Если правильно помню, мы с вами остановились на том, что я за вас замуж не собираюсь.

— И на том, что вы мне идеально подходите.

— С какой радости?!

— Хотя бы с той, что не горите желанием выходить за меня.

На всякий случай я отставила бокал с вином подальше, а то еще поперхнусь и забрызгаю его драконейшество, чем вызову, судя по его пристрастиям, еще больший интерес.

— Не поймите меня неправильно, Лаура. Среди всех девушек, с которыми я встречался, вы единственная, кто не горел желанием стать моей супругой.

— Это настолько ценное качество?

— Более чем. Я не хочу видеть рядом с собой женщину, которая смотрит мне в рот и делает все, чтобы мне угодить.

— А какую хотите?

— Такую, как вы. Прямолинейную, сильную, увлеченную. Умеющую отстаивать свою точку зрения.

К счастью, в этот момент пришел официант: принес мне мой салатик с морепродуктами. Морепродукты — моя слабость, не могу себе отказать, когда вижу блюдо с ними, особенно учитывая, что в Ферверне это большая редкость, и подаются они только в самых элитных ресторанах. Оно и неудивительно: в наших водах обитают глубоководные фервернские драконы. Стоит ли удивляться, что никто особо не стремится претендовать на их морепродукты? Поэтому все они привозные и дико дорогие, да. Особенно свежие, как здесь.

— У вас есть что сказать, Лаура?

Прямо так и хочется добавить: в свое оправдание.

— То есть вы не стали рассматривать остальных девушек, среди которых вполне могла обнаружиться та, которая тоже не хочет за вас замуж…

— Потому что я не считаю это рациональным.

М-да.

Какое-то время мы ели молча (дракону принесли что-то драконистое, в смысле, мясо), прежде чем я решила спросить:

— Значит, просто разойтись мы не можем?

— Нет.

— В таком случае, снимите с меня эту штуку.

— Харргалахт? — Дракон приподнял бровь. — Мне казалось, что мы с вами решили этот вопрос.

— Вам казалось.

Ландерстерг приподнял брови.

— Да, я помню, это защита от вашего огня. Но я не хочу, чтобы она на мне стояла…

— Она достаточно болезненно снимается, Лаура.

Да уж, если она снимается так же, как наносится… бррр.

— Ладно, каким вы видите наш компромисс? — решила уточнить я.

— Мы с вами встречаемся, — произнес дракон.

— Мы с вами — что?

— Встречаемся. Ходим на свидания. Если за месяц вы по-прежнему останетесь при своем мнении, я вас отпущу.

Я прищурилась:

— В чем подвох?

— Почему вы всегда ищете подвох, Лаура?

— Потому что. — Я подавила желание слегка заползти под стол: дракон смотрел на меня так, что по столу только чудом не бежало ледяное пламя. — И мы с вами просто потратим время, потому что мое решение не изменится.

— Вы так в этом уверены?

Я сложила руки на груди.

— Более чем.

— Что ж, в таком случае вы ничего не теряете, верно?

Кроме месяца своей жизни. Это я не стала озвучивать, мне бы тут сидеть и радоваться, что со мной переговоры ведут, но радовалось сомнительно. Возможно, именно потому, что когда я в прошлый раз повелась на тему “хороший дракон”, меня объявили невестой.

Светильники в гроте, то есть в ВИП-комнате, тоже были вмонтированы в стену, из-за чего создавалось чувство, что пламя горит под толщей льда. Насколько я понимаю, их можно было прибавить, но сейчас здесь сохранялся загадочный полумрак, и время суток было совершенно не очевидно.

— Повезло вам, что я не страдаю клаустрофобией.

— Мне с вами вообще повезло.

Я все-таки поперхнулась. Морепродуктом.

Прокашлявшись в салфетку, сообщила:

— Знаете, когда вы такой, мне страшно.

— Вы первая женщина, которую я пугаю.

— Может, вам стоит поискать более смелую?

— Нет. — Ландерстерг подался ко мне, и в глазах его сверкнуло ледяное пламя. Возможно, дело было в светильниках, но…

В эту минуту я окончательно и бесповоротно поняла, что быть мне потенциальной невестой месяц.

— Хорошо, мы с вами месяц встречаемся. У нас ничего не получается, каковы наши дальнейшие действия?

Теперь его взгляд совершенно точно заледенел.

— Помимо остального, вы удивительно прагматичны.

Станешь тут прагматичной, подумалось мне.

— Просто хочу услышать свои гарантии.

— Мы расстаемся, — резко произнес он. — Я снимаю харргалахт, даю прессе комментарии. Вы довольны?

Довольна ли я? Когда вы вот так в меня льдом плюетесь?

— Мне нужно понимать, что пока мы с вами встречаемся, это не будет в ущерб моим интересам.

— Каким именно?

— Шоу “Эрвилль де Олис”. Я принимаю участие в кастинге, но об этом вам наверняка известно.

— Теперь стало известно. От вас.

Да ну?

— И?

— Вы можете делать все, что пожелаете. Или вы решили, что я посажу вас на цепь?

Именно так я и решила, но озвучивать это тоже не стала. Не дипломатично это.

— Хорошо, — сказала я. — Я согласна.

— Чудесно, — в голосе дракона звучал не то сарказм, не то раздражение. — А теперь выслушайте мои условия.

Упс.

Я не успела и рта раскрыть, чтобы сказать, что условия обычно озвучиваются до согласия стороны, когда услышала:

— Вы не отказываете мне во встречах. Принимаете мои приглашения и проводите со мной время.

— Если это не противоречит моим интересам.

Глаза Ландерстерга потемнели.

— Что? — Я пожала плечами, подавив желание сходить за пальто. — В цивилизованном мире это называется свобода.

 — Чудесно, — повторил дракон с такими интонациями, что я поняла: пальто тут не спасет. — Вы не появляетесь на публике с другими мужчинами.

А это, похоже, намек на Бена.

— Я просто каталась на коньках, — сказала я.

— Просто кататься на коньках вы будете только со мной, Лаура.

— В ближайший месяц, — напомнила я.

В гроте стало так холодно, что мне захотелось попросить официанта прибавить обогрев.

— И когда у нас с вами все получится, в праздничную ночь мы объявим о нашей помолвке, — подвел итог дракон.

Какой-то у нас компромисс бескомпромиссный.

— Если, — сказала я.

— Когда.

— Вы все-таки диктатор.

—  А вы — потенциальная угроза установленному в обществе порядку.

Я уже открыла было рот, чтобы сказать ему все, что о нем думаю, но тут же его закрыла. Не хватало еще спорить с тем, с кем у меня все равно ничего не получится, потому что от него у меня мороз по коже. И по всем остальным частям тела. То, что этот мороз имеет пламенное свойство, ничего не меняет. Совершенно точно.

Оставшееся время я хрустела листьями салата, а он ел мясо с таким зверским выражением лица, что странно, что оно не замерзало еще на вилке, с таким-то температурным режимом. Десерт я заказывать не стала, он, как ни странно, тоже. Когда отодвигал для меня стул, коснулся моего плеча пальцами, и меня ударило ледяным вихрем. Настолько сильным, что харгаллахт полыхнула огнем, и перехватило дыхание — как от бьющего в лицо порыва студеного ветра.

— Благодарю за обед, — сказала я, но больше ничего добавить не успела.

Ландерстерг рывком притянул меня к себе, врываясь поцелуем в пылающие от освежающей пластинки губы.

От этого они вспыхивают еще сильнее, и вместе с ними вспыхиваю я. Такое чувство, что сама превращаюсь в костер, в ледяную свечу, от кончиков его пальцев, прикосновение которых ощущается даже через ткань платья, до кончиков своих, которыми вцепилась ему в плечи. Чтобы не упасть, но все равно падаю, как с крутой ледяной горки. Когда в лицо бьет воздух, и нечем дышать, а ты летишь вниз, сливаясь с… Ландерстергом.

Да, сейчас я определенно сливалась с Ландерстергом, и это ощущение меня подбросило под пятую точку порожком. Таким болезненным, какие возникают при некачественной заливке.

Я оттолкнулась от него всеми ладонями, разрывая поцелуй.

Чтобы на миг отразиться в глубине раскрывшихся вертикальных зрачков, окруженных сияющим пламенем его глаз. В этих звериных зрачках словно была сосредоточена вся его мощь, концентрированная настолько, что мне снова стало нечем дышать.

Возможно, именно поэтому звучание его смартфона прозвучало так резко, как вой сирены. За свою жизнь мне доводилось слышать воздушную тревогу всего один раз, когда во времена предшественника Ландерстерга подводный фервернский дракон вышел на поверхность у границы пустоши, но сейчас я даже подробности толком вспомнить не смогла. Увидела только, как пламя в его глазах сменяется привычным холодом, когда он заговорил, его голос звучал сосредоточенно и жестко:

— Когда? Да. Ледяное пламя. Собрать всех. Готовность в течение двадцати минут.

Он нажал отбой, посмотрел на меня. Тоже совершенно иначе.

— Идемте. Вас отвезут домой, Лаура.

— Что-то случилось?

— Землетрясение в Ниргстенграффе. Запад Ледяной цепи часто трясет, но сегодня оно было слишком сильным. Есть пострадавшие, разрушено несколько зданий в западной части города. Сошли лавины, накрыли гнезда. Среди драконов тоже волнения.

— Я хочу поехать с вами.

— Что?

— Я хочу поехать с вами, — повторила я, когда мы вышли из грота и быстро направились вниз. — Если там все, как вы говорите, лишняя пара рук точно не помешает.

Дракон окинул меня быстрым взглядом.

— Вы для этого не одеты.

— А вы полагаете, помощь должна всегда прибывать в полной боевой экипировке? — спросила я, складывая руки на груди.

Ландерстерг промолчал.

— Или вы считаете, что ваша потенциальная невеста должна сидеть дома и ждать, пока все решится само собой?

— Вы все-таки решили стать моей потенциальной невестой? — В его голос на миг просочилось тепло.

— Ничего я не решила! И не цепляйтесь к словам, — сердито сказала я. — Я просто хочу помочь, неужели непонятно?

— Понятно. — Он набросил пальто, принятое из рук администратора, мне на плечи. — Застегнитесь. В Ниргстенграффе сегодня еще холоднее, чем у нас.

Я открыла было рот, готовая привести с десяток доводов, почему я хочу поехать, но тут до меня дошло, что он сказал. И еще быстрее дошло, когда на парковке он достал телефон, чтобы отпустить Хестора. Я понятия не имею, как Ландерстерг это сделал, но спустя пару минут флайсы уже садились один за другим: прибыло сопровождение Верховного.

— Прошу. — Передо мной распахнули дверь, сам он сел следом, служба безопасности рассредоточилась по машинам.

То, что я лечу с ним, до меня окончательно дошло уже в воздухе. Правда, все эти мысли были смазанными, как и то, что творилось вокруг. Магистраль для нас очистили настолько, что мы летели на максимально допустимой скорости, и рассмотреть что-либо за окном не представлялось возможным. Впрочем, я и не пыталась, только слушала как он отдает короткие распоряжения, и как из динамика постоянно доносятся новые сведения из Ниргстенграффа.

Телепорт мы прошли так быстро, что я не успела задать ни одного вопроса, а вышли… прямо в пустоши.