По ту сторону льда
Глава 3 
Сегодня на Солливер платье стального цвета. Оно идеально вписывается в интерьер и остужает его, по меньшей мере, градусов на десять, если не сказать больше. Для встречи с ней я выбрал ресторан «Эрхарден», в переводе с древнефервернского «Непокоренная высота». Располагается он на сто четвертом этаже здания, спроектированного Ульрихом Нигельманном. Сюда наравне с нашими знаменитыми высотками и смотровой площадкой комплекса Грайрэнд Рхай водят экскурсии, но даже летом, в лучах заходящего солнца, интерьер сверкает кристалликами заснеженных вершин.
Нам предстоит ужинать в общем зале, на платформе, возвышающейся на четвертом ярусе у панорамного окна величиной в шесть этажей. Когда Ритхарн идет по залу, на нее оглядываются: и мужчины, и женщины. Она — воплощение элегантности, волосы собраны на затылке, только два завитка обрамляют лицо. Из украшений на ней — только серьги, и я могу сразу сказать, что эти серьги созданы из фервернского льда по эксклюзивному заказу в «Адэйн Ричар».
— Прекрасно выглядите, Солливер. — Я поднимаюсь ей навстречу, и она улыбается.
— Я ждала, что вы это скажете.
— Я так предсказуем? — Мне снова хочется улыбнуться.
— Нет, просто ваши комплименты — это нечто особенное.
Я отодвигаю для нее стул, а после возвращаюсь на свое место. По ощущениям, Солливер не испытывает ни малейшей неловкости от того, где ей приходится ужинать, с кем ей приходится ужинать, и в каком окружении ей приходится ужинать. Мергхандаров она, кажется, не замечает — как само собой разумеющееся.
— Как прошел твой день, Торн?
Инициативу она тоже не стесняется проявлять, равно как и на «ты» переходит с небывалой легкостью.
— В работе.
— Мой тоже. — Она изучает меню на планшете, благодарит официанта за стакан воды (который выбрала вместо аперитива), но акцентирует внимание на моем взгляде. Мы сталкиваемся ими, и в ее глазах я вижу что-то похожее на то, что мог бы видеть в своем. Сканирующий эффект.
— Съемка? — уточняю я.
— Угадал! — Солливер смеется, и, надо признать, смех у нее весьма заразительный. — Известность отрезает сразу несколько возможных тем для разговора. Например: кем вы работаете, и все в том же духе. Или дело вовсе не в нашей известности?
— Кем работаю я, ты точно знаешь.
— Почти справедливо.
— Почти?
— У меня нет на тебя досье.
Она опускает глаза раньше, чем я успеваю ответить, роняя уголки тени от длинных густых ресниц на высокие скулы. А когда поднимает, интересуется:
— Можешь посоветовать хорошее вино?
— Ты не знакома с картой вин «Эрхардена»?
— Тебя это удивляет?
— Скажем так, немного. — Я открываю электронное меню на первой странице барной карты.
— Как я уже сказала, вчерашний вечер у меня был занят, сегодняшний день — тоже. Ну и потом, о том, куда мы едем, я узнала от Хестора.
Я отправил за ней водителя Лауры. Так или иначе подводя черту под этой страницей своей жизни — и я действительно не вспоминал о ней до того, как прозвучало имя водителя. Нет, не о ней. О снимках, на которых она вместе с Эстфардхаром изучает Рагран.
— У тебя было целых сорок минут, чтобы поинтересоваться меню.
— Целых? — Солливер откидывается назад и смотрит мне прямо в глаза. — Я не привыкла заниматься делами, когда еду расслабляться.
Я выделяю несколько вин, и у нее в меню они перехватывают подсветку.
— Странно, у меня создалось ощущение, что ты привыкла изучать игровое поле.
Она приподнимает брови. Делает это так изящно, что мне невольно хочется коснуться ее лица. Ригхарн все делает изящно. Закидывает ногу на ногу. Подается вперед. Даже бокал с водой поднимает так, будто там уже самое дорогое вино.
— Привыкла, — отвечает Солливер. — Если это критично.
Она отмечает вино двухсотлетней выдержки и еще несколько бутылок, смотрит на меня.
— В остальном полностью полагаюсь на твой выбор.
Мы делаем заказ, и спустя пару минут официант уже расставляет бокалы и добавляет необходимые приборы.
— На чем мы остановились? — спрашивает она, когда мы снова остаемся наедине.
— На критичных узлах игрового поля.
— Ах, да. — Солливер закусывает губу — на миг, а после снова пьет воду.
Воду она пьет так, что я сразу представляю ее губы на своем члене.
— Так что для тебя критично? — спрашиваю, так и не дождавшись продолжения от нее.
— Критично… предположим, тот факт, что ты выбрал столик в общем зале, и что нас сейчас могут видеть все. Ты же хотел, чтобы нас все видели, Торн?
— Для тебя это имеет значение?
Мы смотрим друг на друга, и она не отводит взгляд.
— Вероятно, да. Если я спрашиваю. — Солливер чуть наклоняет голову. — Мне нужно понимать правила игры.
— Ты понимаешь их не хуже меня.
Можно сказать, наш разговор завершен, но он продолжается. Продолжение заключается в том, как официант наливает мне вино — на два глотка, и когда я его пробую, она меня изучает. Дожидается, пока я поставлю бокал, и только после этого берет свой. Оплетая изящными пальцами ножку и едва касаясь стекла верхней части.
— Приятное, — выносит свой вердикт.
Я киваю, и официант разливает вино, после чего ставит бутылку на специальный столик-подставку, и уходит.
— Ты что-то говорил о сюрпризе.
— Сюрприз — на то и сюрприз, чтобы оставаться таковым до конца.
Мне нужно понимать, что Солливер не обременяют лишние чувства и надежды по поводу наших отношений, и они ее действительно не обременяют. Либо она прекрасная актриса (потому что на краткий миг мне показалось, что в ее голосе прозвучало некоторое разочарование). Как бы там ни было, сейчас она улыбается:
— Я полагаю, это ужин станет частью нашего соглашения?
— Все верно. — Смотрю на нее поверх сцепленных рук. — Как так получилось, что ты стала моделью?
— Мне хотелось доказать всему миру, что я невыносимо прекрасна. Полагаю, ты стал политиком по той же причине?
А она хороша. Если честно, мне начинают нравиться наши пикировки, и пусть это не входило в планы, будет приятный бонус.
— Совершенно точно нет.
— Нет? Тогда почему?
— В моей жизни стоял выбор между политикой и военной службой. Последнее оказалось невозможным по причине того, что я не готов подчиняться.
— Вот как? — Она снова пригубила вино. — Любишь, чтобы подчинялись тебе?
— Подчиняться тому, кто видит ситуацию шире — наиболее разумный и рациональный способ как можно скорее прийти к наиболее выгодному для себя результату. Пока дожидаемся ужин, поделись своими соображениями по поводу моей реформы.
— А они должны у меня быть? — Солливер снова приподняла брови, но тут же приняла расслабленный и скучающий вид.
— Не должны?
— На мой взгляд, нет. Реформа — твоя, с какой стати мне ее оценивать.
— Я спрашивал не оценки, а твоего мнения.
— Прости, но ты меньше всего похож на мужчину, которого интересует чье-то мнение, Торн.
Я едва скользнул взглядом по мергхандарам.
— Свободны. Ждите внизу.
— Опасно, — заметила Солливер, когда мергхандары спустились по лестнице и остановились у нее.
Пара за соседним столиком, расположенным на полуровня ниже, не сводила с нас глаз. Расстояние до них, правда, было такое, что они вряд ли могли что-то слышать — в этом плане «Эрхарден» идеален.
— Опасно говорить со мной в таком тоне, — сообщил я. — Надеюсь, мы друг друга поняли?
— Тем не менее в ресторан ты пригласил именно меня, а не одну из этих… девочек-припевочек. — Солливер подняла руки. — Я не собираюсь воевать с тобой, Торн. Я просто хочу, чтобы ты уважал мои границы. Мы друг друга поняли?
Она пожала плечами и чуть подалась назад:
— Кроме того, я просто сказала правду. Мне бы хотелось, чтобы между нами с самого начала была исключительно правда — насколько это возможно. В деловых соглашениях я ценю честность, открытость и прямолинейность. Ты всеми этими качествами обладаешь на двести процентов. Только пожалуйста, избавь меня от светских разговоров в ключе «я спрашиваю это у каждой».
— Не у каждой, — хмыкнул я. — Честность и смелость всегда подкупают.
Солливер развела руками.
— Если бы я не могла ответить именно так, я бы не пришла на встречу. Ты же меня сожрешь и не подавишься. И если уж говорить открыто — о твоей реформе — это было честно и смело, и ты сделал это раньше остальных, хотя назревало это десятилетиями. Именно поэтому остальные так бесятся.
Я оперся о подлокотник и подпер подбородок рукой.
— Давно ты следишь за политической ситуацией?
— Я не слежу. Я просто неплохо ориентируюсь в мире современной информации и делаю соответствующие выводы. Драконов ради, это уже напоминает не деловой ужин, а политические переговоры. За нас!
Солливер подняла бокал, мы едва успели сделать по глотку, когда к нам снова поднялся официант.
— Это произведение искусства, — произнесла она, когда мужчина поставил перед ней тарелку с салатом.
— Благодарю, ферна Ригхарн. Я передам ваш комплимент шеф-повару.
— Обязательно.
— Что ты думаешь об отключении щитов?
Этот вопрос я не собирался ей задавать. Но сейчас, наблюдая за легкой игривой непринужденностью, с которой она перевоплощалась, просто не удержался.
— Вероятно, мне полагается высказать что-то очень умное, но я недостаточно хорошо разбираюсь в драконах, Торн. Думаю, со временем ты мне все расскажешь, и я сделаю определенные выводы. А пока давай поставим этот момент на паузу.
Больше мы к политике не возвращались. Обсуждали современную кухню (которая в таких ресторанах больше напоминает искусство), вина и все, так или иначе связанное с этим направлением. Она пришла в восторг, узнав про Доража Эмери и про его карьеру, и в еще больший — когда я пообещал их познакомить.
— Мы, творческие люди, всегда найдем общий язык, — воодушевленно сказала Солливер. — Особенно те, кто сделал себя сам.
— Модельный бизнес — это творчество?
— Еще какое! — Она рассмеялась. — Иногда уже не представляешь, как еще встать, чтобы это не сделали сотни раз до тебя. Я уже не говорю о выражениях лица.
— Уверен, с этим у тебя все в порядке.
— Ты слишком во мне уверен, Торн.
— Иначе тебя бы здесь не было. — Я отложил салфетку. — Как ты смотришь на то, чтобы продолжить вечер в моей резиденции?
Солливер чуть приоткрывает рот, или просто размыкает губы: у нее это выглядит настолько откровенно, что даже к услугам фантазии прибегать не надо.
— То есть ты обещал мне сюрприз, и он, полагаю, находится именно у тебя в резиденции?
— Именно так.
Вот теперь она подается назад и смотрит на меня с улыбкой.
— Ты играешь нечестно, Торн Ландерстерг.
— Я политик.
— Ты сейчас называешь всю политику нечестной игрой?
— Нет, я называю вещи своими именами. Политика — искусство добиваться того, что тебе нужно так или иначе. Не ожидай тебя сюрприз в резиденции, вряд ли бы ты согласилась.
— Сюрприз или предложение, от которого нельзя отказаться. — Она складывает ладони, и тут же кладет их на стол. — А если я все-таки откажусь?
— Тогда ты не узнаешь, что я хотел тебе предложить.
Солливер вздыхает — легко, а после кивает:
— Могла бы сказать, что ты не оставил мне выбора, но это не так. Предполагаю, это что-то очень интересное.
Вместо ответа я поднимаюсь и подаю ей руку. Наше шествие по ресторану отслеживают все, в гардеробе, где я накидываю пальто ей на плечи, и на парковке все тоже смотрят на нас. Я к этому привык и Солливер — тоже. Она реагирует на внимание так, как должна реагировать первая ферна. Она его принимает как должное.
Мы садимся во флайс, и там Ригхарн кладет ногу на ногу.
— Даже не представляла себе, что это будет так.
Чулки она не носит. Или носит, но не постоянно.
Изгиб бедра под платьем вызывает желание скользнуть ладонью по теплой коже под тонкой защитой колготок. Обманчиво-тонкой, когда три года назад изобрели синтетическую ткань, способную сохранять тепло и при этом не выглядеть как наряд рейдера в фервернские пустоши, ее изобретатель обогатился. Точнее, изобретательница, посвятившая этому лет десять своей жизни, которые сейчас сполна окупились.
Ее патент приносит такие доходы, которым могут позавидовать многие.
— О чем ты думаешь, Торн?
— Думаю о том, как ты это себе представляла.
Странно будет сообщить роскошной, соблазнительной женщине о том, что я думал на самом деле, глядя на ее изгибы.
Иногда мне кажется, что она видит меня слишком хорошо. Даже лучше, чем мне бы хотелось, потому что сейчас произносит:
— Примерно так.
А после подается вперед, обтекая меня своим роскошным изящным телом и накрывает мои губы своими.
Ее губы горячие, мягкие и податливые. Раскрывающиеся навстречу моим с той же легкостью, с которой, я уверен, она раскроется, распластанная по кровати. Я пробую их на вкус, зарываясь пальцами в ее волосы, которые шелком скользят по моей ладони.
Вторая вряд ли смогла бы чувствовать так — под слоями новой перчатки беснуется пламя.
Солливер запрокидывает голову, с губ срывается тихий стон — на миг, когда ей перестает хватать дыхания, а после скользит пальцами по моему бедру. Я перехватываю ее ладонь за мгновение до того, как она ляжет на пряжку ремня.
— Не боишься, что сюрприз окажется несколько смазанным?
— Если только он не у тебя в штанах.
Ее ладонь накрывает мой член и мягко сжимает, в глазах, которые разогрелись до невыносимо-яркой летней зелени — полное отсутствие тормозов.
Мне это нравится.
Что мне не нравится — угрожающее рычание внутри и спазм, на миг перехватывающий запястье под перчаткой стальным браслетом.
И дикое, совершенно нереальное желание увидеть на ее месте Лауру Хэдфенгер. Чувствовать все то же самое — как тонкие пальцы скользят по пряжке ремня, расстегивая его, как повторяют движение молнии.
Как светлые волосы растекаются по моим бедрам, а губы обхватывают напряженную до боли головку. Сжимаются плотно, вызывая хриплое рычание в нас двоих — пока еще мягким скольжением сверху вниз.
Я сам не представляю, когда успел завестись настолько, но у меня действительно стоит так, что каждое движение ее рта отзывается наслаждением, способным вынести контроль с мощью беснующегося внутри дракона. Скольжение губ и пальцев — то расслабляющихся, то сжимающихся плотным кольцом.
Я вижу струящиеся между покрытых чешуей пальцев светлые пряди, как наяву, это «наяву» вышибает из меня все, что я взращивал долгие годы. Ладонью поверх шелка волос — в перчатке, сгребаю их в горсть на затылке, плотно насаживая на себя этот податливый рот. Сильнее и жестче, задавая ритм — до той грани, когда очередной спазм наслаждения переходит в пульсацию.
Мощную, сильную, яростную, которую она принимает в себя без остатка.
Солливер поднимает голову, отбрасывая растрепавшиеся волосы за спину, касается пальцами уголков губ, а после облизывает их.
— Да, ты действительно привык все контролировать, Торн, — сообщает с легким смешком, удобно устраиваясь на сиденье.
— Я этого никогда не скрывал.
Дракон внутри рвется, стирая когти о броню внутренней чешуи, рычит, исторгая пламя, а я смотрю на летящий вокруг нас город, в который флайс ввинчивается с немыслимой скоростью.
Пожалуй, сегодня ночью будет следующий оборот. Нам пора привыкать к тому, что мы — единое целое.
По ту сторону льда
Купить
Ура!! Наконец-то то хоть какая то ясность, что творится в голове у этого мужчины.
torttrinitin, этот мужчина перенёс свое отношение от одной дамы на другую… лично я ещё больше запуталась.
Все предатели, один я хороший…в чем Элегрин виновата?тоже не захотела вечено стучать в закрытую дверь, пока он ее игнорит? Верража жалко. Держись дракончик….а папа Лауры, конечно….удивил. за что его выбрали только в совет? Как то вообще нет ни гордости, ни чести….
Nastya, Я так понимаю грядёт отставка Торна, в Мейстоне возможно даже попытаются таэран ему присудить, не удивлюсь, мужик неадекватен, таэран по нему прям рыдает. Веража жаль((
yuliya-milena, Может…хотя там сказали,что будут рассматривать спонтанный оборот…хотя какой спонтанный, если он там уже не раз оборачивался, а спутники не дремлют….считаю,что его должны осудить. Ибо никакой заботы о политике там уже нет, и если его не осадить , он просто превратится в тирана, не уважающего международные законы
Nastya, Да он уже чхать на них хотел, о чем Рейнару и сказал
yuliya-milena, Может и не будет отставки, он ведь контролирует дракона и оборачивается вполне осознанно, а не спонтанно.
Вот это прода! Размышлений и воспоминаний хватит на все выходные. Спасибо авторам! Жалко Верража, ужасно. И вот абстрагируясь от внезапного охлаждения Торна, получается, Лаура сначала к себе драконоребенка приручила, а затем, как ни верти, бросила. Вынуждена была, конечно. Но как-то все же надо было это учитывать, да и еще много чего, когда на публику отказ делала. Хотя тогда лично я ей мысленно аплодировала. Но очень многое не взвесила и не учла, что других коснется, и я сейчас ни разу не про семью ее отстойную. Дальше, ужасно было противно читать, как папахен Лауры на коленях стоял. Прям фу-фу-фу! Не за жизнь детей или жены, а за должность. Фу-фу-фу! А вот когда Торн Лауру на коленях представлял, мне показалось, что это та самая мужская фантазия ни столько о сексе, сколько о женском унижении и наказании. Но оно и понятно в его ситуации. И тем не менее, прям лопатки вывернуло. А вот Эллегрин мне не жалко. Любовь пойму, но вот одержимость, когда готова на все — унизиться, других унизить, раздавить того, кто на пути стоит. Ужасно! Не говорю даже про охранника с поломанной карьерой — в конце концов ей всего одиннадцать было. Но вот с лучшим другом замутить, а потом орать, что он ей не нужен совсем — подлость-приподлость, никакой любовью не оправдывающаяся, разве только объясняющая причину. Ее проблема — в невероятном высокомерии и неприятии того факта, что она может быть не лучше всех. Ее слова про человеческих ларрок хорошо это иллюстрируют, да и все последующие поступки, хотя и связь с другом Торна, которого потом сама же и полила. И последнее, Торн влип. Причем по полной. И я сейчас не про вызов в Мейстон, хотя там тоже жареным пахнет. Тот сумбур и какая-то беспросветная тоскливая ярость (или яростная тоска) , что внутри, по ходу, его скоро и поломать могут. Одному, похоже, ему не справиться, эх. Уф, выдохлась…
Щекн Итрч, Не совсем согласна о женском унижении и наказании Лауры на коленях в его ситуации. Заметьте, он ни разу не задумался, может он что то сделал не так. Виноваты все, кроме него. В этом огромная проблема.
Елена Мухаммед, Ну вот, как раз, первое вытекает из второго. И почему вы не согласны? Перед ним стоял папаша на коленях, милость вымаливал, а ему хотелось бы Лауру в этом же положении увидеть, потому как «она во всем виновата». Хоть и про секс, но с иной подоплекой.
Щекн Итрч, Я не с Вами не согласна), наверное я корявенько выразила свою мысль о том, что Торн виноватит Лауру, и желает ее наказать, и ни в чем не видит своей вины.
Елена Мухаммед, Да, у него, конечно, эмоции обиды зашкаливают. Ничего не дают — ни осмыслить, ни остановиться и хоть попытаться в себя прийти. С одной стороны ледяной, но темперамент огненный. Такого только шпалой в лоб можно остановить и в чувство привести.
Щекн Итрч, Боюсь, Лаура шпалу не поднимет😂😂😂
Елена Мухаммед, А-ха-ха!😂😂😂 Ну, может друг-врач осилит? Или сейчас вот в Мейстоне, сообща…
Елена Мухаммед, А если Торна лбом на шпалу уронить? Результат тот же, а усилий меньше.
Я всё больше думаю о том, что у Лауры не так всё просто с прошлым)Может ее отец — другой человек?)
sofi, Судя по тому, что папаша на колени плюхнулся униженно, может он ей все же и не родной. Больно разные они, хоть он ее и вырастил.
Щекн Итрч, Да) действительно разные очень. Лаура бы никогда на колени не встала в такой ситуации)
sofi, И Торн, кстати, тоже. Мне вот представляется — хорошо, что папаша власть не получил, о которой мечтал. Человек, себя неуважающий, в трудной ситуации начавший вести себя как слизняк, не должен народом управлять. Он в любой момент этот народ продаст или подставит ради себя любимого. Чего, например Торн, при всех его закидонах, не сделает.
Щекн Итрч, Да, папаша поразил. Не только с Лаурой. Брат тоже отличается от папаши.
sofi, Я тоже так подумала, когда он сказал ей, что это была плохая идея и зря ее мать не сделала аборт. Ну не может собственный отец так повести. Да, Лаура нам еще покажет) Мне всё же кажется, что в ее родословной какой-нибудь дракон затесался)))
Татьяна, да вообще то ненормально, так говорить, если есть сёмья и уже 1 ребёнок-Дар, про аборт говорить странно. может над матерью надругались? или в роддоме подменили?
натка, А может какую-нибудь драконью кровь ввели во время беременности во время переливания крови. Не зря же Лаура мечтает о полетах.
Елена Мухаммед, могли, пока спасали, там же был выбор кого спасать мать или дите, мать выбрала дите, а папа разочаровался.
натка, Ну мы и фантазеры😂 а авторы еще круче. А рабочий то день еще не закончился, но мозги как то не в работе))))
Елена Мухаммед, ДА, кстати) всю жизнь парить и летать ей хочется))Не удивлюсь ,если в итоге она что-то типа драконихи станет)))))) иртханесса — правильно написала?:)))))
Татьяна, Да-да ))) эти слова про аборт были уж очень странными)))
Только разобравшись в себе Торн обретёт свободу. Свободу от своих выстроенных ледяных стен и сможет принять свои чувства, и сможет любить
Как бы не попало Торну на заседании за его вынужденный оборот. Спасибо! ❤️
Интересно, что в дурную башку Торна даже ни на минутку не пришла мысль, что Вераж тоскует скорее всего не по Лауре (не так уж часто они виделись последнее время), а по Гринни, вот она была всегда под боком, а Торн отобрал и отправил ее Лауре!!
*****
Лаура — это еще один эксперимент фервернских ученых? И похоже эксперимент неудался в целом, раз о нем даже Торн не знает??) (Это моя версия на тему «что с Лаурой не так»)))
yuliya-milena, Версия про эксперимент очень интересная. Но про дурную голову Торна у меня тоже есть версия) все- таки похоже на него влияют, что бы он сошел с ума. У него зацикленность на предавших его женщинах, и отсутствие адекватной осознанности реальности, а Лаура послужила триггером в этой ситуации.
Елена Мухаммед, у него огроменнейшая сила, влиять на него невозможно. он сам себе враг.
натка, Влиянию не поддаются только водные драконы.
nika-nika-nika, все зависит от силы, а силы у него немерено.
натка, А силы то у него особо и нет. Дракон ушел в себя.
Елена Мухаммед, ушёл он только сутки назад, до этого то был))
Елена Мухаммед, Не удивлюсь, что вы окажетесь правой. Так колбасить вполне может под веществом. Или покушения на Лауру возможно были, чтобы он с винта сошел, а Эллигрин просто как исполнитель подвернулась со своей одержимостью.
Елена Мухаммед, Ну в этом я не спец, поверю на слово 😉
yuliya-milena, Мне кажется, что про происхождение Лауры может знать лишь отец. Не зря же он ей сказал, что жалеет, что мама не сделала оборт. Ну такое скажет про своего родного ребёнка? Явно он что то умалчивает. Возможно отец Лауры какой нибудь сильный иртхан, с которым у мамы был роман на стороне. Поэтому Торн принимает Лауру, как пару.
konopleva1209, Вот меня эта фраза отца и напрягает. Родство с иртханами у них ищут через анализ крови, в базе вроде бы все есть, раз Лауру проверяли для правящего, и нужна была именно человек, думаю что и по крови проверили, и нашли бы если бы было родство. Я бы точно проверяла именно так) Тут больше почему-то возникает мысль, что ученые нахимичили, случайно или нет непонятно, разработали же они татушку, и где-то вроде бы было что именно в Ферверне работают над проблемой иртханы-люди, время покажет что там на самом деле) Может и не ученые, возможно что-то случилось во время беренности, раз папаша так говорит.
yuliya-milena, А может данные про анализ крови подделали?Что бы Лаура могла принять участие в отборе невесты… 🤔
konopleva1209, Да там такой серпентарий, что можно чего угодно ожидать 🤦♀️
yuliya-milena, Надеюсь авторы скоро нам раскрою эту тайну😜
yuliya-milena, в последней проде написано, что её семью проверили от и до, если был эксперементы, то Торн бы знал. Или от него это скрыли, тоже смысл?
натка, А фиг знает, там у всех свои игры, политика чтоб ее, один Вераж не в теме по моему 🤣
yuliya-milena, Интересная идея кстати))
yuliya-milena, Интересная версия.
Броня стала потихоньку осыпаться, думаю это начало, до полного освобождения далеко! Самокопание хорошо, конечно, особенно в его случае, но в жалости к себе тонуть ненужно! Женщины стервы неблагодарные, это мы уже поняли))) теперь пора понять и принять свои ошибки, Ледяной ты наш, а то потеряешь нашу девочку окончательно! Драконенка жаль, прям душу рвёт! Спасибо за проду🌺
Врединка, 👍👍👍
Ну, вот и ответ — не оправившийся после предательства Торн решил абстрагироваться от Лауры, но это очень плохо закончилось — полный разлад с драконом.
Ну точно, мужики — слабый пол, таки ранимые ….. А главное обидела одна, отыграемся на другой …