Заклятые любовники

12

— Как вы, говорите, это произошло? — поджатые в моем присутствии губы герцогини уже стали постоянным штрихом ее образа.

— Ночью кто-то вошел в мою гостиную и открыл окно. От сильного ветра оно разбилось.

Сколько раз придется это повторить, чтобы на меня перестали смотреть как на идиотку?

— Зачем кому-то ночью заходить в вашу комнату?

— Если бы я знала, мы бы сейчас разговаривали втроем.

Ее светлость снова окинула взглядом осколки, которые ослепительно сверкали в лучах холодного зимнего солнца, зябко поежилась и направилась в коридор. И как это понимать? Мне теперь топить камин круглосуточно или подтыкать дверь в спальню одеялом?

— Леди Луиза, — она кивнула, предлагая следовать за ней. — Почему не признаться, что вы просто забыли запереть задвижку?

— Потому что я всегда запираю окно на ночь. С тех самых пор, как один мой поклонник посреди ночи ввалился ко мне в спальню с букетом цветов и спел серенаду.

— Увольте меня от таких подробностей.

— Не подумайте, пел он сносно, просто я не сторонница ночных сюрпризов.

Ее светлость перекосило от гнева.

— Вы забываетесь!

— Просто пытаюсь объяснить. Да, в прошлом я совершила ошибку, за которую расплачиваюсь и по сей день, но это не значит, что мне доставляет удовольствие постоянно ловить ваши косые взгляды.

Я и так достаточно долго терпела, но ночное приключение, от которого у любой с нервами послабее до сих пор был бы обморок, не оставляло выбора. Я точно знаю, что мне ничего не привиделось, и не собираюсь молчать.

— В этом доме нет посторонних. — Ее светлость цедила слова. — У меня прекрасные слуги, которые не допустили бы такую оплошность. Ваша собака вполне могла увидеть ночную птицу или белку, броситься на окно и повернуть задвижку.

— Моя собака была со мной. Арк рычал на закрытую дверь, а он рычит только когда мне угрожает опасность.

— Теперь вы утверждаете, что кто-то приходил по вашу душу?

Я сжала руки в кулаки.

— Я не могу этого утверждать, просто говорю о том, что слышала, и…

Стремительные, резкие шаги. Ох, только Терезы тут не хватало! В пылу спора я даже не заметила, как она вывернула из соседней галереи и теперь замерла мрачным изваянием рядом с матерью, скрестив руки на груди. Закованная в броню темно-синего платья, как Энгерия в холодную неотвратимость зимы. Взгляд ее скользнул в приоткрытую дверь, губы изогнулись в усмешке.

— К вам явился призрак вашей совести, безвременно почившей много лет назад?

— Я похоронила ее со всеми почестями, так что она меня не беспокоит.

Кажется, этот разговор зашел в тупик. К моему счастью, в коридоре появился Барнс. Заметив явный перевес женсовета Биго в стиле «против кого дружим», он даже немного сбавил шаг, но в лице не изменился. Истинный дворецкий!

— Леди Луиза, вас спрашивает джентльмен из Лигенбурга, мистер Чепмен.

Себастьян! Ну хоть какая-то радость! Я уже не надеялась, что он когда-нибудь решится меня навестить.

— Еще не хватало, чтобы ваши знакомые превратили Мортенхэйм в проходной двор!

— Мистер Чепмен мой брат.

— Еще лучше.

Ноздри Терезы раздулись. Интересно, когда сестрица Винсента поймет, что взглядом дыру во мне не прожечь, она возьмет что-нибудь более действенное? Например, керосин?

— Тереза!

Прослыть плохой хозяйкой — наверняка самый страшный кошмар герцогини. В глазах общества должно оставаться образцом для подражания: величественной, скромной и радушной истинной леди.

— Барнс, пригласите молодого человека в Малую гостиную и подайте чай. Скажите, что леди Луиза сейчас спустится. Велите здесь прибраться и пригласите стекольщика.

— Хорошо, ваша светлость.

Стоило дворецкому удалиться, дружелюбная улыбка растаяла без следа. Ее светлость снова повернулась ко мне.

— В этом доме никто вам зла не желает.

«На дочурку оглянитесь», — хотела сказать я, но вместо этого только плечами пожала. Что толку с ней препираться? Все равно я враг номер один, а значит, все мои слова вылетают в слуховой рожок.

Я спустилась в гостиную, к тому времени уже подали чай: в Мортенхэйме все делалось быстро, словно гостей ждали каждую минуту. Разумеется, Себастьян к нему даже не притронулся. Стоял с затравленным видом, сцепив руки за спиной, смотрел на дымящуюся чашку и выглядел так, словно сюда его приволокли силком. При моем появлении он заметно оживился: достал платок и вытер выступивший на лбу пот.

— Лу… Как я рад, что с тобой все хорошо! Я надеялся, что с тобой все хорошо, но не знал, что и думать…

— Как видишь, все замечательно. — Я развела руками и улыбнулась. — Или ты рассчитывал найти мое хладное тело в подземной темнице?

Себастьян побледнел, снова промокнул лоб.

— Ну и шуточки у тебя, Лу. Надеюсь, я не помешал?

— Помешал, разумеется!

Я не удержалась, притянула его к себе и порывисто обняла. В Лигенбурге мы встречались достаточно часто — раз в неделю обязательно собирались либо у меня дома, либо просто гуляли по городу, но заклятие отрезало меня ото всего и ото всех. Визит Себастьян разбудил во мне память о свободе. О днях, когда я была сама себе хозяйкой, когда не должна была выслушивать вечное недовольство матушки Винсента и пикироваться с его сестрой.

Себастьян неуверенно обнял меня в ответ, такой порыв чувств его явно смущал, поэтому пришлось его отпустить. Мы устроились на диване, и я подвинула к нему чашку, которую братец все-таки неуверенно взял.

— Без тебя скучно, Лу. Да и в театр меня теперь не пускают.

Он не столько увлекался театром, сколько молодыми актрисами. Глория чересчур его опекала, а в Лигенбурге Себастьян был предоставлен сам себе. Вот и отрывался по полной, когда никто не видел. Кроме меня. Я в общем-то ничего против не имела — юношам такое свойственно.

— Я привез новости от матушки, — поспешно пробормотал он.

— Новости подождут. Как ты сам?

Я не представляла, что настолько соскучилась. В свое время, после долгого перерыва в общении, мне было сложно привыкнуть, что этот вот красавчик — мой младший брат, с которым мы в детстве лепили снеговиков. Теперь же я знала совсем другого человека: молодого, подающего надежды целителя, хотя и несколько неуверенного в себе мачехиными стараниями. Впрочем, когда он знакомился с актрисами, его робость мигом сходила на нет.

— Преподаватели к концу года как с цепи сорвались, требуют невозможного, но мои оценки улучшились, когда перестал пропадать у тебя в театре. — Себастьян замялся. — И еще у меня кое-кто появился.

— Вот как? — Я широко улыбнулась. — И кто же эта счастливица?

Лицо брата стало пунцовым, он поправил шейный платок.

— Катрина.

Та девочка из гримерной?! Удивительно! Себастьян, столь падкий на звездных красоток, вот так просто обратил внимание на эту милашку.

— Я пригласил ее в кондитерскую, и она согласилась. — По тону брата сложно было понять: оправдывается он или делится радостью. Он тараторил без умолку и то и дело запускал пятерню в отросшие по моде белокурые волосы. — Мы встречались несколько раз, гуляли в парке и в центре города. И она замечательная. Веселая, нежная, милая. Но она…

Себастьян замолчал: улыбка сбежала с его лица, плотно сжал губы и посмотрел на меня жалобно. В том что брат увлекся серьезно, я не сомневалась, вот только рассчитывать ему было не на что — Катрина не знатного рода. У смешанных пар редко рождались дети с магическим даром, поэтому влюбленным ничего не светит. Для меня это ничего не меняло, но отец с мачехой такой брак не одобрят, да и общество тоже.

Я взяла его руку в свои и сжала.

— Ты можешь рассчитывать на меня.

Должно быть, малое утешение. Если бы я была герцогиней, отец еще мог бы ко мне прислушаться, но сейчас я для него всего лишь непутевая девица. Сколько бы времени ни прошло, так и останется. И это всегда будет больно, как бы я ни убеждала себя в обратном.

— Что за новости?

— Матушка чуть в обморок не упала, когда узнала, что ты появлялась в театре с герцогом де Мортеном.

Уже и до отцовского поместья сплетни докатились. Впрочем, времени прошло предостаточно: несколько дней. Глория обожает делиться последними новостями с подругами «по большому секрету», и они отвечают ей взаимностью. Так что скоро про нас будет знать вся Энгерия.

Обрушившаяся в следующий миг мысль отозвалась холодом на кончиках пальцев. Перед тем как обосноваться в особняке де Мортена, я наведалась к братцу и просила его никому не рассказывать о случившемся. Он клятвенно заверял меня в том, что заберет тайну с собой в могилу, но мачеха с детства держала его у своей юбки и передержала, наверное. Она до сих пор имеет на него огромное влияние. Стоит ей заподозрить что-то, надавить — и Себастьян выложит все.

— Надеюсь, ты ей ничего не сказал про заклятие?

Он отдернул руки от волос: за эту привычку его постоянно наказывали в детстве, потому мой пристальный взгляд застал его врасплох.

— Нет, что ты!

Я вздохнула с облегчением. Вряд ли он понимает, насколько все серьезно, что от этого зависит не только честь семьи де Мортен, но и наши жизни. Любое неосторожное слово может запросто подставить всех. Фрай считает, что я и мои близкие в этом замешаны, ну и пусть себе считает на здоровье. Я со своей стороны сделаю все, чтобы родных это никоим образом не коснулось. Да и не только моих. В свете открывшихся обстоятельств мое заклятие опасно не столько для меня, сколько для Винсента и его семьи. В очередной раз оказаться причиной неприятностей Биго мне совсем не хотелось.

— Как… как ты вообще поживаешь, Лу? Как к тебе относятся?

— Замечательно.

 Даже не солгала. По большому счету, мне наплевать на Фрая, ее светлость и Терезу. Лавиния — милая девушка, да и Винсент в последние дни проявляет чудеса чуткости, откровенности и внимания.

— Точно? Он тебя не обижает?

— Нет. — Я улыбнулась и погладила его по руке. Все-таки когда о тебе заботятся и переживают — это очень приятно.

— А заклятие? Твоей жизни сейчас ничего не угрожает?

— Все в порядке. Как сама Глория?

— Скучно и просто, воспитывает Киану.

— Она уже совсем взрослая?

— Ну… я рад, что матушка наконец-то переключилась на нее.

Себастьян до сих пор не растерзал платок только потому, что шелк трудно растерзать. Он то вытирал лоб, то судорожно комкал его в руках. Впрочем, страх братца перед Мортенхэймом я понимала, еще недавно сама была такая же. Не сказать, что сейчас что-то сильно изменилось, но я уже начинаю привыкать к его темным странностям в каждом углу. И к коварным паукам, живущим в библиотеке.

— Настоящая маленькая леди?

— Можно и так сказать.

Наши разговоры о сестренке всегда были скомканными и неловкими, я отчаянно хотела познакомиться с Кианой, но понимала, что отец этого не допустит. Себастьян это тоже знал, и страшно смущался всякий раз, когда речь заходила о ней.

Я пыталась придумать, какую бы завести тему, когда вспомнила кое о чем еще.

— Почему ты не сказал, что у отца проблемы с деньгами?

Судя по словам Фрая, там не просто проблемы. Отец разорен. Искренне надеюсь, что он преувеличивал.

Себастьян опустил взгляд, покраснел как спелая малина.

— Матушка попросила не расстраивать тебя.

— Не расстраивать?! Мы говорим об отце! Все действительно настолько плохо?

— Он заложил поместье, прячется от кредиторов, а недавно ездил в Вайд Хилл, чтобы занять денег для новой партии.

Азартные игры?! Даже не представляю себе ответ деда, если к нему с таким заявиться. Кажется, я впервые в жизни по-настоящему разозлилась на брата — не считая детских обид из-за перевеса сладостей в чьей-то тумбочке или игрушек, которые не удалось поделить, мы почти не ссорились. Но нельзя же быть таким подкаблучником!

— Ты понимаешь, насколько все серьезно? Давно это случилось?

Отец всегда увлекался карточными играми, но мне и в голову не приходило, что дело дойдет до такого. Если бы я знала раньше, если бы… у меня ведь были кое-какие сбережения, я могла бы помочь. Теперь это не имеет ни малейшего значения. От сбережений остались одни воспоминания, от дома — закладная. Я кусала губы, стараясь не думать о том, что ждет семью в ближайшее время. Что будет с Глорией, с Себом, с маленькой Кианой?

— Совсем плохо стало пару месяцев назад.

— Дед обещал помочь?

— Отказал. — Плечи Себастьяна опустились. — Возможно, придется бросить Университет в следующем году.

Я знала ответ еще до того, как задала вопрос, но надежда все-таки теплилась. Что делать теперь — не представляю. Да, отец отказался от меня, но я от него не отказывалась.  И уж тем более я не смогу просто сидеть и смотреть, как мои родные мечутся по дну долговой ямы.

— Я напишу деду.

Правда, вряд ли из этого что-то выйдет. Если граф Солсбери принял решение, никто и ничто не способно его изменить. Можно обратиться к Винсенту, но у меня внутри все переворачивалось при одной мысли о том, что придется идти к нему с такой просьбой. Его друг подозревает моих родных в заговоре, а напоминать об этом лишний раз — только подливать масла в огонь. К тому же Винсент и так многое для меня сделал, не могу же я постоянно просить его об одолжениях, потом за всю жизнь не расплачусь.

Я кусала губы и постукивала пальцами по платью, когда меня осенило. Хотя… можно же попросить о помощи Рина! Эта мысль обрушилась на меня внезапно, а следом за ней нахлынуло облегчение. Конечно, он не аристократ, но вряд ли в такой ситуации отец станет гнуть нос. У Рина успешное дело, он разбирается в экономике и бизнесе, а значит, сможет помочь моей семье встать на ноги. Разумеется, все будет на его условиях, и никаких больше карточных игр отцу не светит.

Я вихрем взвилась с дивана, братец вскочил следом за мной. На звон колокольчика прибежала горничная, и я попросила ее принести письменные принадлежности. Воцарившуюся после ее ухода паузу заполнило мое свирепое молчание. Если бы Себастьян сразу обо всем рассказал, до такого бы не дошло.

— Лу! — Братец умоляюще взглянул на меня. — Ты же понимаешь, что выбора у меня не было?

Я скрестила руки и отвернулась, всем видом давая понять, что злюсь.

Горничная внесла поднос с чернильницей и листами, а я поспешила к столу. Себастьян порывался заглядывать через мое плечо, но мне было все равно. Писала так быстро, что иногда с пера срывались капельки и расплывались крохотными кляксами между строк. Наскоро пробежав строки глазами, я потрясла листок, чтобы чернила быстрее просохли.

— Это нужно передать Рину Арджи. Сегодня же. Спросишь его в театре.

— Мистер Арджи? Да, я помню.

— Отдашь лично в руки. Скажи, что это очень важно и срочно. Ответ пусть пришлет с посыльным. Ни в коем случае почтой, пусть скажет, чтобы конверт отдали только мне. Сделаешь?

Себастьян кивнул.

 — Тогда не мешкай.

Братец снова закивал — быстро-быстро, как иньфайская игрушка-талисман, но не двинулся с места. Пришлось снова звонить в колокольчик, а потом брать его под руку и провожать до дверей. В холле к нам присоединился Барнс, и поцеловав Себастьяна в щеку, я поспешно вернулась в гостиную. К себе подниматься смысла не было — там наверняка просто ледник. Скорее всего, даже убрать стекло еще не успели.

Отодвинув тяжелые шторы, я задумчиво смотрела на искрящийся морозом снег и молила Всевидящего о том, чтобы Рин согласился помочь.

Только бы все получилось!