Заклятые любовники

4

Винсент распахнул двери библиотеки: огромный зал, стены которого занимали стеллажи, посередине стоял массивный деревянный стол, а ближе к окну две тахты, широким шагом прошел внутрь. Он зажег настенные светильники и доставал древние, как история его семьи, фолианты с полок, просматривал один за другим, убирал и доставал новые. Одну книгу небрежно швырнул на стол, она распахнулась, чудом не разлетелась на части. Приблизившись, я увидела на пожелтевших страницах рисунки: ящерицы, змеи, пауки — брр, под ними текст на арнейском — древнем языке. Поневоле пожалеешь, что в свое время у тебя не сложилось с этим языком.

— Лу! — сдавленный шепот. Я подпрыгнула от неожиданности: оказалось, Себастьян призраком следовал за мной. Он умудрился побледнеть еще больше, но держался молодцом. Не завидую я ему, за один день столько потрясений. Еще и занятия из-за меня прогулял.

— А вы еще кто такой? — В голосе де Мортена сквозила издевка, словно он только заметил, что я не одна.

— Чепмен, ваша светлость. Себастьян Чепмен. Я брат Луизы.

— Подождите снаружи, Чепмен. Это дело касается только меня и леди Луизы.

Братец вылетел из библиотеки раньше, чем я успела возразить. Дверь за ним захлопнулась с треском, лишив меня последней надежды на поддержку. Ну да ладно, хватит и того, что он рядом. Прямо за этими стенами, и если что… А что, если, кстати?

Я принялась с независимым видом рассматривать библиотеку. Книги, много книг, самых разных. Огромные окна, тяжелые портьеры перехвачены витыми шнурами, все в темных тонах: мрачное, подавляющее, как характер владельца. Сыщик из меня паршивый, конечно, но что-то непохоже, что именно де Мортен возжелал мне смерти. Или все это просто спектакль? Нет, это уже совсем смешно. Зачем ему, если мог просто рассмеяться мне в лицо и выставить вон.

Винсент, до этого увлеченно листавший внушительный том, застыл. Пришлось подойти ближе и выглянуть из-за его плеча — он был на полторы головы выше. Половину разворота занимал рисунок обнаженной женщины, по телу которой вилась черная тварь: оплетала ногу, тонкую талию и заканчивалась удавкой на горле. Художник явно проникся идеей, потому что изобразил все в мельчайших подробностях. Запрокинутая голова и ужас на лице жертвы, змея больше напоминает экзотическую водную гадину, чем мою маленькую неприятность. Волосы на голове зашевелились, стоило представить, как она превратится в огромное чудовище, несущее смерть.

Словно в подтверждение моих мыслей де Мортен издевательски хмыкнул.

— Интересно.

— Что именно? — Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего я не услышу, но спросить-то можно.

Винсент повернулся ко мне, прищурился.

— Старинное заклинание, было широко распространено в Темные времена. Первые упоминания о нем встречаются на землях современной Вэлеи, в годы вековых войн. Отправляясь в поход, мужья хотели быть спокойны, что никто другой не займет их место на брачном ложе, поэтому с помощью кровных уз привязывали супругу к себе.

— Что значит — привязывали? — Меня передернуло.

— Когда жена изменяла мужу, змея «просыпалась». Если в течение нескольких дней она не находила благоверного и не возвращала ему супружеский долг, изменницу ждала медленная и мучительная смерть. Впрочем, иногда супруг убивал ее раньше.

— Очаровательно!

— И весьма символично. Змея — отражение сути… некоторых женщин.

Щеки вспыхнули. К счастью, у меня нет супруга, и верность мне блюсти некому. Если только… Вспомнился стишок — единственная весточка от «доброжелателя», странная реакция твари на Винсента, необъяснимое влечение к нему, и вот тут мне окончательно поплохело. Я на всякий случай отвела руки за спину и невинно поинтересовалась:

— Для заклятия нужна кровь не только жены, но и мужа?

Вот сейчас и узнаем, кто мне так удружил. В древних семьях испокон веков хранились зачарованные образцы крови каждого члена семьи — с момента рождения, чтобы в случае внезапной, а особенно насильственной смерти аристократа следователь-некромант мог поднять жертву и выяснить, что произошло. Не думаю, что к фамильному ларчику семейства де Мортен было так просто подобраться.

— Да. — Брови Винсента снова сошлись на переносице, а взгляд впился мне в лицо. О чем он думает? И почему так странно смотрит? — Либо того, к кому собираются привязать женщину.

Я поискала глазами стул. Хотелось оказаться на краю света, воды или просто сесть. Де Мортен не выглядел заинтересованным, или просто вошел в роль. Хорошая игра ничем не отличается от правды, а в парламенте без игр и масок не обойтись. За несколько лет наверняка натренировался по самое не балуйся, а теперь забавляется со мной как кошка с мышкой.

— Как избавиться от заклятия? — Я постаралась смягчить звенящий в голосе гнев, зато пальцы сжала так, что ногти с силой впились в ладони.

— Его может разрушить только тот, кто создал.

Винсент пробежал глазами страницу, с силой захлопнул книгу. Решимость в его взгляде смешалась с холодной яростью и карие глаза полыхнули так, что стало не по себе.

— Рассказывайте, что произошло. — Он шагнул вперед, я невольно отшатнулась, больно ударилась о стол. Де Мортен приблизился вплотную, и сейчас я отмечала, что он почти не постарел, в темных как смоль прядях не появилось ни одной серебряной, лоб не прочертили глубокие борозды морщин, даже складки в уголках губ едва уловимы. Оно и неудивительно: резкие и даже немного грубоватые черты лица спасала ухоженность, а чувства этому мужчине недоступны. С чего бы меняться, когда единственный кто тебя заботит — ты сам!

Оказаться привязанным к нему?! Да лучше в вонючем пруду утопиться! Понятно, зачем он ждал восемь лет. Когда я перешла ему дорогу, Винсент Биго был сыном герцога. Теперь унаследовал титул отца, а заодно умудрился предотвратить заговор и спасти королеву. Даже если я решу заявить на него в полицию, будет слово актрисы против слова герцога де Мортена. И ведь нашел время, мерзавец, чтобы ударить побольнее! Гад ползучий! Кому поверят? Да неважно! Устрою ему веселую жизнь — так, что мало не покажется.

Вряд ли я отдавала себе отчет в том, что делаю, потому что бросилась на него в лучших традициях темпераментных южанок. Вцепилась в камзол с такой силой, что ткань затрещала под пальцами, залепила пощечину и вздрогнула: будто сама себе ладонью по щеке прошлась, а в следующий миг горячие пальцы Винсента уже сомкнулись на моей шее, слова застряли в горле. Лицо де Мортена потемнело, ноздри сильно раздулись, он недобро прищурился. Но тут, видимо, заметил мою щеку, которую до сих пор неприятно жгло, приподнял бровь.

— Интересно, — повторил он тоном ученого, обнаружившего новый вид насекомого.

Демоны, как же я ненавижу этого человека! Вцепившись руками в его запястье, жалела только о том, что оружие-зонтик остался в холле. В коконе платья я была беспомощна, как бабочка в паутине. Одновременно снова накатило желание, сладко заныло в самом низу живота. Прижаться к его губам, почувствовать напор и грубую силу — ощущения, которые я не раз представляла в прошлом. Словно продолжение моих мыслей, он ослабил хватку и сейчас поглаживал впадинку у самой кромки волос. Я с трудом подавила желание запрокинуть голову, с силой оттолкнула его.

— Держитесь от меня подальше!

— Осторожнее, леди Луиза, — процедил Винсент, схватил меня за плечи и резко развернул. — Мое терпение не безгранично.

Поворачиваться спиной к злейшему врагу — плохая идея, еще хуже — оказаться над столом в весьма неприглядной позе, больно упираясь локтями в поверхность и созерцая совершенно не возбуждающие рисунки всяких земноводных. Правда, на земноводных мне стало наплевать, когда де Мортен стал дергать за крючки платья. Я попыталась брыкаться и дергаться, но добилась только того, что оказалась прижатой к столу настолько плотно, что с трудом могла вдохнуть. Он с силой сжал мои запястья, заставляя вытянуть руки, горячее дыхание опалило кожу на затылке. На любовную прелюдию это походило меньше всего, но, что самое ужасное, мне нравилось. Когда пальцы коснулись обнаженной спины, я вздрогнула и глубоко вздохнула.

— Что вы творите, — зло прошипела я, хотя желание стелиться под ним бессовестной простынкой не прошло, только усилилось. — Немедленно…

— Заклятие работает таким образом, — он перебил меня, а дальше словно приговор зачитывал, — что когда жена противится воле супруга, змея становится больше. Если она станет упорствовать…

— Можете не продолжать! — На глаза наворачивались злые слезы — обиды и полного бессилия. Как мое тело при этом умудрялось плавиться от каждого движения — даже грубого рывка, когда он буквально выдернул из-под меня верх платья и положил ладонь мне на спину, заставляя прогнуться, ума не приложу. Тонкая нижняя сорочка не спасала, соски терлись о грубую ткань корсета. Я словно разделилась на две части, одна кричала во все горло, требуя прекратить это унижение, вторая умоляла продолжать.

 Винсент раздевал меня, словно для него это ничего не значило: быстро и равнодушно. Последнее особенно отражалось в его молчании, которое нарушалось только шелестом ткани нижних юбок и моим прерывающимся дыханием. К ногам упал кринолин, и де Мортен ладонью скользнул по внутренней стороне бедра, а затем между ног. Тонкая ткань панталон не защищала от жара, что распаляли жесткие ласки. Я уткнулась взглядом в змею, которая почти скрылась под его рукой, хватала губами воздух и надеялась только на то, что это закончится как можно скорее. Ну, хотя бы в чем-то повезло: стоило его пальцам скользнуть внутрь, как я забилась в оргазме, насаживаясь на них, сгорая от удовольствия и мысленно проклиная себя и демонова Винсента, чтоб ему всю оставшуюся жизнь страдать от воздержания!

Он отпустил меня также резко, отступил на шаг, и я только чудом не сползла на пол. Уцепившись за край стола, медленно выпрямилась и увидела, как де Мортен вытирает руку платком. Лицо непроницаемое, сквозной безразличный взгляд — как на пустое место. Наваждение рассеялось, уступая место стыду: меня сложно назвать образцом целомудрия, но я никогда и никому не позволяла с собой так обращаться!

Тем временем Винсент потянул меня за руку, рассматривая змею: едва заметная, свернувшаяся на ладони, сейчас она больше напоминала крохотный рисунок тушью. И на том спасибо. Приду домой, приму ванну и забуду обо всем, как о страшном сне. Хотя нет. Не забуду. И просто так этого уж точно не оставлю!

— Кто-то использовал мою кровь для создания запрещенного заклинания.

— Какая трагедия! — Я отдернула руку, разглядывая собственные одежды, которые мне теперь полчаса натягивать в одиночку. И кто будет помогать застегивать платье, скажите на милость?! — Хм…

До меня только что дошли его слова. Если после всего он продолжает ломать комедию, значит, я все-таки погорячилась с выводами. Вряд ли это его рук дело. Но тогда чьих?

— Вам повезло, что дело касается меня, — он швырнул платок в мусорную корзину, — и что я этого так просто не оставлю. Приводите себя в порядок, через полчаса вас проводят ко мне в кабинет.

Если бы с потолка упала наковальня в розовый цветочек, мое удивление было и то меньше. Я даже забыла о том, что стою в нижнем белье, внутри кринолина и шагнула вперед. Споткнулась и полетела прямо на него.

— Ценю ваше рвение, — он усмехнулся и, убедившись, что падать больше не собираюсь, отступил в сторону, — но на сегодня с вас хватит.

— На сегодня? — Голос предательские сел. — Заклятие было разрушено!

— Кто вам такое сказал? Мы с вами связаны до тех, пока не найдем этого шутника.

Перед глазами потемнело, я не по-женски шумно плюхнулась на стул. Как была, в корсете и панталонах. Двадцать минут позора пережить можно. А если их будет сто двадцать? И не минут, а часов, дней, или, не дай Всевидящий, недель?! Пришлось вцепиться ногтями в колени, чтобы не затопать ногами и не закричать. Каждое утро просыпаться с мыслью, что я в его власти, полной и безоговорочной, выполнять любую прихоть и растекаться под ним безвольной подстилкой… Под ним! Нет уж, увольте. Лучше сдохнуть в страшных муках во цвете лет.

— Ну-ну, не стоит так переживать. — Я подняла глаза и встретила его по-прежнему безразличный взгляд. — Если вы так терзаетесь сейчас, что же будете делать дальше?

Ответа Винсент дожидаться не стал, развернулся и направился к выходу, а я подхватила со стола книгу и от души запустила в него. Такого всплеска ярости та не пережила: ударилась о дверной косяк рядом с его плечом и разлетелась на множество листов. Де Мортен даже не обернулся.

— Страницы сложите по порядку и принесете мне, — холодно произнес он и напомнил. — Через полчаса, в моем кабинете.

Я пробормотала нечто позволительное актрисе, но совершенно не достойное леди, и показала закрывшейся двери язык. Поднялась, подошла к несчастной книге и снова выругалась: на рассыпавшихся по полу страницах не было номеров.