Заклятые супруги. Золотая мгла

6

Яркий солнечный свет лился через огромные эркерные окна, от этого просторный кабинет Винсента казался еще больше. Я старалась не смотреть на кресла и оттоманку: темно-зеленая обивка напоминала мне о малой гостиной и состоявшемся недавно разговоре. А вот стеллажи с книгами мне нравились. Знания и шелест страниц — моя стихия.

— Как поживают матушка и Лави?

— Посещают все приемы, на которые успевают добраться. Я пока им ничего не говорил.

К счастью. Пусть продолжают думать, что я сбежала с сезона.

В уголках губ Винсента залегли глубокие складки, в глазах — усталость. Он побледнел, осунулся: в последние дни почти не вылезал из своего кабинета в Мортенхэйме — в перерывах между балами, приемами и делами в парламенте. Даже с Луизой умудрился поссориться, она написала мне, что мой брат — грубиян, и место ему на конюшне, а не в палате лордов. Ничего, это пройдет: они друг без друга долго не могут.

— Мы с Хоггартом изучили договор вдоль и поперек. Консультировались с лучшими юристами. Обряд не противоречит нашим законам, поскольку был проведен с согласия и по воле родителей несовершеннолетних жениха и невесты.

Энгерия! Высокоразвитое общество, в котором до сих пор могут признать такую дикость. Хотя женщин вообще ни о чем не спрашивают.

— Лорд Фрай лично ездил в Варру.

При упоминании Альберта сердце надсадно заныло, но… Никто не виноват, что все эти годы я была настолько слепа. Лорд Фрай — благородный, состоявшийся мужчина — свободен? Смешно. Было бы. Если бы не хотелось в кровь разбить руки всякий раз, когда вспоминаю об этом.

— Ваш брак заключен в Вэлее, но перед этим отец и родители де Ларне заручились поддержкой варрского кардинала. — Брат скривился, словно каждое слово причиняло ему боль. — Все законно.

Вот так. Не будь благословения кардинала, оставалась бы маленькая церковная лазейка, но увы. Отец все просчитал, а Луиза оказалась права — мне придется отправиться в дом к новоиспеченному супругу, придется поехать с ним в Вэлею. По-плохому. А по-хорошему… Я не умею договариваться. Не умею просить.

— Не мог же он отказать герцогу де Мортену, взнос которого в церковную казну больше годового дохода маленького государства.

В словах Винсента была бессильная горечь, но что самое странное, мне вдруг стало все равно. Настолько, что словами не передать.

Я посмотрела через плечо брата — за окном раскинулся парк, больше напоминающий лес. Залитые солнцем деревья жались друг к дружке, переплетаясь кронами. В детстве я любила бесконечно бродить по дорожкам под оханье и причитание няньки. Ей было невдомек, почему юная леди вместо того чтобы играть в куклы обнимается с деревьями или часами сидит на земле, как простая крестьянка. Я же тянулась к жизни, потому что смерти мне хватало через край. С возрастом это прошло: я полюбила смерть, книги и одиночество.

— Почему отец мне ничего не сказал?

И впрямь. Столько было разговоров о достойном для меня муже, но никогда — о графе де Ларне. Отец растил нас с мыслью, что мы особенные, наверняка он выбрал его по тому же принципу, по которому в свое время обратил внимание на Луизу Лефер. Сильная магия старинного рода. Помешанный на магии, Уильям де Мортен частенько заявлял, что «породу надо улучшать», как будто мы были собаками или племенными лошадьми. Он женился на матушке, потому что та несла в себе древнюю кровь некромагов. Скрытую силу, которая проявилась во мне.

О, как отец хотел сына с таким могуществом! Но ему не повезло: родилась я.

— Хоггарт трясся от страха, когда нашел эту бумажку. Уверял, что все действующие документы после смерти отца предоставил мне. На самом деле неудивительно, что договор оказался в архиве: родители де Ларне погибли, когда ему было шесть. Ваш супруг долгие годы считался пропавшим без вести, только после совершеннолетия занялся восстановлением титула, земель и наследства.

— Это он сам вам рассказал?

Винсент кивнул.

— Лорд Фрай проверил его слова. Воспитывался он в Маэлонии, у дальнего родственника отца. Все правда.

А что могло оказаться неправдой? Мой муж — вовсе не мой муж? Невозможно. В отличие от обычного, такой договор не подделать, магию крови не обмануть. Браслет на моей руке появился потому, что я — жена Анри Феро, графа де Ларне. На этой мысли мне отчаянно захотелось что-нибудь разбить. Желательно, о супружескую голову.

— Какая у него сила?

— Этого я не знаю, — Винсент положил руки на стол и сцепил пальцы. — Сами понимаете, после его поступка наши отношения далеки от дружеских.

Наверняка, что-нибудь связанное со стихиями, хотя… Помню, отец пытался подыскать мне супруга из рода сильных целителей, даже ездил в Лацианскую республику, но вернулся ни с чем. Как же я радовалась тогда!

— Одно ваше слово — и вы никуда не поедете.

Мой брат — человек дела. Скажи я это самое слово, Анри придется привести под стены Мортенхэйма армию, чтобы меня получить.

Скандал, какой это будет скандал! Шутка ли — не отдать женщину законному мужу. Это перевернет все устои, перетряхнет Энгерию так, что имя Винсента еще долго будут полоскать в газетах. Если же Анри попытается увезти меня силой…

Я сжала край письменного стола так, что побелели пальцы.

Эта волна сметет всех нас — и матушку, и сестру с ее хрустальными мечтами, и Луизу, которая готовится к свадьбе. Сейчас Лави пляшет на балах, но будет вынуждена запереться в Мортенхэйме, как я. Луиза заказала ткани и ждет первой примерки, но после такого свадьбу наверняка придется отложить. А ведь они с Винсентом не так давно пережили самый настоящий кошмар! И вот сейчас снова…

Любой другой на его месте охотно вручил бы меня мужу. Другой, но не мой брат. И я не позволю ему окунуться в этот кошмар.

— Я хочу поговорить с графом де Ларне.

Винсент нахмурился.

— Тереза…

— Я найду способ получить развод.

Брат покачал головой.

— Вы знаете, что я уже говорил с ним об этом. Неоднократно.

— То были вы.

Гордость обжигала грудь, но я упрямо сжала губы:

— Ни один мужчина не захочет держать при себе женщину, которой он неприятен.

Винсент молчал долго, я уже начинала думать, что меня посадят под замок, а спустя пару-тройку дней начнется осада, когда услышала:

— Ваше право. Я приглашу де Ларне в Мортенхэйм.

Я надела любимое платье: черное, с кремовым воротником под горло и тонким кремовым кружевом на рукавах. Волосы стянула в пучок и спустилась в библиотеку, где дожидался мой… гм, супруг. По правилам приличия следовало принимать его в гостиной, но если уж эта встреча должна состояться, она состоится на моей территории и на моих условиях. Здесь — среди высоченных стеллажей с книгами, пахнущих пылью, бумагой и кожей, в полумраке задернутых портьер и тишине.

Чай уже подали, но он к нему не прикоснулся. Когда я вошла, стоял у каталога и листал его с явным интересом. Кто-то приказал раскрыть занавеси, и сейчас библиотеку заливал яркий солнечный свет. Он расплескался по столам и диванам, подчеркивая контраст темно-красной обивки и черного дерева.

— Замечательная библиотека.

— Благодарю.

Я еще не решила, как с ним держаться, но позволять ему чувствовать себя хозяином положения не собиралась. Достаточно того, что однажды ему удалось застигнуть меня врасплох.

 Анри захлопнул книгу и посмотрел на меня. Себе он не изменял: все те же вольности в одежде, все тот же насмешливый взгляд. И еще эти длинные волосы… Никогда не любила длинноволосых мужчин! А теперь так вообще терпеть не могу!

— Тереза, у тебя траур?

— Леди Тереза.

— Говорить с молодой красивой женой, как с престарелой родственницей? Это не мое.

— Я вам не жена. Вы обманом принудили меня к замужеству.

— Не обманом, а хитростью. Это разные вещи.

— Неужели?

— Для завершения обряда поцелуй должен быть добровольным, — Анри коротко улыбнулся. — Так что да, Тереза. Разные.

Ах, так?

Я сложила руки на груди и кивнула в сторону одного из столов, где дымился чайник, стояли белоснежные чашки и блюдца, расписанные птицами и цветами.

— Не люблю чай.

— Что же вы любите?

— Кофе. Черный. Без сахара.

Редкостная гадость. Как это вообще можно пить?

— В любом случае, прошу.

Мы прошли к окну, я устроилась на стуле, но Анри садиться не стал. Предпочитает стоять? Его дело.

— Я хотела поговорить о нашем неловком положении.

— Внимательно слушаю.

— Я не рассчитывала выходить за вас замуж.

Я сказала «за вас»? О, чтоб мне провалиться!

— Это я уже понял.

Я сжала руки в кулаки, досчитала до трех и… не стала наливать себе чай. Пока есть желание плеснуть в лицо собеседника кипятком, лучше держаться подальше от искушения.

Анри облокотился о спинку моего стула, наклонился, и его дыхание легко скользнуло по шее — как раз там, где заканчивался жесткий высокий воротник и начинались волосы. Стало слегка щекотно, вдоль позвоночника побежали мурашки.

— Будьте так любезны, сядьте. Я не привыкла разговаривать спиной к собеседнику.

— Так повернись.

Я прищурилась и обернулась: он склонялся надо мной, недопустимо близко. Его губы были совсем рядом, весьма некстати вспомнился наш поцелуй. Все мысли и умные слова разом вылетели из головы, я забыла, о чем хотела сказать. Ладони вспотели, захотелось немедленно отодвинуться, а еще лучше — пересесть, но… нет. Я не собираюсь играть по его правилам и уж тем более поддаваться.

— Мне нужен развод, Анри.

Вместо ответа он провел пальцами по моей щеке — мягко, и в то же время настойчиво, в висках застучала кровь. Я отшвырнула его руку и вскочила. Внутри бурлила магия — яростная, как сама первозданная тьма. Временами мне и самой казалось, что однажды я не сумею с ней совладать, но сейчас было бы даже приятно позволить ей вырваться наружу.

— Не смейте ко мне прикасаться!

— Я буду прикасаться к тебе, сколько захочу.

— Не слишком ли много вы на себя берете?

— Отнюдь. Я и так слишком долго позволял твоему брату и его прихвостню копаться в моем прошлом.

Он это сейчас… об Альберте?! Ты кого прихвостнем назвал?!

Я бросилась на него, но пощечины не вышло: мою руку перехватили молниеносно, и так же молниеносно вывернули за спину, прижимая меня к себе. От боли искры из глаз посыпались, я закусила губу.

— Никогда больше не пытайся меня ударить. По крайней мере, пока я сам не попрошу.

Удивительно, но хватка ослабла — ровно настолько, чтобы можно было двигаться без боязни вывихнуть запястье, он перехватил вторую руку и мягко завел ее за спину. Я всегда стеснялась своего роста, сейчас же приходилось стоять, запрокинув голову — такой Анри был высокий. Браслеты пальцев жгли запястья раскаленным железом, словно полыхающий в ореховых глазах золотистый огонь собирался в его сильных руках, а я не могла отвести взгляд от красиво очерченных губ. Одно лишь воспоминание о поцелуе — и внутри все сладко сжимается. Демоны!

— Где вы были все это время?

— Разбирался с делами семьи. Развлекался. Путешествовал. Спросите у брата, у него на столе наверняка полный отчет о моей жизни.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Я рванулась, но мягкость захвата оказалась обманчивой.

— Почему бы вам дальше не развлекаться без меня? — прорычала я, безуспешно пытаясь брыкаться. Добилась только того, что меня плотнее притянули к себе. Моя грудь прижималась к его, пожалуй, слишком бесстыдно. Соски напряглись, а корсет стал непростительно тесным.

— С тобой интереснее.

Укусить его что ли?

— Вам наплевать, что меня от вас тошнит?!

— Сильно?

Под жарким взглядом я окончательно потерялась, снова дернулась назад — на этот раз удачно, отступила на несколько шагов.

— Вы отвратительны!

Анри смотрел спокойно и отстраненно, точно не слышал моих слов.

— Предлагаю поступить так: ты переезжаешь ко мне, и мы остаемся в Энгерии до свадьбы твоего брата. Если у нас не заладится, я дам тебе развод.

— А если я откажусь? — процедила я, растирая запястья, стараясь стряхнуть память о его прикосновениях.

— Я увезу тебя в Вэлею. Мы оба прекрасно знаем, что помешать этому не может никто.

Мерзавец! Какой же он мерзавец!

Выставлю его сейчас — получу небольшую отсрочку, вот только какой ценой? Чем портить жизнь своим близким, лучше портить ее Анри де Ларне. Заслужил!

— Вы об этом пожалеете!

— Или тебе понравится.

Он прищурился и протянул мне руку, но я вызывающе сцепила пальцы за спиной.

— Моего приданого вы не получите. В договоре прописано, что в случае развода все возвращается в казну брата.

Вот теперь его взгляд стал по-настоящему холодным, точно иней побежал по стеклу.

— Думаете, мне нужны ваши деньги, миледи?

О! Мы снова говорим уважительно! Да неужели?

 — Понятия не имею, что вам нужно. Меня это совершенно не волнует.

Понравится, говорите? Да через пару месяцев вы будете умолять Винсента, чтобы взял меня обратно, или я не Тереза Биго!