Желание #5

Ник

Вроде Вета только въехала в мою квартиру, а где-то в глубине души мне хочется, чтобы она сдалась и уехала обратно. Хотя если быть до конца честным с собой, меня раздражает не присутствие рыжей, а собственная реакция на нее, которая очень и очень однозначна.

Особенно после выходки с раздеванием.

Если раньше я хотел рассмотреть, что у нее под одеждой, то теперь стараюсь это забыть. Забыть светлую, почти нетронутую загаром кожу, узкую талию и изящные бедра, и грудь: полную, округлую, едва прикрытую тонкой полупрозрачной тканью, не скрывающую напряженные соски. Вероятнее всего девушка зацепила их, когда резко стащила футболку, либо они сморщились от прохлады, но от этого зрелища я сам чуть не пролил кофе на джинсы. Животный инстинкт во мне требовал сгрести Вету в охапку, взвалить на плечо и отнести добычу в спальню. Или же догнать и трахнуть ее прямо на лестнице. Особенно, когда девчонка развернулась и начала медленно подниматься по ней, сверкая идеальными ягодицами.

Тогда я кофе все-таки пролил, не факт, что не специально, потому что мне нужно было переключиться на что-либо, кроме рыжей, щеголяющей по моей квартире практически в чем мать родила (у меня богатая фантазия, поэтому сознание умудрилось дорисовать все остальное) и явно нарывающейся на хорошую трепку. Или на хороший секс. Просто отличный секс.

На лестнице.

В спальне.

На кровати.

И не только.

Чтоб его!

Даже обычная интенсивная тренировка в зале не сработала. Мозги прочистились, но ровно до того момента, когда явилась рыжая с претензиями. Стоило ей появиться, как кровь снова прилила ниже пояса, и я осознал, что с этим нужно что-то делать. С тем, что мне до одури хочется завалить Вету на первую попавшуюся поверхность и заставить кричать от наслаждения.

Интересно, какими были бы ее стоны?

Дерьмо!

Останавливало меня только то, что после этого мне с ней придется еще жить. Потому что аргумент, что она вроде как моя сводная сестра — воспринимался мной уже совсем не аргументом. Туда же про десять лет разницы, что она мелкая и наивная, и я вроде как должен защищать ее от всяких мудаков, а не совращать. Хотя, судя по тому, как расковано ведет себя девчонка, с последним я уже опоздал. Потому что с таким характером и телом, с такой бешеной сексуальностью, уверен, Вета могла совратить и соблазнить кого угодно.

И если сначала я считал, что заработался и просто хочу секса, поэтому у меня стоит на рыжую вуайеристку, то совсем скоро понял, что ошибся. Потому что выезжая из офиса в пятницу, пролистал в списке контактов до имени Вики и слегка подвис.

С Викой у нас секс по дружбе, если таковыми можно назвать встречи без каких-либо обязательств и ради постели. Мы оба знаем правила и играем по ним.

— Тебе просто нужно потрахаться, Ник! — говорю себе я. — И тебя точно отпустит.

Но почему-то при воспоминаниях о стройной ухоженной брюнетке ничего не чувствую. Зато стоит представить рыжую в одних трусиках, ее нахальную улыбку, пухлые губы, как член в штанах встает колом.

Меня накрывает осознанием, что мне не нужен секс.

Мне нужен секс с Ветой.

Я понимаю, что попал.

Нет, не так… Я крупно попал!

Потому что трогать Вету — идти против собственных правил. Но если не поддаваться этому наваждению, то единственное, что мне грозит в ближайшие пару месяцев — свидание с рукой. Потому что давно уже знаю, когда хочешь одну конкретную женщину, любая другая не может утолить этот голод. Но если Вета все время будет маячить перед глазами, и в фантазиях, и наяву, то я сам себе не завидую.

Откладываю звонок Вике и вот в таком дерьмовом настроение возвращаюсь домой.

И первое, что я отмечаю: Веты на ее излюбленном стуле на кухне нет. Пораньше легла спать или после нашей вчерашней беседы решила со мной не встречаться?

Поднимаясь на второй этаж, бросаю взгляд в раздвинутые шторы бильярдной. Эту штору предложила сделать дизайнер, чтобы разграничить комнаты, я же никогда ей не пользовался, а вот Вета закрывала ее наглухо. Поэтому я не сразу понимаю, что не просто так не увидел на входе белых женских кроссовок, диван, на котором должна спать рыжая, пуст.

На всякий случай прогуливаюсь в сторону ванной и даже заглядываю в гардеробную.

Но Веты нет.

Ее нигде нет.

Часы в гостиной показывают пять минут первого, и во мне просыпается небывалая кровожадность. Потому что кое-кто рыжий (и явно бесстыжий) умудряется нарушать правила в первую неделю своего проживания в моей квартире.

Поэтому вместо того, чтобы отправиться в душ и спать, опускаюсь на диван и предвкушаю появление Веты. Она не заставляет себя долго ждать и совсем скоро осторожно шуршит сначала ключами, просачивается в дом, а затем возится с обувью. Конечно, если бы я давно спал, то вряд ли бы ее услышал, но так девчонка создает слишком много шума. Особенно, в полумраке холла и гостиной: я оставил лишь настенное бра, рассеивающее приглушенный свет, плюс свет от других высоток.

— Ты знаешь, сколько времени? — спрашиваю, когда рыжая начинает красться по лестнице и с наслаждением наблюдаю за тем, как она подпрыгивает на месте и хватается за перила.

Звучно хлопаю в ладоши, включая верхний свет, и преступница предстает передо мной во всей красе. А посмотреть действительно есть на что.

Сегодня Вета изменила своей страсти к джинсам, на ней светлое платье в горошек с не самым скромным вырезом. Выпрямленные кудряшки, подведенные стрелками глаза, сияющие лихорадочным блеском. Но главная улика преступления красным алеет на ее лице. Губы девчонки горят так, будто совсем недавно их терзали самым откровенным поцелуем.

Она бросает взгляд за мою спину, на большой дизайнерский циферблат на стене, и выдает:

— У тебя спешат часы.

— На пятнадцать минут?

— На десять. Я уже несколько минут, как дома…

— То есть если я сейчас проверю твой мобильный, то узнаю, что ты говоришь правду?

Ее взгляд вонзается куда-то в пол, выдавая ложь. Правда, она тут же его поднимает и с вызовом смотрит мне в глаза.

Ох, не зли меня еще больше, крошка! Я не железный. Я злой и возбужденный мужик, и терпения во мне на грамм.

— Мы немного не рассчитали время. Еще лето и погода сегодня классная.

— Мы? — переспрашиваю я.

— Я и мой друг.

Друг, говоришь? Быстро же ты заводишь… друзей. Хотя мне ли не знать, как ты можешь завести.

— Значит, это он пытался отгрызть от тебя кусок?

— Что? — моргает девчонка.

— Твой рот, — подсказываю я, и она прижимает пальцы к губам.

В тишине гостиной невозможно не услышать ее тихий вздох, и он ударяет по моим и без того натянутым нервам. Я понимаю, что если сейчас не подойду к ней ближе, не прикоснусь, то просто взорвусь, сгорю на месте. Но если прикоснусь, то мне может окончательно сорвать крышу.

Поэтому я поднимаюсь и иду на кухню. Беру бокал и наполняю его кубиками льда из холодильника, а после направляюсь к девчонке.

Вета топчется на лестнице. Хорошая девочка. Понимает, что разговор не закончен. И плевать, что в ее взгляде плещется раздражение вперемежку с любопытством и желанием удрать от меня подальше.

Я подхожу к ней и протягиваю бокал.

— Зачем это?

— Чтобы завтра тебя не мучали следы «дружбы».

Идеально было бы достать льдинку и провести по пухлым губам, чтобы услышать стон. Но мне оказывается достаточно и того, что она без новой подсказки прислоняется к стеклу покрасневшей припухшей кожей и счастливо жмурится, будто только что испытала самое яркое наслаждение в своей жизни.

Отчего я снова зверею и возвращаюсь к нашему разговору:

— Твоему… другу стоит думать о том, что девушек не жрут, а тебе — тщательнее выбирать друзей.

Глаза Веты тут же широко распахиваются, и меня окатывает яростной волной. Тигренок злится. Настолько сильно, что готов рычать.

— Я сама в состоянии разобраться, с кем дружить. И целоваться тоже!

— Не уверен.

— Мне плевать, в чем ты там уверен, а в чем нет, — распаляется рыжая, сует бокал обратно мне в руки и цедит: — Спасибо.

И разворачивается, чтобы уйти. Даже взлетает на несколько ступенек.

— Стоять, — командую я. — Мы еще не обсудили правила, которые ты нарушила.

— Правила? — ахает Вета, но все-таки топает вниз, возмущенно раздувая ноздри. — Я всего лишь опоздала на пару минут. Это не смертельно.

— С этого все начинается. Сначала ты нарушаешь правило один раз, потом считаешь, что можно его не соблюдать вовсе. Сначала возвращаешься попозже, потом притаскиваешь своего друга в мой дом.

Стоит представить, что ее лапает какой-то сопляк, как мне хочется убивать. Медленно и со вкусом.

— И что теперь? — интересуется Вета. — Выгонишь меня в ночь?

А ты так уверена, детка, что я этого не сделаю? Прямо хочется доказать ей обратное, но еще больше хочется преподать рыжей урок.

— Нет, Елизавета, — качаю головой. — Но считай, что у тебя желтая карточка. Теперь будешь возвращаться домой до девяти. Иначе узнаешь, насколько я могу быть злым.

— Девять? Но во столько даже дети спать не ложатся!

— Будешь вести себя хорошо, и я позволю возвращаться в десять, — обещаю я, с наслаждением отмечая, как яростно сверкают глаза Веты. Так и вижу, что тигренок хочет укусить побольнее и при этом чувствует, что вот прямо сейчас со мной шутить не стоит.

— Ты мне не брат!

— Точно. И я пустил тебя в свою квартиру по доброте душевной.

— Ты невозможный! — выкрикивает девушка и на этот раз убегает по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.

— Какой есть, — отвечаю я.

Вета наглухо задвигает штору бильярдной, но уже через секунду показывается снова, чтобы маленьким ураганом пронестись через мою спальню и тренажерный зал в ванную: стеклянные перегородки не помеха, чтобы рассмотреть девчонку.

Стоит представить рыжую полностью обнаженной, с капельками воды на ее светлой коже, как я понимаю, что роль феи-крестной мне приелась раньше, чем я вошел во вкус. Потому что еще час назад я решил ее не трогать, даже если она станет голой бегать по квартире, а теперь хочу отправиться за ней следом и присоединиться.

Возвращаю стакан на кухню, добавляю воды и делаю глоток. Губы обжигает, особенно их обжигает при мысли, что не так давно стекла касались ее. Кому там нужен был лед? Мне он сейчас точно придется кстати. Не стакан, а целое ведро. Потому что ее припухшие губы не дают мне покоя. Смешно, но скорее всего это сделал какой-то пацан, который не умеет толком обращаться с женщиной.

Вета проносится обратно, на этот раз в светлой пижаме, которая прикрывает не больше ее домашней одежды. Она и сама домашняя, и от этого мой контроль трескается как замерзшая река по весне.

Пару минут я втыкаю на бар, стараясь справиться с охватившими меня чувствами, потом с грохотом возвращаю стакан на стойку. Нерастаявшие кубики ударяются о грани с мягким «дзынь».

Хер с ними, с этим «я не должен, потому что она моя сводная сестра»! Если девчонка хочет секса, она его получит.

Я хочу ее.

И точка.

Поднимаюсь наверх, раздвигаю шторы бильярдной и обхожу стол.

Вета спит, свернувшись клубком на широком диване. Сейчас от этой уютной картины у меня просто зубы сводит. Ладно, не зубы, кое-что пониже, но не будить же ее, на хрен.

Поэтому мысленно от души выругавшись, разворачиваюсь и иду в душ.

Да, душ сейчас точно будет очень кстати, а наш разговор мы продолжим утром.