Лиарха
Глава 1. Правда, правда и ничего, кроме правды 
Мы с Вартасом смотрим друг на друга. Он — последний, кого бы я хотела сейчас видеть, и в то же время он — единственный, кто есть рядом. Сейчас. Когда за моей спиной стоит эта злосчастная банка.
— Зачем ты пришел?
— А ты?
— Это мой дом.
— Это дом, где жила моя девушка.
— Твоя девушка здесь больше не живет.
«Твоя девушка здесь больше не живет».
Я снова поворачиваюсь к банке. Поворачиваюсь так резко, что на миг перехватывает дыхание. Подхожу ближе, и, хотя меньше всего мне хочется брать эту гадость в руки, я все-таки беру. Сигарета тонкая и изящная. Была. До того, как ее подожгли — сейчас это просто окурок с обуглившимися краями и золотистой каймой, которую наполовину сожрал огонь. Тот, кто это сделал, явно обладал извращенным чувством юмора. Или не обладал им вовсе.
У Лэйс никогда не было чувства юмора, но, когда родители играли с нами в прятки, они оставляли подсказки.
Это не похоже на подсказку.
Это больше похоже на предостережение. Или на предупреждение — потому что на нетронутой части сигареты надпись «Эвесс». Я помню эту марку, помню, как они выглядят: я столько раз видела ее, зажатую между изящных пальцев.
Дженна.
Мертвая бабочка.
Вода.
Дженна.
Клуб «Бабочка».
Ныряльщики.
В голове что-то щелкает, и все становится на свои места: это действительно предупреждение. Но не от Ромины. От Лэйс. Если я правильно понимаю то, что она хочет сказать — она сбежала не от Подводного ведомства. Она сбежала от Дженны. И от тех, с кем работала… до определенного времени.
— Что это за дрянь?! — Голос Вартаса вытряхивает меня в реальность и в окончательное осознание случившегося: Лэйс жива.
Лэйс.
Жива!
Я отставляю банку, глядя ему в глаза.
— Нам нужно поговорить.
— Нам определенно нужно поговорить, Вирна. — Вартас берет меня за руку. — Я был слегка не в себе. Из-за всего, что случилось. Твои сестры сказали, где тебя искать. Сказали, что ты на Пятнадцатом, поэтому я здесь. Я здесь из-за тебя.
— Лэйс жива.
— Я… Что?!
— Лэйс жива, — шепотом повторяю я, указывая на стоящую на столе банку. — Это ее рук дело. Она хочет меня предупредить.
— Подожди. Я решительно ничего не понимаю.
Я обхожу его, резко захлопываю дверь.
— Я думала, что это угроза Ромины. И в тот раз, и сейчас — тоже. Но это не так.
Вартас щурится, я указываю ему на стул.
— Слушай. Это действительно предупреждение, но не от Д’ерри. От Лэйс.
Его взгляд становится жестким, а я продолжаю. Продолжаю, понизив голос, потому что мне все время хочется говорить громче, и та радость, которая сейчас бьется во мне осознанием (Моя сестра жива!) заставляет меня говорить все быстрее и быстрее. К тому моменту, как я заканчиваю, Вартас все-таки опускается на стул. Мне хочется увидеть ответную радость в его глазах, но ее нет. Точнее, возможно, она выражается как-то иначе? Она же должна выражаться? Я только что сказала ему, что Лэйс жива!
— Хидрец, — выдает он, когда я замолкаю.
— Что?
— Хидрец, — повторяет он. — Если все так, как ты сказала, это хидрец. Полный.
— Я сказала, что Лэйс жива!
— Лучше бы она умерла! — Он осекается, увидев мой взгляд, поспешно поднимается. — Вирна, я не это хотел сказать. Прости, я сам не понимаю, что несу. Ты… просто ты представляешь, что это значит — для тебя?
— Да! — Я складываю руки на груди. — Да, я отлично представляю, что это значит. Все это время я не представляла, что с ней случилось. Все это время я считала, что моя сестра мертва, а сейчас я узнаю, что она жива. Больше того, она может со мной связаться!
— И говорит тебе, что тебе нужно остерегаться Дженны. А ты уже по уши в этом увязла. Ты на самом дне, Вирна, ты понимаешь? Если Лэйс сбежала, ей было, от чего бежать. Куда бежать тебе? А Митри и Тай? Что ты теперь будешь делать?
Я обхватываю себя руками и смотрю ему в глаза.
— То, что собиралась.
— То, что собиралась? Ты сейчас о чем?!
Я глубоко вздыхаю. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями и все объяснить Вартасу. Впрочем, нет. В первую очередь мне нужно объяснить это себе. Он прав — в том, что Лэйс было от чего бежать. Я смотрела запись ее видео, и я видела, как горели ее глаза. Она была с ними, она верила в то, что говорила. Не сомневаюсь, она в это верила, потому что проще заставить океан отступить от берегов Ландорхорна, чем заставить Лэйс сказать то, во что она не верит. Можно было предположить, что ей угрожали, но я знала свою сестру. И та, кого я знала… словом, эта запись была сделана в то время, когда она действительно им верила. Что произошло потом, я не знаю, но наверняка что-то серьезное.
Мне нужно понять, что именно.
Мне нужно во всем разобраться, чтобы…
— Я должна сделать так, чтобы больше никому не пришлось бегать.
Вартас смотрит на меня, и в его глазах однозначный приговор: «Тронулась умом». Я вряд ли смогу ему объяснить, пока не покажу. Поэтому киваю в сторону двери.
— Пойдем.
— Куда?
— К морю.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас здесь никого нет.
— Вирна, ты меня пугаешь.
Я пожимаю плечами и иду к двери. Ему не остается ничего другого, кроме как следовать за мной.
— Вирна, что происходит?
— Увидишь.
— Увижу?!
Мы удаляемся все дальше от того, что принято называть жизнью. И нет, я не боюсь, что кто-то нас заметит и донесет, сейчас весь Пятнадцатый на рабочих сменах или спит после них. А если кто-то вдруг даже случайно нас увидит, предпочтет быстро об этом забыть. На Пятнадцатом ненавидят существующий режим слишком сильно, чтобы рассказать о девчонке с парнем, которые решили уединиться на пустынном берегу.
Я прохожу по берегу чуть дальше, чем в прошлый раз, когда была одна. Приближаюсь к воде.
Ее сила ударяет мне в пальцы, стоит коснуться кромки набегающей пены. Сейчас я не могу это видеть, скорее, ощущаю, как она отражается в моих глазах и вспыхивает в самой глубине моего существа. Море отзывается на мое прикосновение, тянется ко мне, а потом, подчиняясь незнакомой, неизведанной сути во мне, поднимается, как край покрывала. Раньше, чем я успеваю что-то почувствовать , этот край рассыпается, окатив меня пенными брызгами.
— Это что, к едхам, такое? — спрашивает Вартас. — Это…
Он осекается, когда я поворачиваюсь к нему: замирает, глядя в мои глаза. Я же просто отвечаю:
— Это я.
— Ты? — переспрашивает он, как будто не может поверить своим глазам.
Я его очень хорошо понимаю: еще несколько часов назад я сама не могла им поверить. Буквально.
— Та волна на берегу. Это тоже была я. — Я сажусь на холодные камни, глядя на него снизу вверх. — До сегодняшнего дня это прорывалось только от эмоций.
— Как такое вообще возможно?!
Вартас опускается рядом со мной.
— Не знаю. Но я живое тому доказательство.
Какое-то время мы сидели молча. В звенящую тишину вокруг нас врывался только шум моря, глубокий и ровный, гул накатывающих на берег волн, отступающих и слизывающих пенным языком камни.
— Та легенда, о которой ты мне рассказывала…
— Это просто легенда. По крайней мере, я так думала, — теперь я вообще ложусь. Подкладываю под голову камень покрупнее и не такой острый, как остальные.
— Что ты думаешь теперь?
Я смотрю на небо. Яркое, с лезвиями холодных осенних облаков.
— Думаю, что я лиарха. Или что-то вроде. Не знаю, насколько легенды говорят правду, но вода подчиняется мне… и у меня аллергия на въерхов.
Последнее я выдыхаю со смешком. Мне хочется закрыть глаза ладонью, потому что глаза от яркого солнца слезятся просто невыносимо. Да, они просто слезятся от ветра и яркого света, ничего кроме. Потому что что-то кроме в сложившейся ситуации было бы просто смешно. Пусть я и признаю свои чувства к К’ярду, будущего у них нет. Я всегда придумывала себе столько сложностей — вроде того, что он сын правителя Ландорхорна, а я калейдоскопница, что я человек, а он въерх… но я даже не представляла, что могу наткнуться на нечто гораздо более существенное.
В частности, на то, что наша сила несовместима.
Или, попросту, мы вытягиваем ее друг из друга. Теперь, после всего, я уже не была уверена, что его опустошил океан. Скорее всего, это тоже была я.
Потому что именно мне он в ту ночь спасал жизнь.
И именно рядом со мной его сила угасла.
— Я собираюсь рассказать Дженне.
— Что?! — Вартас произносит это так, что на миг перекрывает даже шум моря.
— Она хочет знать, что я полностью на ее стороне. И я дам ей возможность думать, что это так.
— Вирна, это…
— Глупость? Может быть. Но о моей аллергии на въерхов знают по меньшей мере трое. Не считая тебя. Я не знаю, как скоро эта новость дойдет до правителя Ландорхорна, но, когда она дойдет, бежать мне будет уже некуда.
Честно говоря, я не уверена, что уже не дошла. Доктор, к которому меня отвозил Лайтнер, весьма заинтересовался моим случаем. Не уверена, что он понял, что к чему — судя по его реакции. То ли я действительно исключение из правил, то ли он отлично владел собой. Но если он отлично владел собой, а сразу после моего ухода сообщил бы обо всем Диггхарду К’ярду, скорее всего, я бы сейчас не лежала на этом берегу. А Митри и Тай не сидели бы в кафе, поэтому вывод напрашивается один: для доктора я такая же загадка, как для Лайтнера, Кьяны… и для себя.
Въерхи обо мне не знают.
Точнее, они действительно считают лиархов легендами. И это еще одна загадка, по крайней мере, для меня — если мир в их власти с самого Проседания, то почему они не знают о лиархах?
Вопросов так много, что у меня начинает кружиться голова.
Если бы рядом была Лэйс… но ее нет.
Что она узнала о Дженне?
— Я понимаю, — неожиданно говорит Вартас.
Его слова вызывают во мне удивление. Пусть слабое, но все-таки — я готовилась к тому, что он начнет меня отговаривать.
— Я хочу пойти с тобой.
— Нет.
— Нет?
— Тебе точно не стоит в это лезть.
— И это говоришь мне ты?
Я сажусь, оказываясь с ним лицом к лицу.
— Мне не нужно, чтобы ты пострадал из-за меня.
— Тебе не нужно, чтобы я пострадал из-за тебя? Серьезно?! Поэтому ты попросила меня взять машину, чтобы забрать твоих сестер?
— Я просила прощения за эту машину!
— Да к едхам этот эйрлат! Я не хочу оставлять тебя одну наедине с этим. Ты понимаешь? — Он смотрит мне в глаза. — Лэйс я это позволил. И где она сейчас? Прячется. Отправляет тебе эту жуть, а мы даже не знаем, почему. Знаешь, Вирна, иногда стоит кому-то довериться.
Я открываю рот, но вместо слов с губ срывается сдавленный выдох.
«Она была ныряльщицей». Я произнесла это точно так же, на выдохе.
Я доверилась К’ярду, и вот что из этого вышло. То, что сейчас я до сих пор слышу его слова: «Океан. Мой океан».
Так что Лэйс была права, когда послала Вартаса, и мне нужно сделать то же самое. Просто подняться и уйти, но я почему-то сижу. Мне нужно быть сильной, но мне хочется быть слабой. Или я просто слишком много всего ему рассказала, чтобы сейчас развернуться и уйти.
— Вирна! — Он встряхивает меня голосом. — Я знаю, что между нами было слишком много всего. Знаю, что мы здесь только благодаря Лэйс. Я обещал ей позаботиться о тебе и о младших, но я не хочу заботиться о вас только потому, что так просила она. Если я не могу тебя остановить, позволь мне просто быть рядом. Позволь мне тебя защищать. Позволь мне о тебе позаботиться. Сейчас, когда ты действительно в этом нуждаешься.
Я снова пытаюсь сделать вдох, но мне его не хватает. Воздуха.
— Ты же понимаешь, что я все равно от тебя не отстану? — спрашивает он.
Вместо ответа я утыкаюсь лицом в его куртку. Он пахнет совсем не так как К’ярд. Морем. Раскинувшейся вокруг нас безграничной соленой гладью, а может быть, ей просто пахнет все вокруг. Этого запаха мне хватает, чтобы пережить несколько бесконечно долгих мгновений и короткие объятия, которые тоже разрываю я.
— Хорошо, — говорю я, — я вас представлю. Но уже после погружения.
— Вирна…
— После погружения. — Я поднимаюсь. — Сегодня это будет перебор. Я не хочу делать все в спешке, мне нужно подумать.
— Ты уверена? Насчет погружения?
— Уверена ли я? Моя стихия — вода. Только оказавшись на глубине, я научусь ею управлять.
— Как ты вообще будешь учиться?! Въерхи годами не вылезают с полигонов…
— Вот для этого мне и нужна Дженна, — я поправляю волосы, — и полигон. Мне нужен океан, Вартас.
— Держи. — Он достает из кармана солнцезащитные очки. — Сейчас у тебя нормальные глаза, но мало ли. Когда Тай бормотала это в машине, я не придал ее словам значения. Не хочется, чтобы ты вспыхнула посреди платформы.
А мне-то как не хочется.
— Я верну. При следующей встрече.
— Не сомневаюсь.
Мы возвращаемся домой, и я иду к себе. В моей комнате мало что осталось, хотя кое-что все-таки осталось. В жестяной коробке из-под леденцов лежит крошка от сушеной водоросли. Когда-то сушеная водоросль была веточкой, но потом я ее неудачно взяла. Это то, что мы с Лэйс нашли на берегу в детстве и сохранили: моя часть была у меня, ее у нее. Собственно, и не взяла ее я потому, что от водоросли осталась одна пыль. Тем не менее, сейчас я ставлю жестянку к банке. Если Лэйс вернется (а мне кажется, она вернется), она поймет, что я прочитала ее предупреждение.
Не знаю, чем это поможет, но возможно, она оставит новое.
Какую-то другую подсказку.
И тогда, возможно, мы сможем увидеться немного быстрее.
Лиарха
Купить
Вот бы Дигхарду промыть мозги и заставить работать на пользу будущего страны. Сила же у него останется? У Вирны осталась. В нужное русло её! Пусть расхлёбывает всё, что натворил. А Вирна опять влюбиться в Лайта. В него не возможно не влюбиться! А Лиру даже жалко стало. Её просто использовали.Благодарность авторам!
Фаина Сальник, Интересно, а разве оттого, что Лиру использовали(с её согласия и деятельного участия в докладах Диггхарду и наводках на базы) все погибшие встали и пошли жить дальше?
Тьяна, Многие погибали за свои ошибочные убеждения. Они же верили в то,что на праведном пути.
Фаина Сальник, Вы сказали, что Лиру просто использовали. Использовать пытались Вирну, но она отказалась. Использовать пытались Лэйс, она тоже отказалась. Обе предстали перед садистом подводного ведомства. Они никого не предали и никто из-за них не погиб. Наконец, мы видим, как использовали Лиру — предложили маячок с транслирующим устройством и послали «дружить» с Лайтом. Она благополучно додружилась с ним до базы миротворцев, откуда прокричала Диггхарду(заодно и Дженне) о том, как добраться до базы и кто там есть, кроме неё и Лайта. Результат — база разгромлена, миротворцы почти все мертвы, а Лайт едва выжил. Правда сама по ошибке забирается не в тот эйрлат и тоже оказывается у Дженны, как, впрочем, Вирна и её сёстры. Дальше так же, правда уже перед своей смертью, выдаёт место и состав группы, которая прикрывает попытку Дженны проникнуть в 1 круг, тем самым давая возможность Диггхарду узнать, где база ныряльщиков и получить в свои руки Вирну. Вирна в результате теряет память, а Лира так хорошо позиционируется, как бедная девочка, которой было просто страшно. А, да, ещё её просто использовали.
Тьяна, Я её не оправдываю. Но надо понимать, что у каждого своя правда. Сёстры совсем из другого круга, другое мировозрения и понимание происходящего. Вот и не повелось. С точки зрения Лиры, она во всём права. Была. Я так думаю.
Фаина Сальник, Ясное дело, что у каждой стороны своя правда, речь идёт о том, кого можно оправдать в плане справедливости и человечности, а кого нет. Лира, с точки зрения Диггхарда, помогла уложить кучу его врагов, тем самым, не подозревая даже об этом, стяжая себе славу героини несправедливого режима. Вирна и Лэйс пытались остаться честными и справедливыми, тем самым стали врагами режима. Как вы думаете, сейчас, когда свергли диктаторских режим, можно Лиру причислить к героиням, которые помогли установиться справедливости? Поставить её в один ряд с Вирной и Лэйс?
Фаина Сальник, Бедная, бедная просто использованная Лира. Она-то с помощью вероломства и подлянок хотела большего добиться, а ее ПРОСТО использовали. Примерно так же просто, как Сол в Парящей — аналогия сама напрашивается.
Очень интересно узнать, что сейчас чувствует и думает Вирна. Как пройдёт ее встреча с сёстрами. И где же они теперь будут жить?Какой все-таки хороший совет Лайт получил от мамы. Когда не будет давления и постоянного ожидания, Вирна, мне кажется, быстрее освоится и восстановится.
Может, я что то упустила, но почему мать Лайта изначально вышла за Диггхарта? Потом то понятно, оставалась с ним из за детей. Но она его не любила никогда. Как так то?
Анастасия, Предполагаю потому, что умеет убеждать и сильно одержим властью. Потомок сильнейших въерхов была хорошим источником для подпитки силой, вот и соблазнил. А ещё и оболгал её любимого, который был человеком, сказав, что заплатил ему деньги и тот от неё отказался. На самом деле просто разорил семью и им пришлось уехать. Об этом было на шоу, которое так возмутило Вирну и после которого она стала флагом для всех, кого Дженна наметила для переворота. Правда пришлось для этого ещё и Ромину утопить в океане. На шоу рассказали про подружку Вирны, которая стала инвалидом после наркотика от Ромины, о самой Вирне и про мать Лайта, рассказывал сам мужчина, который и был любимым матери. Лайт тоже видел это шоу, ему его показала Кьяна. Тогда Лайт не поверил, а сейчас тоже ничего не спросил у неё. А мать, возможно, тоже не знает правду?
Тьяна, А я больше склонялась к тому, что ее родители заставили выйти за перспективного вьерха. Но эта версия тоже очень правдоподобная. Да мать наверное и не хотела уже ничего знать после стольких несчастливых лет, все равно я так поняла чувств между ними уже не предполагается
Анастасия, Она могла поверить, что любимый человек её предал, предпочтя деньги её любви. Значит и надежды уже не оставалось, или стало всё равно. Не исключаю и версии с родителями, которых так же мог обмануть Диггхард ради того, чтобы держать при себе источник. Но вот у Лайта до недавнего времени сила не была такой большой, он её увеличил именно с Вирной, что интересно. Да, тайны должны ещё открыться, много ещё не ясно.
Ну, вот, все не так отчаянно безнадежно, как казалось! Дело за тобой, Лайтнер. Мама права 😜
Лайтнера можно понять. Вроде всё закончилось, прикосновения доступны, никто не преследует, а счастье не доступно и не с кем из-за этого сражаться. Мама молодец. Очень дельный совет.
Мама дала Лайтнеру дельный совет! Что его любовь покажет Вирне их совместный путь. И не надо взывать к её памяти, надо просто влюбить её заново!
Ну раз уж Лайтнер потомок древних «королей», разумно предположить, что и Вирна голубых кровей, раз такая сильная.
Марина, Тоже сразу торкнула мысль такая, о причастности Вирны к сильнейшим родам лиарх. А за маму Лайта очень рада, вся правда вовсе без прикрас и тайн, потомок сильнейших въерхов. Ну, а Диггхард гад по своей природе, не от любимой жены дети, соответствующее отношение. Думаю наказание его будет впечатляющим. С Вирной мама обязательно подружится, даже не сомневаюсь, да и сёстры теперь будут оказывать влияние на Джубо, ох, уже радуюсь результатам, Митри там почти по возрасту, а Тай самая младшая, её будут все любить и лелеять. И теперь осталось только узнать, кем же становятся общие дети сильнейших въерхов и лиарх, а так же, что чувствует Вирна, когда Лайт рядом, почему его боль, как её собственная? У них тоже бывают пары? Ну и теперь будем наслаждаться тем, как Лайт становится любимым для Вирны и только потом пусть она всё вспомнит.
Тьяна, Я, если честно, всю третью часть жду возвращения родителей Мэйс из пучины морской
Марина, Их казнили в подводном ведомстве, мы это знаем ещё от Дженны, оказалось, что она говорила Вирне правду. Узнали же только сейчас, что родители сами предложили остановить волну, тем самым раскрыв, что они лиархи и подписали себе смертный приговор. Лэйс же рассказывала, как её допрашивали и старались найти у неё силы лиарх, но, к счастью, тогда она не обладала ещё ими, а инициировалась позже.
Марина, Хорошо бы!!
Марина, Да, и в легенде было, что когда потомки сильнейших рейнов обьединились их ребёнок родился пустым. Может врала легенда, а ребенок как раз родился настолько уникальным, что из-за этого война началась?
Спасибо, дорогие авторы! Правильно — в любой непонятной ситуации надо идти спать ( народная еврейская мудрость). Но мы не спим, ждем и надеемся!
Хорошо, что мысли Лайта переключились на позитив! Если Вирна полюбила его» вопреки» , то полюбит и такого положительного героя. Только не надо на нее давить, я думаю, что океан поможет! Спасибо!
Понравилось «Надолго не расходимся») Улыбнуло) Жду, никуда не ухожу