Лиарха
Глава 8. Двойное дно 
Лайтнер К’ярд
Дженна Карринг была управляющей «Бабочкой». Кажется, я даже видел ее на том злосчастном юбилее, на сцене. Но учитывая, что тогда все свое внимание я сосредоточил на Вирне, то запомнил Карринг весьма относительно.
В сети о ней было мало информации. В каких-либо скандалах не замешана. Она начинала как простая официантка, а потом доросла до управляющей высококлассным клубом. Очень высокий статус для человека, для такого нужно, как минимум, обладать высоким профессионализмом, или же оказать неоценимую услугу въерху. Я не знал, что связывало ниссу Карринг с владельцем «Бабочки», но в средствах ограничена она не была, раз занималась благотворительностью вроде устраивания прекрасной жизни для сирот с окраин Ландорхорна. В частности, так случилось с Мэйс.
Карринг могла увидеть в Вирне себя и взяла под свое крыло. Сама доброта.
Одно дело — увеличить зарплату, наградить премией. Совсем другое — поселить все рыжее семейство на Четвертом в классной квартире и оплачивать их счета. Так сказала мелкая, и я ей верил.
Что-то здесь нечисто. Зачем этой Карринг Вирна на самом деле?
Что их связывает на самом деле?
Додумать я не успеваю, потому что вскидываю голову и замечаю маму, спускающуюся по ступенькам одной из высоток на Третьем круге. Здесь живет и работает ее психоаналитик, которого она обязательно посещает раз в неделю в один и тот же день и в одно и то же время. Шанс на то, что она окончательно поправилась и вернулась к своему привычному графику, был равен почти нулю, но как оказалось, мне несказанно повезло.
Мама в темных очках, но я ни с кем ее не спутаю: узнаю по прямой спине и походке. Правда, сейчас ее движениям не хватает свойственной ей плавности, мягкости, и уснувший гнев начинает ворочаться внутри.
Отец. Это всё из-за него.
Точнее, не всё, в том, что с ней случилось, есть часть и моей вины. Но в том, что он не позволяет нам с мамой видеться, только его заслуга.
Рассчитывает, что я просто так сдамся? Ну нет!
Я выхожу из машины и направляюсь к маме, пока она не успела нырнуть в остановившийся напротив входа в здание темный эйрлат. До нее остается валлов двадцать, когда мой путь перекрывают Шадар и один из безопасников отца.
— Пропусти, — приказываю я.
— Не делай глупостей, Лайтнер, — предупреждает Шадар. — Тебе запрещено приближаться к ней.
Он как всегда холоден и спокоен, и поэтому еще больше хочется стереть это спокойствие с его лица. Но я здесь не для этого. Тем более что силу использовать нельзя, если я не хочу обратно в участок политари.
— Дай нам поговорить, а после я уйду.
— Уйдешь сейчас, если не хочешь проблем.
Я толкаю второго безопасника в попытке пройти, прорваться вперед, но меня живой стеной перехватывают. Мама почти села в эйрлат, и у меня не остается выбора, кроме как окликнуть ее:
— Мам!
Она оборачивается: из-за очков я не вижу ее глаз, но она замирает и шепчет мое имя. Я его не слышу, но читаю по тонким губам.
«Ну же, мам, подойди ко мне и прикажи этим едхам не соваться не в их ракушку!» — мысленно прошу я.
Но мама качает головой и скрывается в салоне эйрлата.
Что это значит? Это как вообще?
В этот момент безопасники отталкивают меня.
— Уходи, — говорит Шадар. — И если я увижу тебя еще раз рядом с кем-либо из семьи Кьярд, особенно рядом с ньестрой Кьярд…
— То что? — зло усмехаюсь я. — Уберешь меня по приказу папочки?
— Нет. Я заявлю политари о преследовании. Все будет по закону, Лайтнер.
Закону, который отцу не писан. Точнее, закону, написанному моим отцом.
Я стряхиваю удерживающую меня ладонь с плеча, разворачиваюсь и иду к своему эйрлату. Только мысль о том, что я сам за него заплатил, и за ремонт тоже придется платить самому, останавливает меня от того, чтобы вырывать рогатку с корнем — найти выход моей ярости.
Чем отец запугал мать, если она сама не хочет со мной говорить?
Я почти готов ударить по панели управления, но тапет вдруг взрывается мелодией входящего вызова. Звонит Лира.
— Привет, Лира. Я не забыл насчет плавания, сейчас заскочу домой, и встречаемся в спортклубе через час, как и договаривались.
— Я не пойду в бассейн, Лайт, — отвечает она тихо. — Мне теперь это не нужно. Я не смогу участвовать в съемках. — На последнем слове ее голос срывается, Лира всхлипывает, и я понимаю, что произошло что-то серьезное. Об этом говорит хотя бы тот факт, что работа для Лиры значит всё, а ради рекламы для «Эрры» она даже решилась солгать.
— Что случилось?
Девушка не отвечает и начинает плакать сильнее.
— Где ты?
— Дома.
— Я сейчас приеду.
Благодаря пробкам дорога занимает больше, чем я рассчитывал, но все мои мысли сосредоточены на Лире. Это и к лучшему, потому что если бы я думал о маме, то ничего бы хорошего не вышло. Поднимаюсь на свой этаж и звоню в дверь. Когда никто мне не открывает, просто толкаю ее и вхожу в квартиру.
У Лиры угловая квартира-студия с большими окнами, выходящими на две стороны, светлая и просторная, с яркими пятнами диванных подушек, занавесок, абстрактных постеров на стенах. Спрятаться в такой сложно, но Лиры нигде не видно, а значит, она в ванной.
— Лира? — зову я, подходя ближе. — Ты здесь?
Моя догадка оказывается правильной, потому что я слышу новый всхлип из ванной.
— Ты зря пришел, Лайтнер, — отвечает она.
— Почему?
Лира долго ничего не отвечает, но я терпеливо жду. Интуиция не просто подсказывает, она орет о том, что девушке сейчас нужна поддержка, и худшее, что я могу сделать — уйти.
— Почему ты сказала, что больше не сможешь участвовать в съемках? — спрашиваю я. Разговаривать через дверь неудобно, но как уж есть.
Теперь вместо ответа слышны шаги, и Лира выходит из ванной. Она в объемном ярко-желтом халате, а влажные волосы падают ей на лицо, почти его закрывая.
— Что случилось? — повторяю я, и осекаюсь, потому что девушка отбрасывает волосы за спину и замирает. Я замираю тоже, потому что вижу распухший, превратившийся в сплошной синяк, нос. Но будто этого мало, по нежной коже расползлись волдыри от ожогов, будто кто-то плеснул Лире в лицо кипяток или кислоту. Это ужасно. В смысле, не ее внешность, а то, что с ней случилось, и я не замечаю, как мой голос упал до самой яростной глубины. — Кто это сделал?
— Твоя бывшая девушка. Она пришла ко мне и сказала, что я ей не помеха.
Я всматриваюсь в ожоги, поэтому смысл ее слов доходит до меня не сразу. Если честно, до меня вообще не доходит. Потому что это просто какая-то бессмыслица! Не сказать, что у меня было мало девушек, но на такое способна разве что одна.
— Ромина?
— Ромина?! — От замешательства Лира даже перестает плакать. — Ее так зовут? Красноволосую соседку по этажу!
Теперь у меня ощущение, что я стал участником какого-то телешоу, от предложений поучаствовать в которых отмахиваюсь с тех пор, как Хар внес за меня залог.
Потому что красноволосая соседка — Вирна Мэйс.
Мэйс, которая пришла к Лире и дала ей в нос.
— Она не моя бывшая. — Пожалуй, всё, что я могу сказать. Что тут вообще скажешь?
— Тогда почему она меня избила? Не просто избила, заразила чем-то. Я даже не представляю, что это такое! — Лира практически переходит на крик, но тут же закрывает ладонями лицо и начинает плакать навзрыд.
— Заразила?
— Да, — всхлипывает девушка. — Мое лицо… Оно все в сыпи! Я не смогу участвовать в рекламе, меня заставят выплачивать неустойку… Что, если оно вообще не пройдет? Вдруг я останусь такой навсегда?
Она говорит все тише и тише, последнюю фразу у меня едва получается расслышать. Сердце сжимается от боли в ее голосе, и я так же тихо прошу:
— Позволишь мне посмотреть?
Лира мотает головой.
— Я уродина.
— Нет, — говорю я. — Это просто синяк. Знаешь, сколько раз я получал по лицу на тренировках. Давно со счета сбился. Ладно, — я примирительно развожу руками, — это не имеет значения. Просто разреши мне взглянуть на твою сыпь.
Девушка замирает, и я добавляю:
— На первом курсе Кэйпдора мы проходили медицинскую помощь, к тому же, моя мать училась на медицинском факультете, и благодаря ей я в этом действительно разбираюсь.
Лира опускает ладони: так медленно, будто по антваллу в минуту, но все-таки опускает. Я протягиваю ей руку и киваю на диван.
Девушка колеблется мгновение, но потом цепляется за мои пальцы и позволяет себя усадить.
— Я посмотрю, а ты пока можешь рассказать, что произошло, — говорю, располагаясь рядом. — Если, конечно, хочешь.
— Нечего рассказывать. — От рыданий Лира почти осипла, но кажется, сейчас у нее получается справиться с чувствами. — Она пришла ко мне и сказала, что я ей не помеха. А потом просто ударила. Это была так больно. Невероятно больно.
— Не помеха в чем?
Лира пытается нахмурится, но тут же морщится от боли.
— Это же очевидно, Лайт! Она говорила о ваших отношениях. Что я третья лишняя, а она по-прежнему считает тебя своим.
Ладно, я могу предположить, что Вирна избила Лиру, но это? Поверить в это сложнее, чем в дружбу с раг’аэной, но учитывая, что с одной я лично знаком, поверить я могу во что угодно. Но Мэйс!
Мне даже сложно слова подобрать, не то что мысли собрать в кучу. А ведь я один из лучших учеников Кэйпдора!
Поэтому я предпочитаю собирать слова и мысли в кучу, заодно изучая сыпь Лиры.
— Это странно, — говорю я, стараясь не морщиться от вида синяка. Ей еще повезло, что нос вроде как цел. Если бы Лиру тронул какой-то парень, сломанным носом он бы не отделался. Но Мэйс!
Кажется, я начинаю повторяться.
— Что именно?
— То, что ты говоришь о Мэйс. Ты уверена, что это была она?
— У девчонки, что мы встретили с тобой, есть мерзкая сестра-близнец? Тогда это определенно была она!
Да уж. Сложно представить, что Лиру избивает мелкая Тай или средняя Мирти… Марти… Митри!
— Мы с Мэйс не встречались, — повторяю я. — Хотя я был бы не против. Но она послала меня.
— Что?! — Лира даже отстраняется. — Как кто-то может тебе отказать?
— Вирна была первой, и, надеюсь, последней, — пытаюсь шутить, но кажется, моя новая подруга в шоке. — Поэтому странно, что она пришла к тебе из-за меня.
— Другой причины я не вижу, — злится Лира. — Моя бабушка называла таких личностей норушниками.
— Норушниками?
— Да. Известно, что эти грызуны забивают свою нору большим количеством запасов еды, чем им нужно. Вот и эта Вирна, очевидно, считает, что она тебя присвоила. Ты должен был вернуться к ней, но не вернулся. Она увидела нас с тобой, и сделала то, что сделала.
Лира снова всхлипывает, и мне срочно нужно чем-то ее отвлечь. Хотя чем тут отвлечешь?
Я сосредотачиваюсь на изучении сыпи и понимаю, что это действительно напоминает ожоги или…
— Это будто аллергия.
— У меня нет аллергии. Разве что что-то было в ее руках.
«Аллергия на въерхов», — всплывают в моей памяти слова доктора Э’рера. А следом следы на запястье Кьяны.
«У меня тогда что? Аллергия на людей?»
Следы у Кьяны. Следы на теле Вирны. Следы, которые мне никогда не забыть, сколько бы не пытался.
«Она меня обожгла».
Сначала Кьяну, потом Лиру.
Специально? Что, если это и есть тайна Мэйс?
Вопрос, какая, до сих пор остается открытым.
Все, чего мне хочется — прямо сейчас отправиться к Вирне и припереть ее к стенке. Вытрясти из нее все секреты!
— Ты можешь мне помочь? — с надеждой спрашивает Лира, и именно это возвращает меня в реальность.
Я растираю ладони и сосредотачиваюсь на собственной силе, а потом мягким потоком начинаю вливать ее в кожу Лиры. Этому не учат на курсе медицинской помощи, это сложная работа целителей, и то, чему меня научила мама. Исправить сыпь или убрать синяк у меня вряд ли получится, но боль Лиры должна пройти.
— Я отвезу тебя в больницу. Я уже видел такое, доктора помогут это исправить.
Мы едем в больницу. Она ничем не напоминает кабинет Э’рера, но мне не по себе. Когда врач, долговязая въерха, говорит, что можно пойти долгим путем и заживать будет пару недель, или воспользоваться восстановительной капсулой, я предлагаю оплатить процедуру. Час в капсуле стоит столько, что на это уходят остатки моего гонорара, но я без колебаний перевожу деньги. Все-таки она моя напарница.
А еще она пострадала из-за меня.
Время процедуры пролетает быстро, я не успеваю дойти до третьей страницы вакансий, как Лира появляется в приемной. На ее лице ни следа от синяка, ожогов и даже слез.
— Спасибо, — говорит она, когда я отвожу ее домой и провожаю до двери. — Я бы не смогла позволить себе восстановление. Теперь я твоя должница.
— Ты пострадала по моей вине.
— Я пострадала по вине этой Вирны. Почему все люди такие злые?
Я вспоминаю малышку Тай и отвечаю:
— Не все.
— Большинство, — возражает Лира.
— Сейчас я уже ни в чем не уверен, но обещаю тебе во всем разобраться.
Прямо сейчас пойду и разберусь! Тем более что до двери Мэйс рукой подать. А если дома ее снова не окажется, то я знаю, где ее искать.
Я собираюсь уйти, но Лира перехватывает мою руку.
— Она ведь этого добивается. Чтобы ты за ней бегал, — она делает шаг и обнимает меня за шею. — Пожалуйста, Лайт, не уходи. Останься со мной сегодня ночью.
Лира прижимается ко мне так доверчиво, заглядывает в мое лицо с такой надеждой, что у меня просто язык не поворачивается отказаться.
— Ты мне нравишься, Лайтнер, — признается она. — Я считала, что я тоже нравлюсь тебе.
И я думаю: «Какого едха? Вот девчонка, которой я по-настоящему нравлюсь!» Которую не волнует, что я вьерх, или что мой отец правит Ландорхорном.
Я нужен ей.
Не дождавшись моего ответа, Лира опускает взгляд и отступает. Ее улыбка, ее надежда гаснет, а я чувствую пустоту, поглощающую меня. Плотина, которую я построил вокруг себя за эти несколько дней, прорывается: я сам ее разрушаю. Я устал волной биться о скалы.
На этот раз я шагаю вперед, обнимаю Лиру и целую в губы. Зарываюсь пальцами в ее густые волосы, наслаждаюсь мягкостью ее губ. Хочу наслаждаться, гоню прочь мысли о том, как обнимал и целовал совершенно другую девушку. Девушку, которую давно пора выбросить из головы и из сердца.
Но пока я этого не сделал, будет нечестно начинать отношения с Лирой.
— Я не хочу торопиться, — говорю, отстранившись. — Тем более что из-за меня ты пережила… — Я пытаюсь подобрать нужное слово, но оно не подбирается.
— Нападение, — подсказывает она.
— Вроде того. Лира, мне нужно разобраться со всем. Разобраться в себе, чтобы идти вперед. Дальше.
Она напрягается, а потом снова отступает, сцепив руки за спиной.
— Понимаю, — говорит Лира, но как-то горько. — Я все понимаю, Лайт. И не хочу быть заменой.
Едх!
— Ты не замена. Один человек не может заменить другого.
— Человек? — прищуривается Лира. — Хорошо бы, но верится с трудом. У меня уже были такие отношения, когда мой парень сох по другой девчонке. Больше такого не хочу. Это слишком больно.
Мне ли не знать, насколько это больно.
— Прости.
Лира пожимает плечами:
— Мы ничего друг другу не обещали.
— А что насчет бассейна?
Она сомневается, кусает губы. Потому что если и есть что-то важное для Лиры, так это ее работа. Работа, которую нужно сделать идеально. И только я могу ей в этом помочь.
— Позволь мне все исправить, — прошу я.
Лира раздумывает всего минуту, а после все-таки кивает.
— Хорошо.
— Увидимся завтра в фитнес-клубе. В то же время.
Она соглашается, и мне в ее квартире больше делать нечего. В свою тоже не хочется возвращаться, как и идти сразу к Мэйс. Тем более что уже достаточно поздно. Если сегодня она работает, то наверняка сейчас в «Бабочке», а если не работает — то у своего парня.
Последняя мысль вызывает желание придушить того патлатого, но я это желание гашу. Это всего лишь привычка, не более, но придется разобраться с прошлым, чтобы через него переступить. Разгадать все секреты Мэйс и поставить точку.
Как это сделать?
Занимаю небольшой столик в кафе возле дома и заказываю льяри. Я просматриваю новые вакансии, отмечаю подходящие мне, остальные пропускаю. Пить льяри и искать работу — привычка последних дней.
Я собирался поесть после бассейна, пригласить сюда Лиру, но после всех этих событий нет аппетита. Надо же было так облажаться! Сказать про разборки в себе. Но если бы я остался у Лиры, то чувствовал бы себя распоследним едхом. Она точно не заслуживает того, чтобы ею просто попользовались.
Как отец пользуется мамой.
Из-за всей этой историей столкновения Вирны с Лирой я забыл про встречу с ней. Чем отец ее шантажирует? Ни за что не поверю, что мама отказалась от меня, что поверила в то, что я отказался от нее! А значит, есть что-то еще.
Так или иначе я должен найти способ встретиться с ней и поговорить. Проблема в том, что, кажется, вопрос «Как?» — становится моим девизом. По крайней мере, в последние дни.
В любом случае, начать стоит с Мэйс. Спросить, почему она ударила Лиру? Уверен, есть что-то, чего я пока не понимаю, но обязательно докопаюсь до сути. Вопрос: как с ней встретиться, и где? Дежурить под дверью и веселить ее сестер? Отправиться на работу? В «Бабочке» можно поговорить разве что в ложе, которую я теперь не могу позволить. С клиентами вообще разговоры запрещены…
Я замираю, перечитываю последнюю вакансию и не верю своим глазам.
Должность: Помощник управляющего
Место работы: ВИП-клуб «Бабочка»
Лиарха
Купить
Лайту больно, поэтому он и пробует все способы вернуть Вирне память, которая, как назло, пока не возвращается
Прямо трагедия какая-то, а не любовь. Не одно, так другое. Вроде, наши победили. Но опять всё не так.
Прочитала, как Лайт корит отца за то, что всех побросал на произвол судьбы из-за своих амбиций. Опять упомянул бедную девочку Лиру. Этот маячок Диггхарда сначала помог уничтожить базу миротворцев, раскатать по камням самого Лайта, поставить на грань жизни и смерти всех, кто попал к Дженне, самой тоже там оказаться, но всё же дать Диггхарду добраться до Вирны и лишить её памяти. Личная героиня Диггхарда, не спорю, а ведь только случайно Лайта оживили в первый раз, только случайно Вирна не потеряла рассудок, только случайно она смогла на остатках своего сознания справиться с Дженной, только случайно оживила Лайта. Честно, меня прямо резануло, когда Лайт упомянул отцу это имя, как «брошенную ныряльщикам». Столько трупов позади этой девочки, а всё равно она бедная и несчастная. А ведь если бы не она, на миротворцев нападения бы не было, никто бы не погиб в тот раз, база не была бы разведана. Вирна отправилась бы к Дженне? Возможно, что нет. Дженна явилась бы к Диггхарду, если бы не раздолбали по сведениям маячка базу ныряльщиков? Хорошо, Лира нужна была, как звено для событий, но жалости и сожаления о её несчастной судьбе не вызывает. Лайт не должен был её упоминать среди тех, кто действительно помогал в спасении. Зацепило, просто поделилась эмоциями. Так всегда бывает, когда услышишь среди имён героев имя предателя. Жёсткий коммент, понимаю, Лайт вместе с Вирной притащили Лиру на базу изначально. Не знали. А Лира знала, кто она и что делать.
Тьяна, Я понимаю, что Лира вас очень сильно зацепила, но она не на одной ступени с Диггхардом. Миротворцев убили по приказу Диггхарда, а не по приказу Лиры. Иначе получается, что и Ромину убили из-за того, чтр она сходила на шоу.
Ксения, Ни в коем случае не ставлю Лиру на одну ступень. Лира могла бы быть просто девушкой без маячка, которая влюбилась в Лайта, это совсем другой расклад. Но она имела маячок Даггхарда и способствовала тому, что базу накрыли. Лайта же могли не спасти, а судьба остальных миротворцев тоже под вопросом. Человек, способный к предательству — предаст. Меня цепляет не сама девочка Лира, а то, что она стала эпицентром всей схватки, совсем не невинно поставила на грань самого Лайта и Вирну, а также всех, кто находился с ними рядом. Это желание Диггхарда и Дженны, понимаю, но когда Лире внедряли маячок она же знала об этом. Она сознательно выдавала местонахождение базы. Лайт чуть не погиб. Сознательно выдала в руки Диггхарда Вирну и она потеряла память(хорошо, не жизнь). На невинную жертву не тянет. Не осознавала последствий? На дурочку тоже не похожа. Я вам просто рассказываю, что чувствует часть читателей от того, что Лиру упоминают, как невинную жертву. Невинной могла быть, не имея маячка. В настоящем случае является причастной и осознававшей это. Убита, вроде заплатила, но не упоминать же её, как невинную жертву в ряду тех, кто не подличал. Вот Родди, какие к нему претензии могут быть, он ведь тоже людей ни во что не ставил. Дженну даже жалко, она боролась за свои идеалы и тоже всех подставляла, но делала это открыто, а не тихонечко предавала, делая вид, что белая и пушистая.
Тьяна, тут все проще и никакого заговора: Лира во всех случаях спасала себя
Ксения, Ксения, я понимаю, что не было заговора, Лира спасала себя, делая все эти очень чёткие наводки и доносы, но разве она после этого была той, кого нужно упоминать именно Лайту, в ряду жертв произвола его отца? Если бы её заставили, угрожая смертью родителей, можно понять, она жертва, хоть и спорно. А в тех ситуациях, которые есть в романе, она сделала ужасные вещи, которые повлекли за собой смерти. Стоят надо всем этим Диггхард и Дженна, но были те, кто конкретно исполнял то, что они приказывали. Пусть и из страха. Это достойно осуждения, презрения, не не причастности к жертвам произвола, особенно осознанно устами тех, кто пострадал от этих исполнителей, как, например, Лайт от Лиры. Я всё равно буду и дальше читать эти книги и для себя уже обозначила, что Лайт это сказал, потому что был в таком состоянии, когда трудно было так уж чётко перечислять жертв произвола Диггхарда. Но перечислять в одном ряду детей на побережье и Лиру…?
Тьяна, Вот прямо согласна с Вами
Тьяна, В чем то наверно вы правы. Мне тоже Лира не кажется невинной жертвой, но почему-то немного её жаль.
А когда будет продолжение? Ну хотяб приблизительно. 🙂
Nataliya, по будням каждый день выкладываем
Я не понимаю, почему они не смогут касаться друг друга, если она расскажет всем?
val.smirnov6767-9208, в истории говорилось, что у въерха и лиархи рождаются дети без способностей, может быть он имеет ввиду это?
val.smirnov6767-9208, Ага, я тоже. Ну расскажет и расскажет, при чем тут их отношения?
val.smirnov6767-9208, где написано, что не могут? Могут, но Вирна его совсем не помнит, для нее он незнакомец
А я не поняла, почему он потерял возможность касаться ее? Это из-за детей что ли? Так, собственно, ни о каких детях речь и не идет. И, кстати, еще бабушка на двое сказала, что ребенок вьерха и лиархи оказался лишённым силы, а не наоборот, обладал такой мощной силой, что его попросту испугались оставлять в живых. Доподлинно же не известно, не осталось свидетельств. Кстати, не подумала совсем, что аллергия тоже может быть от установок. Если они блокируют и силу вьерхов и инициацию лиарх, то как-то должно быть наоборот, нет силы, нет аллергии… ну, я что-то наверное не так поняла, перечитаю еще раз вдумчиво.
Вот только сейчас пришло на ум, что он не может ее касаться, т.к. она потеряла память, и он просто не смеет на нее давить. Она должна сама прийти к этому, а иначе, это как ребенка соблазнять… Лайтнер же говорит, что она спасла бы любого, он думает, что он для нее любой
Jana, да, речь про потерю памяти
Самая жесть закончилась. Но о спокойствии можно только мечтать. К чему же в итоге придут? Как теперь будут жить въерхи и лиархи?Спасибо за продолжение. С праздником, любимые авторы! Весны, легкости и вдохновения!
irindizbrin, ❤🌺🤗 спасибо!
Бедные ребята. Они совсем дети, но в принципе именно такие и творили историю! Очень надеюсь, что они не станут легендой как их предшественники…
Ульяна, они точно войдут в историю 😉
Я всё ещё не мону понять куда делись родные Лайтнера? С отцом понятно, он под арестом, а мать и брат? Все же сейчас разместились в их доме. И да, непонятна фраза Лайтнера про невозможность потом прикоснуться. Может он имел ввиду что Вирна опять отстранится от него?
Марина, не все сразу же, дойдем до родных, книга еще пишется 😉
конечно, это про то, что она его не помнит
Лайту не сладко. Вирна есть, но как бы и нет. Кстати думаю их ребенок будет с силой
gira13, Почему? Ведь генерал рассказал о ребёнке объединённой семьи — родился совершенно без сил родителей. У Лайта депрессия:- Вирна без памяти, образование семьи под вопросом и с потомством ничего не ясно. Этот исчезнувший наследник… Может люди не все потенциальные лиархи, а как раз дети объединённых семей? А вдруг исчезнувший наследник был ребёнком лиархом, который потом инициировался, а вначале был просто человеком без магии. Все были введены в заблуждение. А может быть и так, что второй ребёнок мог бы родиться въерхом, кто знает. Ведь не проверили, эксперимент остановили сразу и тему закрыли. Семья с двумя магиями, один раз взяла бы верх одна магия, второй раз — другая.
Тьяна, Вопросов больше чем ответов. Уже скоро мы все узнаем . 😉
sysoeva.13, Вопросов еще на полкниги, а девочки сказали, что скоро окончание. 😉
RozInna, спрашивайте, что непонятно 😉
Тьяна, А может быть, у этого ребёнка был какой-то новый вид магии, которого они не знали и не смогли распознать?
RozInna, Скорее всего, может не было раньше таких лабораторий и средств для определения силы. А может опять какая-нибудь фальсификация, вся правда пока скрыта долгое время даже от въерхов. То, что говорит генерал, ещё полправды, с военными вряд ли бы делились сов. секретной информацией. Будет ещё другая, когда Диггхард заговорит на разбирательстве, мне кажется. Да откроются секретные архивы. Вот про Лэйс писали авторы, что её проверяло ПВ, силы лиархи не обнаружили и отпустили. А потом она инициировалась. Значит определить будущую силу пока не могут, а ПВ хватало уже тех, кто был явно с силами. Хотя тоже странно, ведь было известно, что родители Лэйс лиархи, а сила уже будет обязательно и инициироваться такие дети могут легче. Как интересно ещё, что Вирна до конца для кого-то приманка, с силами и с памятью была нужна только она, теперь тоже единственная, кто может спасти мир. Хорошо хоть Лайта уговорила рядом постоять , хоть опереться на него, да за руку держаться, а то всё сама, да сама… Интересно, он в воспоминаниях Вирны только про ту первую вечеринку усмотрел или все свои огрехи увидел её глазами, может поэтому такой дёрганый и мрачный.