Парящая для дракона

Ледовый дворец, где я в основном тренировалась, выглядел как ледяная волна. Буквально. Эта волна изгибалась на половину квартала, а снаружи была отделана пластинами, напоминающими кристаллики льда. Когда мы опустились на парковку, я поблагодарила Хестора (в конце концов, водитель совершенно точно не виноват, что его руководство — бессердечная драконятина), и вышла у центрального входа. Со стороны служебного она тоже была, но туда нельзя была сажать флайсы, поэтому мне пришлось обойти здание и нырнуть в совершенно неприметные невысокие двери.

Вся охрана меня уже знала, и обычно приветствие начиналось со слов: «Как дела, Лаура?», — но сегодня меня встречали официальным:

— Ферна Хэдфенгер!

Из-за чего мне захотелось закатить глаза, потому что ферной Хэдфенгер я стала исключительно благодаря вчерашнему появлению с Ландерстергом.

— Лаура, Рик, — напомнила я, прикладывая документы к турникету.

Охранник кивнул, но больше ничего не сказал, и я решила, что «как дела» подождут.

Знакомые коридоры, по которым я ходила сотни раз с самого детства, вывели меня к катку. Здесь я сбросила сумку и подошла к бортику, глядя как Эльда гоняет малышню. Точнее, малышня с радостью гоняла сама: в детстве вообще нет никаких преград, и когда ты катаешься, каждую минуту можешь взлететь. Даже если падаешь, это воспринимается совершенно иначе, чем во взрослом возрасте. Отбил коленку — ерунда, через пять минут уже снова кружишься по льду и пытаешься сделать тройной.

Я смотрела, как дети кружатся по льду, облокотившись на бортик. Смотрела, как порхает надо льдом Эльда. Эльда Квэдбер была чемпионкой Соурских игр. Десятикратной. Ее специализация — именно танцы на льду, и ее программы собирали самые высокие баллы. Когда соперницы видели ее на льду, у них сдувалось все, что может сдуваться, но вопреки большинству из тех, кто занимается фигурным катанием, Эльда покинула спорт не из-за травмы.

— Я устала все время держаться за первое место, — сказала она в одном из интервью. — Это, знаете ли, здорово выматывает.

Гибкая и грациозная, она не оставила свое любимое дело, и начала тренировать. Сейчас чтобы к ней попасть нужно было пройти личное собеседование (как, собственно, и когда к ней приходила я). Эльда выставляла из кабинета родителей, и беседовала именно с ребенком, после чего решала, возьмется за его обучение или нет. На групповых она давала основы, на индивидуальных — все, что не мог дать никто другой. Мы вырастали вместе с ней, и если честно, глядя на нее я понимала, сколько нужно терпения, чтобы быть крутым тренером. Когда то, что для тебя само собой разумеющееся, как дыхание, приходится объяснять и показывать по десять раз.

Эль заметила меня практически сразу, но занятие продолжалось. Я и не сомневалась, что не смогу с ней поговорить, пока она занимается, поэтому просто стояла и смотрела. Только когда она скомандовала:

— По раздевалкам! Жду вас всех завтра в то же время.

Я оттолкнулась от бортика и потянулась, дожидаясь, пока она подъедет ко мне. С ней мы уже давно не занимались в групповых, только индивидуально, и два занятия из трех я пропустила. Разумеется, предупредив заранее, но…

— Я тебя внимательно слушаю, Лаура.

И в этом была вся Эльда. Скупая на похвалу и на слова в принципе, она смотрела на тебя сверху вниз всякий раз, когда считала, что ты филонишь. Наверное, с ее стороны это выглядело именно так.

— Меня взяли в «Эрвилль де Олис», — сказала я. — Точнее… пригласили на кастинг.

— И по такому поводу ты решила пропустить тренировки? — Белоснежные брови приподнялись.

— Вообще-то не поэтому. Эль, ну не будь льдинкой.

В какой-то мере она заменила мне мать. Потому что в отличие от большинства детей, которых к ней привозили родители, моими разбитыми коленками приходилось заниматься ей. У отца все время были клиенты, а Ингрид первое время вообще старалась общаться со мной как можно меньше и на крайне отвлеченные темы.

— Не поэтому. — Она вышла со льда, надела защиту и набросила на плечи легкую курточку. — Пойдем. По дороге расскажешь.

Если честно, я не знала, о чем рассказывать.

— Ландерстерг решил на мне жениться.

— Вот как. — Она даже коньки расшнуровывала легкими, порхающими движениями. Так же, как летала надо льдом.

— И его совершенно не интересует мое мнение.

— А тебя?

С ней я могла быть откровенной.

— Что — меня? — переспросила я, когда она переобулась, и мы вышли в коридор.

— Тебя твое мнение интересует?

— Разумеется!

— Непохоже.

— Что значит — непохоже?!

Мы прошли по коридорам, поздоровавшись с другими тренерами, которые проводили нас взглядами. Что касается Эль, я не сомневалась, что она не в курсе. У нее не было визора, от новостей и соцсетей она отказалась еще несколько лет назад.

«Я в свое время этого дерьма хлебнула с лихвой», — как-то сказала она. В том, что касается выражений, Эль тоже никогда не стеснялась.

Оказавшись за дверью ее кабинета — просторного, вопреки всякой логике не увешанного наградами, я опустилась в кресло и бросила сумку на пол.

— Вообще-то я не приглашала тебя сесть.

— Ой да ну тебя, — я с наслаждением вытянула ноги.

В уголках ее губ мелькнула скупая улыбка. Временами казалось даже странным, что такая яркая, острая, резкая на льду (когда я смотрела ее выступления, мне казалось, что в ее жилах течет неразбавленное пламя), она такая безэмоциональная в жизни. Вся — от корней белоснежных волос до льдисто-голубых глаз. Ее так и называли на пике карьеры «Фервернская льдинка». Ростом с меня, она тем не менее умела посмотреть так, что ты вмерзал в пол.

— Ты хорошая девочка, Лаура, — сказала Эль, открывая потайной бар, скрывающийся за голографической подвижной картиной зимней пустоши. — Ты настолько хорошая, что этим пользуются все кому не лень. Твой отец в первую очередь.

Я хотела возразить, но не стала.

— В свое время он решил, что ты не будешь заниматься спортом…

— Это я так решила.

— Ну-ну. — Эль усмехнулась и достала бутылку тоньяса. — Разумеется.

— Нет, серьезно.

— Не серьезно. — Она повернулась ко мне, плеснув себе на дно напитка, который вообще-то не принято пить с утра. Щипчиками бросила льдинку и расположилась в кресле напротив меня, закинув ноги на стол. — Я видела, как сверкали твои глаза, когда ты смотрела соревнования. И видела, как ты смотришь на тех, кто с них возвращался. Твой отец определяет всю твою жизнь, а ты ничего не хочешь с этим делать.

— Я хочу!

— Тогда почему не делаешь? — Она пригубила тоньяс.

— Ты мне кофе предложить не хочешь?

— Ты знаешь, где кофемашина.

С Эль не уживался ни один секретарь, и в общем-то, я могла их понять. Мы с ней ругались до таких истерик (точнее, истерики случались у меня, она оставалась непробиваемой), что искры летели, как от резкого торможения на льду. Идти в приемную мне сейчас было лень, поэтому я решила, что обойдусь без кофе.

— У тебя есть все: талант, который ты могла бы дарить людям, искра, которая способна разжечь такое пламя, что мало никому не покажется. А ты тратишь все это на то, чтобы соответствовать. Кому, чему и зачем — непонятно.

— Сеанс психоанализа закончен? — поинтересовалась я. — Я вообще-то за советом пришла.

— Ты же знаешь, я не даю советов. Из-за этого потом бывают большие проблемы.

— У кого?

— У того, кому дали. И еще большие — у тех, кто дает. «Эрвилль де Олис» тебе не светит, Лаура.

— Супер! Спасибо, что поддержала.

— Всегда пожалуйста. И не потому, что ты не умеешь танцевать. Ты умеешь — больше того, ты делаешь это так, как делают единицы в моем окружении. Но ты сама не веришь в то, что делаешь. Все твои разбитые коленки — из-за этого. У меня сейчас окно, заниматься пойдешь?

Она предложила это, отставив пустой бокал. Льдинка сиротливо звякнула о тонкие стенки.

— Я не взяла коньки.

— Я не взяла коньки, — передразнила Эльда. — Плохой фигуристке и стринги в жопе мешают. Возьми в прокате, не переломишься.

— А если я откажусь?

— А если откажешься, можешь больше ко мне не приходить. — Она потерла ладони и поднялась. — Ну?

В том, что это не пустая угроза, я ни капельки не сомневалась. Не считая личных собеседований, которые проходили далеко не все, Эльда так же легко расставалась с учениками, которые ее по каким-то причинам не устраивали, и деньги здесь ничего не решали. Ее занятия стоили дорого, но ни одна сумма не способна была заставить ее передумать: я как-то случайно застала один неприятный разговор (точнее, его завершение). Одна женщина обещала, что если Эль не возьмет ее дочь обратно, она пожалуется в ассоциацию фигуристов, что ее уволят, на что Эльда посоветовала ей идти… в ассоциацию фигуристов.

Как потом выяснилось, та пошла, потому что оказалась управляющей крупным рекламным холдингом. Но ничего не добилась.

— Пойду, — сказала я. — Куда ж я от тебя денусь.

Эльда хлопнула в ладони:

— Вот и чудненько. Ты знаешь, где раздевалка, твой костюм на месте. Так что через пять минут…

— Через десять.

— Через пять минут жду твою задницу на льду.

— Надеюсь, на льду она сегодня не побывает.

— Вот и посмотрим.

Она вышла из кабинета, оставив меня наедине с кивающей фигуркой, которую привезла из Фияна на счастье. Я шмякнула дракона по голове, из-за чего он принялся кивать еще интенсивнее, и пошла переодеваться.

За сегодня моя задница побывала на льду раза три, и исключительно благодаря Ландерстергу. То есть когда я о нем думала, я падала, в итоге решила не думать, и падать перестала. Тем не менее с катка я выползала практически враскоряку, потому что когда Эльда давала тренировку, она ее давала по полной. Зато к концу тренировки у меня не осталось мыслей про Ландерстерга, осталось только желание сделать все по высшему разряду (что рядом с Эльдой всегда было практически недостижимо), а потом доползти домой и лечь спать.

Проснулась я уже совершенно в другом настроении: для начала, с твердым решением вечером снова поговорить с отцом, и если у отца не хватит сил и желания меня выслушать, завтра поговорить с прессой. Я, правда, надеялась, что до прессы не дойдет, но и выходить замуж за эту ходячую глыбу льда тоже не собиралась. Дело было даже не в «Эрвилль де Олис», по поводу подготовки к кастингу в который я уже расписала первую половину дня предстоящей недели под тренировки с Эльдой, а вечер — под танцы на лентах. Еще несколько дней я пока оставила свободными, чтобы вплотную заняться тем направлением, в котором окажется больше сложностей.

Помимо этого, у меня был еще не закрыт вопрос с Рин, но ее я решила не трогать. В конце концов, если она не в состоянии меня выслушать, я тоже не собираюсь за ней бегать. А вот перед Беном точно стоило извиниться.

Учитывая, что его фамилию я не знала, мне оставалось только развлекаться поисками в сети по запросу «Бенгарн главный врач», «Главный врач частная клиника Бенгарн», «Частная клиника владелец Бенгарн», «Бенгарн владеет частной клиникой и приехал из Раграна». На энном запросе поисковая система надо мной сжалилась и выдала нужные сведения.

Его полное имя оказалось Бенгарн Эстфардхар, кардиохирург и владелец частной клиники, специализирующейся на кардиохирургии. В его клинику, особенно к нему, очередь на плановые операции была на несколько месяцев вперед, запись велась изо всех стран. Читая благодарности от людей и иртханов, которым он спас жизнь, я так увлеклась, что даже не заметила вошедшей Сильви.

— Это кто? — спросила сестра из-за спины, и ткнула пальцем в раскрытый портрет Бена.

— Это мой будущий муж, — ответила я.

Лицо сестры надо было видеть.

— Мне кажется, или ты мне недавно сказала, что входить без стука — это фу?

— Ну и пожалуйста, — Сильви надулась. — Могу уйти.

Я не ответила. Как ни в чем не бывало закрыла вкладку и поднялась. Когда сестра поняла, что я не собираюсь ее уговаривать, надулась еще больше. Я подошла к шкафу, распахнула дверцы и всерьез задумалась над тем, какое платье надеть на ужин. Почему-то в глаза бросилось зеленое, легкое, облегающее фигуру и подчеркивающее все, что надо подчеркнуть.

— Что вчера было? — Сильви, кажется, передумала уходить.

— А что вчера было?

— Ну, с Ландерстергом?

— Понятия не имею. Это ты мне расскажи. — Я достала платье и расстегнула кофточку.

Сильви округлила глаза:

— Ты что, правда была без сознания?

Я приподняла брови.

— Мама сказала, что ты все это устроила, чтобы привлечь к себе внимание.

— Ну раз мама сказала.

— А что, нет? Ты правда отказалась выходить за него? Здесь вчера такое было!

Могу себе представить. Остается только порадоваться, что я благополучно спала… ну или выгорала от пламени, которое в меня залил Ландерстерг. Этого я, к счастью, тоже не помнила, равно как и того, как он меня раздевал. При мысли об этом во мне что-то дернулось, а узор над грудью полыхнул пламенем, которое я прикрыла рукой. Тщетно.

Сильви его уже заметила.

А я напрочь про него забыла! Сложно как-то сходу привыкнуть к мысли, что тебя пометил дракон.

— Лаура! Это что? — спросила она, расширившимися глазами глядя на харргалахт.

— Это драконова метка.

— Что?

— То, что позволит мне принять пламя Ландерстерга, даже если я его принимать не хочу.

У сестры повторно кончились слова, а я ушла в ванную. Дверь отремонтировать еще не успели, поэтому закрыться не представлялось возможным. Следов инея на замке не осталось, но я отлично помнила, как он ползет по двери, вгрызаясь в нее и разрушая изнутри льдом.

— Лали? — Сестра сунула голову в ванную. — А это больно?

— Ужасно, — сказала я.

— Правда?

— Нет.

— Да ну тебя. — Сильви захлопнула дверь. Из-за отсутствия замка она отскочила и приоткрылась, благодаря чему я услышала, что сестра все-таки ушла.

Ну и ладно.

Желания бегать за ней у меня тоже не было. У меня вообще не осталось желания бегать за кем бы то ни было. В платье я выглядела более чем элегантно, осталось дополнить образ серьгами, которые мне подари Даргел на совершеннолетие. Даже не скажешь, что уже пять лет прошло…

Интересно, если я расскажу обо всем брату, чью сторону он примет?

Мое совершеннолетие мы отмечали в ресторане, который выбрал отец, и когда я сказала, что хочу после школы найти работу, он отмел это предложение как какую-то прихоть.

— Сначала закончи Университет, — сказал он, — а потом будешь работать.

Наверное, тогда мне стоило настоять на своем, но учеба отнимала драконью долю времени, а бросать воздушную аэробику и танцы на льду не хотелось. Еще больше не хотелось отказываться от встреч и прогулок с Рин, и я решила, что работа действительно может подождать.

Что же касается настоящего, сейчас я понимала, что работа больше ждать не может. После кастинга в «Эрвилль де Олис», если не получится устроиться в шоу, буду искать работу. Да хоть секретарем к Эльде пойду, у нее как раз вакансия открыта. Сниму свое жилье, и больше никто не будет мне говорить, что я должна делать.

С этой мыслью я спустилась вниз, и обнаружила сидящую в гостиной мачеху.

— Привет, Ингрид.

Она поджала губы.

— Я отправила тебе на почту варианты образов для праздничного ужина. Ты уже посмотрела?

— Нет.

— Посмотри сейчас. Или мы можем не успеть сшить тебе платье.

— Оно мне не понадобится.

Ингрид ничего не успела ответить: по квартире разнеслась мелодичная трель звонка.

— Ты кого-то ждешь? — спросила у мачехи.

Та покачала головой.

Я пожала плечами и направилась к двери, за которой обнаружился представительный мужчина в костюме.

— Подарок для ферны Лауры Хэдфенгер, — сказал он, протягивая мне перевязанную ярко-голубым бантом белую коробку.

— Это я.

— Отлично! — коробка перекочевала на пол, а мужчина достал планшет: — Пожалуйста, распишитесь здесь.

Мне хватило одной фразы: «ВИП-доставка», чтобы понять, от кого этот подарок.

— Могу я отказаться от доставки?

Мужчина слегка побледнел:

— Ферна Хэдфенгер…

— Ладно, где ставить роспись?

Я расписалась, закрыла дверь, после чего посмотрела на коробку. В красках представила, как она летит вниз с нашего этажа, как я снимаю это на видео, и выкладываю в живую ленту. После чего подхватила коробку, и… поняла, что сбрасывать вниз ее нельзя, потому что если она упадет кому-то на голову таким весом, меня посадят.

По ощущениям Ландерстерг прислал мне килограмм десять льда из личных запасов.

Прошествовав с подарком к себе, я поставила коробку на пол и обнаружила прикрепленную к банту карточку, которая гласила: «Предлагаю встретиться завтра за ужином и обсудить компромисс».

Компромисс?

Ха! Драконья жопа тебе, а не компромисс.

Раньше надо было думать.

С этой мыслью я посмотрела на коробку. Если я ее открою, на компромиссный ужин меня все равно никто идти не заставит. И завязать бант так, как он сейчас завязан, я точно смогу. Чтобы отправить подарок обратно.

Легко потянула ленту, коробка зашуршала… и подпрыгнула.

Я вскрикнула и шарахнулась назад, крышка слетела, а прямо на меня выскочил белоснежный голубоглазый виаренок.