По ту сторону льда
Глава 3 
Сегодня на Солливер платье стального цвета. Оно идеально вписывается в интерьер и остужает его, по меньшей мере, градусов на десять, если не сказать больше. Для встречи с ней я выбрал ресторан «Эрхарден», в переводе с древнефервернского «Непокоренная высота». Располагается он на сто четвертом этаже здания, спроектированного Ульрихом Нигельманном. Сюда наравне с нашими знаменитыми высотками и смотровой площадкой комплекса Грайрэнд Рхай водят экскурсии, но даже летом, в лучах заходящего солнца, интерьер сверкает кристалликами заснеженных вершин.
Нам предстоит ужинать в общем зале, на платформе, возвышающейся на четвертом ярусе у панорамного окна величиной в шесть этажей. Когда Ритхарн идет по залу, на нее оглядываются: и мужчины, и женщины. Она — воплощение элегантности, волосы собраны на затылке, только два завитка обрамляют лицо. Из украшений на ней — только серьги, и я могу сразу сказать, что эти серьги созданы из фервернского льда по эксклюзивному заказу в «Адэйн Ричар».
— Прекрасно выглядите, Солливер. — Я поднимаюсь ей навстречу, и она улыбается.
— Я ждала, что вы это скажете.
— Я так предсказуем? — Мне снова хочется улыбнуться.
— Нет, просто ваши комплименты — это нечто особенное.
Я отодвигаю для нее стул, а после возвращаюсь на свое место. По ощущениям, Солливер не испытывает ни малейшей неловкости от того, где ей приходится ужинать, с кем ей приходится ужинать, и в каком окружении ей приходится ужинать. Мергхандаров она, кажется, не замечает — как само собой разумеющееся.
— Как прошел твой день, Торн?
Инициативу она тоже не стесняется проявлять, равно как и на «ты» переходит с небывалой легкостью.
— В работе.
— Мой тоже. — Она изучает меню на планшете, благодарит официанта за стакан воды (который выбрала вместо аперитива), но акцентирует внимание на моем взгляде. Мы сталкиваемся ими, и в ее глазах я вижу что-то похожее на то, что мог бы видеть в своем. Сканирующий эффект.
— Съемка? — уточняю я.
— Угадал! — Солливер смеется, и, надо признать, смех у нее весьма заразительный. — Известность отрезает сразу несколько возможных тем для разговора. Например: кем вы работаете, и все в том же духе. Или дело вовсе не в нашей известности?
— Кем работаю я, ты точно знаешь.
— Почти справедливо.
— Почти?
— У меня нет на тебя досье.
Она опускает глаза раньше, чем я успеваю ответить, роняя уголки тени от длинных густых ресниц на высокие скулы. А когда поднимает, интересуется:
— Можешь посоветовать хорошее вино?
— Ты не знакома с картой вин «Эрхардена»?
— Тебя это удивляет?
— Скажем так, немного. — Я открываю электронное меню на первой странице барной карты.
— Как я уже сказала, вчерашний вечер у меня был занят, сегодняшний день — тоже. Ну и потом, о том, куда мы едем, я узнала от Хестора.
Я отправил за ней водителя Лауры. Так или иначе подводя черту под этой страницей своей жизни — и я действительно не вспоминал о ней до того, как прозвучало имя водителя. Нет, не о ней. О снимках, на которых она вместе с Эстфардхаром изучает Рагран.
— У тебя было целых сорок минут, чтобы поинтересоваться меню.
— Целых? — Солливер откидывается назад и смотрит мне прямо в глаза. — Я не привыкла заниматься делами, когда еду расслабляться.
Я выделяю несколько вин, и у нее в меню они перехватывают подсветку.
— Странно, у меня создалось ощущение, что ты привыкла изучать игровое поле.
Она приподнимает брови. Делает это так изящно, что мне невольно хочется коснуться ее лица. Ригхарн все делает изящно. Закидывает ногу на ногу. Подается вперед. Даже бокал с водой поднимает так, будто там уже самое дорогое вино.
— Привыкла, — отвечает Солливер. — Если это критично.
Она отмечает вино двухсотлетней выдержки и еще несколько бутылок, смотрит на меня.
— В остальном полностью полагаюсь на твой выбор.
Мы делаем заказ, и спустя пару минут официант уже расставляет бокалы и добавляет необходимые приборы.
— На чем мы остановились? — спрашивает она, когда мы снова остаемся наедине.
— На критичных узлах игрового поля.
— Ах, да. — Солливер закусывает губу — на миг, а после снова пьет воду.
Воду она пьет так, что я сразу представляю ее губы на своем члене.
— Так что для тебя критично? — спрашиваю, так и не дождавшись продолжения от нее.
— Критично… предположим, тот факт, что ты выбрал столик в общем зале, и что нас сейчас могут видеть все. Ты же хотел, чтобы нас все видели, Торн?
— Для тебя это имеет значение?
Мы смотрим друг на друга, и она не отводит взгляд.
— Вероятно, да. Если я спрашиваю. — Солливер чуть наклоняет голову. — Мне нужно понимать правила игры.
— Ты понимаешь их не хуже меня.
Можно сказать, наш разговор завершен, но он продолжается. Продолжение заключается в том, как официант наливает мне вино — на два глотка, и когда я его пробую, она меня изучает. Дожидается, пока я поставлю бокал, и только после этого берет свой. Оплетая изящными пальцами ножку и едва касаясь стекла верхней части.
— Приятное, — выносит свой вердикт.
Я киваю, и официант разливает вино, после чего ставит бутылку на специальный столик-подставку, и уходит.
— Ты что-то говорил о сюрпризе.
— Сюрприз — на то и сюрприз, чтобы оставаться таковым до конца.
Мне нужно понимать, что Солливер не обременяют лишние чувства и надежды по поводу наших отношений, и они ее действительно не обременяют. Либо она прекрасная актриса (потому что на краткий миг мне показалось, что в ее голосе прозвучало некоторое разочарование). Как бы там ни было, сейчас она улыбается:
— Я полагаю, это ужин станет частью нашего соглашения?
— Все верно. — Смотрю на нее поверх сцепленных рук. — Как так получилось, что ты стала моделью?
— Мне хотелось доказать всему миру, что я невыносимо прекрасна. Полагаю, ты стал политиком по той же причине?
А она хороша. Если честно, мне начинают нравиться наши пикировки, и пусть это не входило в планы, будет приятный бонус.
— Совершенно точно нет.
— Нет? Тогда почему?
— В моей жизни стоял выбор между политикой и военной службой. Последнее оказалось невозможным по причине того, что я не готов подчиняться.
— Вот как? — Она снова пригубила вино. — Любишь, чтобы подчинялись тебе?
— Подчиняться тому, кто видит ситуацию шире — наиболее разумный и рациональный способ как можно скорее прийти к наиболее выгодному для себя результату. Пока дожидаемся ужин, поделись своими соображениями по поводу моей реформы.
— А они должны у меня быть? — Солливер снова приподняла брови, но тут же приняла расслабленный и скучающий вид.
— Не должны?
— На мой взгляд, нет. Реформа — твоя, с какой стати мне ее оценивать.
— Я спрашивал не оценки, а твоего мнения.
— Прости, но ты меньше всего похож на мужчину, которого интересует чье-то мнение, Торн.
Я едва скользнул взглядом по мергхандарам.
— Свободны. Ждите внизу.
— Опасно, — заметила Солливер, когда мергхандары спустились по лестнице и остановились у нее.
Пара за соседним столиком, расположенным на полуровня ниже, не сводила с нас глаз. Расстояние до них, правда, было такое, что они вряд ли могли что-то слышать — в этом плане «Эрхарден» идеален.
— Опасно говорить со мной в таком тоне, — сообщил я. — Надеюсь, мы друг друга поняли?
— Тем не менее в ресторан ты пригласил именно меня, а не одну из этих… девочек-припевочек. — Солливер подняла руки. — Я не собираюсь воевать с тобой, Торн. Я просто хочу, чтобы ты уважал мои границы. Мы друг друга поняли?
Она пожала плечами и чуть подалась назад:
— Кроме того, я просто сказала правду. Мне бы хотелось, чтобы между нами с самого начала была исключительно правда — насколько это возможно. В деловых соглашениях я ценю честность, открытость и прямолинейность. Ты всеми этими качествами обладаешь на двести процентов. Только пожалуйста, избавь меня от светских разговоров в ключе «я спрашиваю это у каждой».
— Не у каждой, — хмыкнул я. — Честность и смелость всегда подкупают.
Солливер развела руками.
— Если бы я не могла ответить именно так, я бы не пришла на встречу. Ты же меня сожрешь и не подавишься. И если уж говорить открыто — о твоей реформе — это было честно и смело, и ты сделал это раньше остальных, хотя назревало это десятилетиями. Именно поэтому остальные так бесятся.
Я оперся о подлокотник и подпер подбородок рукой.
— Давно ты следишь за политической ситуацией?
— Я не слежу. Я просто неплохо ориентируюсь в мире современной информации и делаю соответствующие выводы. Драконов ради, это уже напоминает не деловой ужин, а политические переговоры. За нас!
Солливер подняла бокал, мы едва успели сделать по глотку, когда к нам снова поднялся официант.
— Это произведение искусства, — произнесла она, когда мужчина поставил перед ней тарелку с салатом.
— Благодарю, ферна Ригхарн. Я передам ваш комплимент шеф-повару.
— Обязательно.
— Что ты думаешь об отключении щитов?
Этот вопрос я не собирался ей задавать. Но сейчас, наблюдая за легкой игривой непринужденностью, с которой она перевоплощалась, просто не удержался.
— Вероятно, мне полагается высказать что-то очень умное, но я недостаточно хорошо разбираюсь в драконах, Торн. Думаю, со временем ты мне все расскажешь, и я сделаю определенные выводы. А пока давай поставим этот момент на паузу.
Больше мы к политике не возвращались. Обсуждали современную кухню (которая в таких ресторанах больше напоминает искусство), вина и все, так или иначе связанное с этим направлением. Она пришла в восторг, узнав про Доража Эмери и про его карьеру, и в еще больший — когда я пообещал их познакомить.
— Мы, творческие люди, всегда найдем общий язык, — воодушевленно сказала Солливер. — Особенно те, кто сделал себя сам.
— Модельный бизнес — это творчество?
— Еще какое! — Она рассмеялась. — Иногда уже не представляешь, как еще встать, чтобы это не сделали сотни раз до тебя. Я уже не говорю о выражениях лица.
— Уверен, с этим у тебя все в порядке.
— Ты слишком во мне уверен, Торн.
— Иначе тебя бы здесь не было. — Я отложил салфетку. — Как ты смотришь на то, чтобы продолжить вечер в моей резиденции?
Солливер чуть приоткрывает рот, или просто размыкает губы: у нее это выглядит настолько откровенно, что даже к услугам фантазии прибегать не надо.
— То есть ты обещал мне сюрприз, и он, полагаю, находится именно у тебя в резиденции?
— Именно так.
Вот теперь она подается назад и смотрит на меня с улыбкой.
— Ты играешь нечестно, Торн Ландерстерг.
— Я политик.
— Ты сейчас называешь всю политику нечестной игрой?
— Нет, я называю вещи своими именами. Политика — искусство добиваться того, что тебе нужно так или иначе. Не ожидай тебя сюрприз в резиденции, вряд ли бы ты согласилась.
— Сюрприз или предложение, от которого нельзя отказаться. — Она складывает ладони, и тут же кладет их на стол. — А если я все-таки откажусь?
— Тогда ты не узнаешь, что я хотел тебе предложить.
Солливер вздыхает — легко, а после кивает:
— Могла бы сказать, что ты не оставил мне выбора, но это не так. Предполагаю, это что-то очень интересное.
Вместо ответа я поднимаюсь и подаю ей руку. Наше шествие по ресторану отслеживают все, в гардеробе, где я накидываю пальто ей на плечи, и на парковке все тоже смотрят на нас. Я к этому привык и Солливер — тоже. Она реагирует на внимание так, как должна реагировать первая ферна. Она его принимает как должное.
Мы садимся во флайс, и там Ригхарн кладет ногу на ногу.
— Даже не представляла себе, что это будет так.
Чулки она не носит. Или носит, но не постоянно.
Изгиб бедра под платьем вызывает желание скользнуть ладонью по теплой коже под тонкой защитой колготок. Обманчиво-тонкой, когда три года назад изобрели синтетическую ткань, способную сохранять тепло и при этом не выглядеть как наряд рейдера в фервернские пустоши, ее изобретатель обогатился. Точнее, изобретательница, посвятившая этому лет десять своей жизни, которые сейчас сполна окупились.
Ее патент приносит такие доходы, которым могут позавидовать многие.
— О чем ты думаешь, Торн?
— Думаю о том, как ты это себе представляла.
Странно будет сообщить роскошной, соблазнительной женщине о том, что я думал на самом деле, глядя на ее изгибы.
Иногда мне кажется, что она видит меня слишком хорошо. Даже лучше, чем мне бы хотелось, потому что сейчас произносит:
— Примерно так.
А после подается вперед, обтекая меня своим роскошным изящным телом и накрывает мои губы своими.
Ее губы горячие, мягкие и податливые. Раскрывающиеся навстречу моим с той же легкостью, с которой, я уверен, она раскроется, распластанная по кровати. Я пробую их на вкус, зарываясь пальцами в ее волосы, которые шелком скользят по моей ладони.
Вторая вряд ли смогла бы чувствовать так — под слоями новой перчатки беснуется пламя.
Солливер запрокидывает голову, с губ срывается тихий стон — на миг, когда ей перестает хватать дыхания, а после скользит пальцами по моему бедру. Я перехватываю ее ладонь за мгновение до того, как она ляжет на пряжку ремня.
— Не боишься, что сюрприз окажется несколько смазанным?
— Если только он не у тебя в штанах.
Ее ладонь накрывает мой член и мягко сжимает, в глазах, которые разогрелись до невыносимо-яркой летней зелени — полное отсутствие тормозов.
Мне это нравится.
Что мне не нравится — угрожающее рычание внутри и спазм, на миг перехватывающий запястье под перчаткой стальным браслетом.
И дикое, совершенно нереальное желание увидеть на ее месте Лауру Хэдфенгер. Чувствовать все то же самое — как тонкие пальцы скользят по пряжке ремня, расстегивая его, как повторяют движение молнии.
Как светлые волосы растекаются по моим бедрам, а губы обхватывают напряженную до боли головку. Сжимаются плотно, вызывая хриплое рычание в нас двоих — пока еще мягким скольжением сверху вниз.
Я сам не представляю, когда успел завестись настолько, но у меня действительно стоит так, что каждое движение ее рта отзывается наслаждением, способным вынести контроль с мощью беснующегося внутри дракона. Скольжение губ и пальцев — то расслабляющихся, то сжимающихся плотным кольцом.
Я вижу струящиеся между покрытых чешуей пальцев светлые пряди, как наяву, это «наяву» вышибает из меня все, что я взращивал долгие годы. Ладонью поверх шелка волос — в перчатке, сгребаю их в горсть на затылке, плотно насаживая на себя этот податливый рот. Сильнее и жестче, задавая ритм — до той грани, когда очередной спазм наслаждения переходит в пульсацию.
Мощную, сильную, яростную, которую она принимает в себя без остатка.
Солливер поднимает голову, отбрасывая растрепавшиеся волосы за спину, касается пальцами уголков губ, а после облизывает их.
— Да, ты действительно привык все контролировать, Торн, — сообщает с легким смешком, удобно устраиваясь на сиденье.
— Я этого никогда не скрывал.
Дракон внутри рвется, стирая когти о броню внутренней чешуи, рычит, исторгая пламя, а я смотрю на летящий вокруг нас город, в который флайс ввинчивается с немыслимой скоростью.
Пожалуй, сегодня ночью будет следующий оборот. Нам пора привыкать к тому, что мы — единое целое.
По ту сторону льда
Купить
Как хочется по быстрее продолжения😍
ульяна ануфриева, скоро будет)
Похоже Торна всё-таки разорвало, и авторы не знают, как нам потактичнее об этом сообщить 🙂
Tanya Branco, 😂😂😂
Я так ждала продолжения….. Пожа-а-алуйста!!!
Надежда Болотникова, скоро все будет))
А я все хочу попросить авторов, а можно Торн пока станет импотентом, пока не пересмотрит себя и не вернётся Лауру
nsns374, я-за!!! два раза!!!
nsns374, 😆😆😆 голосую за!
Пока что Торн так ничего и не понял.Жаль. Все же хочется в итоге их видеть вместе — поумневшими и счастливыми.
Жду с нетерпением реакцию Тора на действия Лауры, не казнит ли он гонцов с плохой вестью?..
Я не уловила, у него что-то с кожей на руке? С чем это связано? Неужели от избытка силы? Тогда понятно, почему он такой нервный и неуравновешенный! На мозги, наверное, давит! Ведёт себя как мажор! Вот последние капли уважения к нему пропали!
Александра Горшкова, Неее, у него рука «очешуела» после того, как Лаура объявила о расторжении помолвки и вложила в его руку кольцо с драгоценным камнем. А Торн бешенным выбросом энергии распылил камень в порошок. Вот и повредил свою руку, которая вроде даже чешуеет все больше. Вот так вот превратится в дракона и улетит к драконьей бабушке в пустошь… А вот нечего было Лауру гнобить и прессовать!!!
А скажите мне пожалуйста, почему на обложке брюнетка, а не блондинка? Получается Торн будет в итоге не с Лаурой. Ведь на обложке Порящей 2 Лаура блондинка и без живота.😏 Или я слишком много хочу и не важно какая девушка на обложке? 😟
kma_hk, первая книга охватывает период около 1-1,5 месяца. Если действие во второй книге развивается в течение 2-3 месяцев, беременность не будет видна. Я не знаю, будут ли Лаура и Торн вместе, но их позиция на другом человеке на обложке интересна. Ни Лаура смотрит на Бена, ни Торн смотрит на брюнетку.
Sety, По логике событий напрашивается книга №3, где на обложке наши герои будут смотреть друг на друга в окружении маленьких драконят.
🐉🐉🐉🐉🐉
Roberta, это третья книга (POV Торна). Но действительно возможно иметь четвертую книгу. Или конец истории — комбинация двух обложек.😎
Sety, с таким расчетом, стоит вернуться к этой серии к концу года, может пары определятся и нервы в порядке.
alexandra, мне нечего сказать. Я написала свои предположения. Авторы определят, сколько книг будет. Если есть четвертая книга — хорошо. Если нет — снова хорошо. Если увижу, что мне не удобно читать каждый день, сайт перейдет в режим ожидания. Каждый читатель сам решает, как он будет читать. 🙂
Sety, да это и не вопрос был), это мысли вслух, слишком соблазнительно читать в процессе, в независимости от количества будущих книг, но особо приятно иметь все в наличии. каждому свое.
kma_hk, Только на обложке Парящей 1 Лаура и Торн стоят вместе и Лаура обнимает его за шею. На обложке второй — Бен вообще стоит далеко, а на обложке книги о Торне шатека тоже стоит сзади и Торн вобще смотрит вперед. Кстати, рука у Торна очешуела после отказа Лауры, когда он превратил в пыль драгоценный камень. А монстром он стал намного раньше.
kma_hk, ))) думала об этом. Вот бы этого «красавца» брюнетке. Какой-нибудь. Но. Любовь-морковь-беременность. А Бен симпатичнее как ни крути (вот разве что ему прям щас минусов не дорисуют)))
kma_hk, Она потеряет ребенка и изменит жизнь и внешность?)
Не представляю как они будут вместе? Абсолютно разные личности. И почему все же он так на нее реагирует. Столько вопросов… Жду продолжения. Спасибо.
perveevaga, А может, они не будут вместе?)
Странное, иррациональное у меня желание, чтобы Торн остался с Лаурой. Нравится он мне. Пока во всяком случае. А поступки у него ужасные и ведет себя, как диктатор. Почему он мне нравится? А вот не знаю. Обычно злюсь на властных и ужасных, а здесь… злюсь. И нравится он мне. Без двойного дна, что ли.
Александра, «странное, иррациональное у меня желание, чтобы Торн остался с Лаурой»
Ничего странного, нормальное желание и вполне соответствует традиционной женской логике —
«Чем меньше женщину мы любим…»
Roberta, а разве тут не мотивчик с перевоспитанием под себя?
alexandra, По поводу перевоспитания. Считаю, что герои, как и люди, в процессе жизни меняются, так что герой изменится (очень надеюсь). Здесь дело в другом. Торн уже сейчас мне нравится и я не могла понять причину, потому что обычно персонажи из серии «властный и ужасный» не нравятся мне, хоть убей. А «Дракон номер один» зацепил. Вот я и анализировала, почему так… Наконец, поняла. Человек сам себя сделал. Хотя… Гроу тоже многое сделал, но для меня он слишком гневлив. Халлоран слишком высокомерен и жесток (только мое мнение). Торн совсем уж плохо не поступал с Лаурой (угрожал, правда) + мне его тараканы понятней.
Александра, по поводу перевоспитания, это не к вам было, а в общем. часто » властный и ужасный» в книгах — это про невоспитанность, презрение к другим, инфантильность и эгоцентризм, — это совсем не про Торна. он — рациональный, расчетливый, ответственный мужчина. хотела написать — взрослый, но боюсь, тут считают, что взрослый значит и за Лауру должен был думать.
alexandra, Ой, буду знать, что не мне :-). Знаете, вот точно не взрослый, хотя мне нравится герой. Все же считаю его «властным и ужасным»))), но Ваша оценка об этом представлении тоже верна. У меня властный — это самодержец, который не терпит и слова против. А ужасный — любитель постращать и поугрожать, чтобы слушались. Конечно, невоспитанный, презрительный и прочие радости — уже клиника…
Александра, на счет взрослого. как-то я писала, что эмоционально он не вырос, заморозился. а вот все остальные признаки взрослого, как по мне, при нём.
alexandra, Я писала о «взрослости» именно в отношениях. В остальном — понятно, что вырос, иначе бы власть не удержал. Хотя… здесь очень тонкая грань. Буду читать дальше и выводы делать.
Roberta, Проанализировала. Если брать конкретно меня, дело в силе, оказывается. Нравится не отношение Торна к Лауре, а его стержень. Авторы мастерски показали героя. Восхищаюсь. А в жизни от таких вот «властных и ужасных» бежать лучше. Ну, или быть Хюррем, но это совсем другая история.
Александра, Торн со своей силой и все-таки принципами понятен и приятен, лично мне.
Александра, Я тоже надеюсь, что Лаура и Торн будут вместе, это их история, да непростая, но от этого ещё интересней. Он властный, а она ещё юна…. Но они должны быть вместе.
Ирина Заворуева, Будем ждать продолжения)))