Запретная магия

Глава 1 settings

     

    Алисия

     

    — Жуткая пьеса!

    — Жуткая?!

    — Просто кошмарная! — Антрепренер потряс у меня перед носом листами, которые грозили вот-вот разлететься.

    — И чем же, с вашего позволения, она кошмарная?!

    — Всем! Решительно всем! Например, главная героиня водит мобильез.

    — Это так страшно?

    — Ужасно! — возопил мужчина. — Нам и без того хватает этих… воинственно настроенных барышень, чтобы еще пропускать их в современное искусство!

    — То есть по-вашему, женщина должна сидеть дома и вышивать?

    — По-моему — да! В любом случае, дражайшая, я больше не намерен вести с вами эти беседы. Вы и без того отняли у меня бесчисленное множество времени. Поэтому — вот! — Он громыхнул рукописью о стол. — Никуда не годится!

    Стоит ли говорить, что этими словами он перечеркнул год моей работы? Не только он, между прочим. Это был уже пятый столичный театр, в котором мне отказали. И последний, куда я предлагала свою пьесу.

    Один их самых известных, который я оставила напоследок и надеялась на прогрессивность руководства — с тех пор, как его величество подписал указ, что женщины могут наравне с мужчинами претендовать на некоторые должности и писать (в том числе и для разного рода постановок), многие до сих пор не могли этого принять. Многие, но в столичных театрах я рассчитывала найти понимание.

    Видимо, зря.

    Но это не значит, что я так просто сдамся!

    — Хорошо, — с милой улыбкой сказала я, собирая все-таки разлетевшиеся по столу листы.

    Для этого мне пришлось наклониться, и взгляд антрепренера в ту же минуту прочно прилип к моему декольте. Я чувствовала это уже на уровне инстинктов, поскольку чаще всего именно туда мужские взгляды и прилипали. Природа щедро наградила меня ярким цветом волос и большой грудью, которая притягивала взгляд даже будучи плотно запечатанной глухой тканью. Что касается меня, я никогда не старалась ничем ее запечатать, игнорируя матушкины причитания на тему, что это бессовестно — выставлять такие формы на всеобщее обозрение.

    А я, между прочим, ничего нарочно не выставляла. Точно так же, как и не собиралась прятать. И это касается абсолютно всего!

    — М-м-м… эри Армсвальд…

    — Армсвилл, — поправила я, выпрямляясь и прижимая к груди свою пьесу.

    Теперь взгляд антрепренера прилип к пьесе, странно, что она дымиться не начала.

    — Да-да, эри Армсвилл. Мой вам совет — оставьте вы эту драматургию. Подумайте лучше о достойном мужчине рядом. — Он даже плечи расправил, явно намекая на то, что достоин конкретно он, несмотря на обручальный браслет на запястье. — Устроитесь в столице, будет у вас премилый домик, и, возможно, собачка…

    Намек был настолько прозрачный, что я подавила желание треснуть его пьесой по сверкающей лысине.

    — Собака!

    — Что? — У него округлились глаза.

    — Собака, — повторила я. — Уменьшительно-ласкательные превращают мужчину в мальчика.

    Антрепренер побагровел.

    — Вон! — весьма театрально произнес он и для верности вскинул руку.

    Получилось очень пафосно, но этого ему показалось мало:

    — Вы, видимо, считаете, что ваша пьеса — верх гениальности! Но это всего лишь женская писанина, на которую не польстится ни один уважающий себя постановщик и ни один серьезный антрепренер.

    — Ошибаетесь! — Я шагнула вперед так резко, что стихия вокруг пришла в движение. Это я скорее почувствовала: у нас в роду были воздушники, управляли ветрами, должно быть, от них мне и досталось это умение — тонко чувствовать колебания воздушных потоков даже на другом конце комнаты. Впрочем, это было единственное, что мне досталось, потому что магии во мне не было ни капли. — В течение полугода мою пьесу поставит Мориц Ларр[1], а вы будете жалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь!

    Оставив антрепренера с открытым ртом, я вылетела из кабинета в приемную, где секретарь с тонкими, напоминающими ниточку усиками, тут же подскочил.

    — Прошу вас, эри! — произнес он, подхватив мое пальто со старой колченогой вешалки, грозящей вот-вот завалиться набок, и набрасывая его мне на плечи.

    — Благодарю!

    После душного помещения весенняя оттепель окатила промозглой сыростью. Будучи южанкой, я привыкла к тому, что в это время у нас все цветет, в столице же только-только сошли снега, обнажая щербатые камни мостовых и серые, потертые после суровой зимы стены. Небо не расщедрилось даже на пару солнечных лучиков, зато от души разбросало повсюду глубокие лужи, через которые горожанам приходилось забористо прыгать. И мне вместе с ними: моя короткая поездка подходила к концу, поэтому денег на магический общественный транспорт совсем не осталось. Что уж говорить о конном частном извозе: словно чувствуя, что их дело доживает последние дни — после изобретения Марджем Каэльским универсальной магсхемы для движения любой повозки — цены они драли такие, что проще было ходить пешком.

    — Новая постановка! — Словно издеваясь, мальчишка газетчик вскинул руку совсем рядом со мной. — Мариан Море и Лючия Альхэйм в главных ролях! Корона д’Артур! Главное событие года!

    В голове у меня что-то щелкнуло.

    Корона д’Артур — главный театр столицы, расположен он в самом центре, неподалеку от площади Пяти львов. Чтобы туда попасть, мне действительно придется нанять экипаж и остаться с шестью галлирами в кармане, но… А что я, собственно, теряю?!

    — Газету! — крикнула я, вручая мальчишке монету, которую он немедленно сунул в карман поношенного пальто, а взамен вручил мне листок. Я устроила его поверх пьесы, плотно прижимая ее к груди и вскинула руку: — Экипаж!

     

     

    — Эрн Гайтон будет завтра. Но не думаю, что до завтра у него получится посмотреть вашу пьесу.

    Секретарь — девушка (что, несомненно, внушало надежду) с туго стянутыми в пучок светлыми волосами и в накрахмаленном платье, из-под подола которого выглядывали аккуратные туфельки на низком каблуке, внимательно на меня посмотрела.

    — Когда я могу ожидать решения?

    Она заглянула в записи.

    — Три… Нет, пожалуй, четыре дня. Хотя… Эри Армсвилл, предлагаю договориться так. Чтобы вам не приезжать сюда лишний раз, оставьте свой адрес. Я отправлю к вам посыльного, как только будет принято решение. Хорошо?

    Мне захотелось ее обнять. Честно говоря, после встреч, на которых от меня либо откровенно хотели избавиться, либо вовсе не принимали всерьез (а чаще, и первое, и второе), секретарь антрепренера в лучшем театре королевства вела себя так, как… как, в общем-то и должны себя вести цивилизованные люди.

    — Благодарю, эри…

    — Люмец, — она улыбнулась. — Я обязательно передам вашу пьесу и буду рада, если вы к нам заглянете еще не один раз, как перспективный драматург.

    Бывают же хорошие люди! Я поблагодарила, и, оставив записку с адресом, тепло попрощалась с девушкой. Оказавшись за дверью, закусила губу и с трудом удержалась от того, чтобы не хлопнуть в ладоши.

    Стоило ли обивать пороги театров, где на меня даже как на человека не смотрели, чтобы найти понимание в Корона д’Артур?! Впрочем, до понимания было еще далеко, но общение с эри Люмец вселяло надежду. Равно как надежду вселяло и то, что антрепренер взял на работу женщину. По мнению большинства мужчин, секретарь — исключительно мужская профессия, потому что здесь «нужна внимательность и хорошая память». А еще каллиграфический почерк и твердая рука. Каллиграфический почерк без твердой руки почему-то достаточным навыком не считался.

    Как бы там ни было, антрепренер Корона д’Артур лишен всех этих предрассудков, а значит, у меня есть шанс! Настоящий шанс, что будут смотреть на мою пьесу, а не на то, что я женщина.

    Исполненная самых чудесных надежд, я вышла из театра и с наслаждением вдохнула напоенный весенней свежестью воздух. Во второй половине дня по-прежнему не распогодилось, но то ли стало теплее внутри, то ли все-таки разогрело, потому что сейчас мне даже не хотелось запахнуть пальто.

    Я осмотрелась и решила прогуляться до площади Пяти львов. В конце концов, в гостинице мне особо нечего делать, а учитывая тот факт, что придется задержаться в столице еще на три-четыре дня (непростительная для меня роскошь), обед у меня сегодня все равно отменяется. Ну да и ничего, будет ужин.

    В конце концов, как говорит матушка, пропустить обед — поберечь фигуру!

    — Прошу прощения, — остановила я женщину с усталым лицом, за юбку которой цеплялась малышка. — Подскажите пожалуйста, как быстрее выйти на площадь?

    Ее мать хмуро глянула на меня, но все-таки указала в сторону убегающей вправо маленькой улочки.

    — Минут пятнадцать здесь. Театр обогните, выйдете на улицу Гловеля. Дойдете до конца квартала — увидите арку.

    — Благодарю!

    Арка! Арка, через которое в свое время в Барельвицу ступил Даргейн Завоеватель. Образно говоря, столица началась именно отсюда. Настроение у меня сейчас было самое солнечное: ведь если получится устроить свою пьесу в Корона д’Артур, возможно, получится переехать в столицу! Нет, я безумно любила свой маленький город, где по утрам в окна врывался шум Южного моря, но это же Барельвица! Здесь я смогу писать и представлять свои пьесы лично, как делаю это сейчас. А еще присутствовать на премьерах! А еще…

    — Эри! — Спешащий куда-то мужчина приподнял котелок, извиняясь — чтобы пройти по узенькой улочке ему пришлось меня потеснить.

    Здесь, в центре, все улочки такие, исключение составляет разве что площадь перед Корона д’Артур, но оно и понятно. Хотела бы я посмотреть, как к вечернему представлению съезжается весь свет Барельвицы. Эри и эрины в роскошных платьях, и эрны — во фраках. Как из распахнутых настежь дверей льется свет, позолотой стекая по гербам на каретах. Как, возможно, с подножки одной из них спускается его величество Гориан Третий.

    Театр — королевское развлечение.

    Так всегда говорила матушка. Меня же с самого детства неумолимо тянуло к театру, с неудержимой силой. Возможно, именно поэтому я и решилась написать пьесу серьезно. Кипы «несерьезного» покоились в моем шкафу, в доме родительницы, и занимали больше полок, чем моя одежда. Одно время у меня все пальцы были синие от чернил (потому что к занятиям в школе для девочек и урокам добавлялись мои вечерние посиделки над пьесами), а однажды я даже натерла пером мозоль, которая не сходила два года.

    Вдалеке виднелся купол Истрийского собора, в солнечный день, должно быть, сияющий так, что глазам больно. Я ускорила шаг, улочка увела меня влево и… перед глазами возник высокий решетчатый забор.

    Хм. Наверное, где-то не туда свернула.

    Да, точно, была какая-то развилка, кажется, вон за тем зеленым особняком. Я вернулась назад, шагнула в другой уличный коридор, который оглушил криками торговцев и сквозь рынок и короткий перешеек лавочек вывел на набережную. Здесь было так же шумно: современные мобильезы, гудки клаксонов и ругань конных извозчиков, шум заряженных магией двигателей и скрежет колес экипажей. Сплошной поток транспорта двигался по мостовой, почти полностью перекрывая виды на чугунный парапет и реку.

    Арки поблизости не наблюдалось, и я огляделась в поисках того, у кого бы снова спросить дорогу.

    — Ма-а-ам! Мама! Это же его светлость Барельвийский?!

    — Тихо!

    Я обернулась сначала на худенького мальчика, вытянувшего руку, и только потом увидела мужчину. Он спускался по ступеням, зажатым между колоннами, совсем рядом с нами. Всем своим видом излучая уверенность и силу. Честно говоря, странно, что колонны в сторону не отпрыгнули, потому что стоявшие на лестнице служащие склонились так, что чудом не сломались пополам. Даже бурлящая толпа притихла, и время как будто замерло.

    Миг — и меня ослепила вспышка. Такой силы, как если бы перед глазами взорвалось солнце, и мир раскололся на части.

    — Бомба! Это бомба!

    Кто-то закричал, совсем рядом, потом этот крик подхватили другие, но когда я открыла глаза, увидела только ослепительное сияние, заливающее набережную, а еще льва. Золотого. В натуральную величину. Оскалившись, огромный сияющий зверь бил хвостом, а в самом сердце испуганной толпы, под раскрывшейся над ладонью мужчины магической схемой клубился дым несостоявшегося взрыва.

    Толпа восторженно ахнула.

    Мальчик вырвался из рук матери и бросился в обход меня к тому, кого назвал его светлостью.

    — Никола!

    Мой взгляд метнулся над его головой, и я увидела падающий наливающийся алым круг. Точнее, схему, магическую схему, наполненную невероятной силой.

    — Эй! — крикнула я. — Там!

    Мужчина повернулся ко мне, а я прыгнула за мальчиком, дернула его в сторону. Никола отлетел в руки бегущей к нему матери, а я — прямо в его светлость.

    Шлеп!

    Звуки исчезли, превратившись в глухой гул, словно я провалилась под воду. Алого стало больше, а потом в него ворвалось золото. Солнечная вспышка полыхнула совсем рядом, не то в полном ярости устремленном на меня взгляде, не то отовсюду. Солнца вокруг стало слишком много, а потом оно рявкнуло мужским голосом:

    — Vetary!

    И меня спеленало по рукам и ногам.

    К нам уже бежали полицеи, и на их лицах читался неприкрытый ужас. Как если бы это на них сейчас было совершено покушение, а не на того, кто, кстати, до этой поры довольно бесцеремонно держал меня за локоть. Я попыталась повернуть голову и не смогла.

    — Арестуйте ее! — последовал короткий приказ, и вся толпа мужчин в форме устремилась… ко мне?!

    Вы это сейчас серьезно?!

    Мужчина наградил меня раздраженным взглядом и тряхнул рукой, словно собирался избавиться от мерзкого прикосновения — ко мне. Я попыталась открыть рот, но язык тоже меня не слушался.

    Он что, набросил на меня схему затишья?

    Вот же серан[1]!

    Пока я размышляла о том, что скажу (когда смогу) этому неодаренному интеллектом парнокопытному, меня уже затолкали в полицейский экипаж.

    Раздался чей-то зычный окрик, и карета тронулась.

     

    [1] Самый известный постановщик современности. Его пьесы неизменно отправляются в мировое турне и собирают аншлаги.

    [2] Горное парнокопытное

     

    Loading...

      Комментарии (3 469)

      1. Отличная история!!!

      2. Дорогие авторы! Можно я здесь поделюсь впечатлением об озвучке книге Любовью Боинской. Начала слушать и …. ну не ее это формат:( Хочется послушать вашу книгу и передергивает на каждом «ути-пути», когда чтец пытается на женскую роль перестроиться. Получается какой-то инфантильный лепет, не говоря уже об акценте. Если есть возможность передать редакции наши пожелания, то пусть ваши книги озвучивают те чтецы, которые делали озвучку «Девушка в цепях», например, или цикл про драконов поющая, танцующая…🙏

        1. Ольга, Ольга, чтецов на согласование нам присылают только в издательстве ИДДК 🙂 Честно, я ни одной своей книги в аудио не слышала, поэтому мне сложно что-то сказать 😊

          1. Марина Индиви, Очень рекомендую, оборжаться можно (зачеркнуто) словно детская сказка по ролям, хоть главочку и сразу станет понятно, что «ну, не то» 🙃. Особенно интимные, страстные сцены.

      3. Ух, прям кровь стынет в жилах😍 надо срочно читать продолжение, иначе я с ума сойду😱❤❤❤

      4. Интересный, захватывающий сюжет! 😍 Купила, не раздумывая!

      5. Только что купила. Сама себе завидую😍

      6. Читала и не могла остановиться пока не дочитала до конца!!! Как здорово, что Вы проводите разные конкурсы для своих читателей!!! Промокод к этой книге я мечтала выиграть как только Вы объявили «ПРОМОСАФАРИ» и вуаля, мне повезло именно с этой книгой!!! Спасибо за Ваше творчество!!! Остальным участникам конкурса удачи!!! Авторам вдохновения и лёгкого пера!!! Вы лучшие!!!

      7. Ооочень интересненько!!!

      8. Прочитала на одном дыхании! Спасибо большое за ваш труд, буди приступать к продолжению)

      9. Даже не знаю к чему готовится 🤔. Я не блогер. Моя психика не позволяет переживать с героями все сложности жизни, своих хватает, ☝🏻Ваши книги хочется читать и перечитывать!!!! Спасибо💋

      10. Начала читать эту серию! Я в восторге от предыдущих книг. Долго ждала завершения «Парящий» и «Бабочку….» . Новая серия (7 глава) , а меня уже захватила история. Сказки о Золушке, Красавице и …, Красотки 😉. Вы единственные раскрываете политику мира «Всего! И не только вымышленного», аналитики отдыхают. Ваша подача выше всяких позвал!!! Некрасов, Грибоедов…Даже Гоголь, Пушкин и Есенин…не смогли донести это неравенство, а у вас это вышло!!!!!